День первый. По дороге домой

«Странно. Она все время смотрит на меня, как будто я экспонат на выставке», – подумал Даниель, протягивая девушке руку.

Она подхватила рюкзачок, закинула его на спину, вложила в его ладонь свои замёрзшие пальцы и пошла рядом лёгкими шагами. Спокойно идти она не могла: подпрыгивала, подскакивала, то ли от холода, то ли от избытка энергии. Руку она вскоре выдернула, повязала шарф на шею и побежала вперёд, перебирая длинными ногами. И всем своим видом она напоминала щенка, со всех лап удирающего от хозяина, но обязательно возвращающегося обратно.

«Сентиментальным становлюсь с возрастом», – подумал Даниель.

– Ты можешь не бегать? – крикнул он.

Девушка вернулась и молча пошла рядом.

Чтобы срезать путь, он повел её короткой дорогой, которая, поднимаясь на холмы, петляла сквозь сосновую рощу. Вечерние птицы пели свои песни, сосны шелестели иголками, туман стелился мягкой дымкой, укрывая яркие цветы на ночь белым шарфом. Солнце не спеша уходило за горизонт, забирая с собой тепло лучей, и девушка опять бежала, пытаясь согреться. Вскоре дорога уткнулась в невысокое ограждение из валунов. За оградкой начинались частные владения. Светлые дома с ухоженными лужайками, дорожки из гравия, дорогие машины возле гаража, пустые бассейны, с ковром из упавших листьев на дне, столы и шезлонги – респектабельная размеренная жизнь небедных людей.

Девушка легко перелетела через ограду и, уже с другой стороны, вдруг подала ему руку.

Он сердито посмотрел на неё.

«Девчонка считает его старым дедом? Неприятно, конечно, но это её проблемы. Раз идет со мной, значит, её все устраивает», – думал он.

Девушка поняла, что сделала что-то не то.

– Прости, – опечалилась она. Глаза её стремительно стали бархатно-серыми, и перестали переливаться прохладным родником.

Даниель не так легко, как девчонка, но всё же перелез через ограду, и, поцарапав колено, стал думать, как отправить девушку восвояси, сказать что-нибудь про срочную работу, например. Но не отправил.

«Успею ещё, – подумал он, – отогреется, дам денег и отправлю на такси домой».

Оставшуюся дорогу девушка не прыгала, не носилась, а просто молча шла.

«Может быть, сбежать хочет, – думал Даниель, – и хорошо бы».

Но девушка не сбежала. Они подошли к дому и она стояла рядом со стеклянной дверью и смотрела на него. Платье белело в наступающих сумерках, глаза снова сияли.

«Девушка совсем нездешняя», – зачарованно подумал он. Потом оборвал себя: «Обычная девчонка, искательница приключений, полно таких. А может быть, и знает его, только притворяется».

Это мысль почему-то больно уколола, и он отогнал её.

День первый. Дома

Стеклянная дверь разъехалась, девушка вошла, сбросила рюкзачок, аккуратно положила шарф на полку, с явным облегчением сняла мокрые кеды, поставила босые ноги на светлый пушистый ковёр и с интересом оглядывалась. Дом был хорош, он гордился им. Дизайнерская отделка, современная мебель, всё светлое и новое, всё сделано как он хотел. Но всё-таки, дом как дом. А девушка глядела так удивленно и восхищенно, как будто первый раз в жизни видела такой дом и вообще дом. Глаза перебегали с предмета на предмет, и она как будто распознавала что-то.

«Она из небогатой семьи? – думал Даниель. – Не похоже».

Девушка выглядела ухоженной, аккуратной. Зубы сияли белизной, волосы блестящие, густые, чисто вымыты. Кеды, хоть и мокрые, но видно, что новые, с яркими вставками. Платье красивое, с оригинальной цветной вышивкой. На левом запястье устройство, похожее на смарт-браслет. У неё не было ничего дорогого статусного, но даже по её немногочисленным вещам, понятно, что девушка не из бедных. Ни вульгарности, ни кокетства, ничего отталкивающего он не заметил в её поведении. Её отличало лёгкое дымчатое очарование и непонятная, но хорошо уловимая утончённость манер не свойственная девушкам из простых семей.

«Если она не видела таких домов в жизни, то фильмы-то она смотрела, наверное. Что же разглядывает дом, как неведомую диковинку? В этом посёлке живут только обеспеченные люди. Откуда же занесло девчонку?» – опять прорезался внутренний голос.

– Ты недавно приехала на остров? С кем? Где ты живёшь? – задал он интересующие его вопросы, надеясь прояснить, откуда она взялась.

Девушка молчала.

– Ну, скажи что-нибудь, ты почти всё время молчишь?

– Здесь очень хорошо, – прозвенел колокольчик, – у тебя уютный дом, Даниель.

Он почему-то обрадовался, как будто бы похвала от девчонки-бродяжки имела какое-то значение для него.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил он и подошел к бару, уставленному разными бутылками: пузатыми и изящными, с яркими этикетками и строгими виньетками.

Девушка смотрела на него недоуменно.

«Она вообще нормальная?» – раздражённо подумал он.

И расшифровал.

– Тебе налить что-нибудь? Мартини, например?

– Это алкоголь? – спросила девушка. – Спасибо, я не пью алкоголь. Но, – добавила она, – могу сделать коктейль для тебя.

Она задумалась и, как будто порывшись в памяти, вытащила слово.

– Авторский коктейль, – просияла она замечательной улыбкой.

– Ты работаешь в баре? – ему стало любопытно.

– Нет, – ответила девушка, – но я умею делать коктейли, и думаю, что хорошо умею. Можно?

– Делай, – разрешил он.

Она немного подумала, потом подошла к бару и изучающе оглядела ряд бутылок с разноцветным алкогольным содержимым.

Девушка двигалась быстро, и Даниель не всегда успевал заметить сам момент передвижения: вот она здесь, а вот она уже возле бара, и точными аптекарскими движениями наливает в шейкер из разных бутылок.

Девушка заглянула внутрь шейкера, довольно кивнула сама себе и немного встряхнула получившийся напиток. Затем, повернувшись к шкафу, открыла дверцу и нашла высокие коктейльные бокалы, перелила в один из них содержимое шейкера. Слетала к большому серебристому холодильнику, достала кубики льда и апельсин. Добавила в стакан горсть льда, весело погремела льдинками. Разыскав в ящике нож и дощечку, так же быстро и ловко отрезала оранжевый кружочек апельсина, водрузила его на край бокала. И залюбовалась на свою работу, по-детски прикусив губу. В бокале таинственно заплескалась жидкость глубокого синего цвета, с прозрачными льдинками. Торжественно подала бокал ему и отошла на два шага назад, видимо, для лучшего обзора. Замерла, глядя на него с любопытством и немного встревоженно.

Он с удовольствием наблюдал за приготовлением коктейля, почти заворожённый сияющим очарованием девушки, а её ориентировка на кухне удивила его.

– Откуда ты знаешь, где стоят бокалы, где лежат ножи? Ты ведь никогда не была здесь, – спросил он.

– Я могла бы сказать, что все кухни одинаковы, но нет… Я слышу: бокалы звенят стеклом, у ножей металлический перестук, – пояснила девушка.

– Ты слышишь предметы? – поразился Даниель.

– Не все, но многие. Я слышу те предметы, у которых характерный звук. Слышу старые вещи, они хранят сведения о владельцах. Слышу предметы, сделанные искусными мастерами, в них звучит душа создателя, – она подумала и добавила, – пластик и синтетику не слышу. Предметы из этих материалов не живые.

«Надо будет дать ей послушать мою скрипку, – подумал Даниель, – интересно, что она услышит. Скорее всего – ничего, девчонка фантазирует, все кухни действительно примерно одинаковы, она права».

– Почему ты не пьёшь коктейль? Не нравится? – не утерпев, спросила Мирослава.

Даниель попробовал синий напиток и неожиданно понял, что ему нравится. Пряный цитрусовый прохладный вкус обволакивает нёбо, и он пил с удовольствием.

– Как называется твой «авторский» коктейль?

– «Воздушный змей на пляже», – засмеялась девушка, – если добавить чуть больше джина, то «Змей на пляже» превратится в «Дракона на пляже».

Девушка опять пробежала к холодильнику, достала апельсиновый сок в пакете, налила в стакан и стала пить вместе с ним, зажмурившись от удовольствия.

– Почему ты так быстро передвигаешься? Как будто убегаешь от кого-то, – заинтересовался Даниель.

– Это привычка, наверное, не очень хорошая привычка. Мой опекун часто говорил мне: «Мирослава, не бегай по моему замку…, то есть дому, мой дом – это не полигон». Нет, не это слово.

Она помолчала, поворошила память, и продолжила.

– «Мой дом – это не стадион».

«У девушки есть опекун, значит, скорее всего, она сирота. Уже кое-что», – подумал Даниель.

– А где твой дом?

– Мой дом на высокой скале в горах, а вокруг густой лес. Людей совсем немного. Только хозяин дома, его помощники и я. Конюшня есть с лошадьми и конюхами, – добавила она.

«Ясно. Девушка воспитывалась в удаленном доме, одна, и вокруг никаких детей и развлечений, – подумал Даниель, – понятно, почему она такая странная».

Он тоже был одиночкой. Одинокое детство мальчика со скрипкой без игр на улице, футбола, коньков и прочих детских радостей. Каждый день по много часов занятий и учителя, приходящие домой. Он давно уже смирился и принял своё трудное детство: если бы не оно, не было бы и его – известного музыканта.

– Ты учишься или работаешь? – он продолжил расспрашивать её.

– И учусь, и работаю. Но сейчас нет. Я сбежала. Прямо сюда, – последовал ответ.

– Ты лентяйка? – спросил он с притворным укором.

– Лентяйка? – удивилась Мирослава. – Нет. Просто по контракту я должна была делать одну работу, а пришлось делать намного больше. Я решила устроить перерыв.

– А где ты работала? – не прекращал допрос Даниель.

– Сделать тебе еще коктейль? – проигнорировала вопрос девушка.

– Сделай. Опять «авторский»? – Даниелю стало любопытно, что опять придумает девчонка.

И опять замелькали тонкие руки, смешивая напитки.

«Она как будто дирижирует», – подумал Даниель, любуясь чёткими изящными движениями.

Лед, лимон, и бокал с уже красным содержимым был торжественно вручен ему.

– «Морской бриз», – сказала девчонка и стала ждать его реакции.

Она ждала с таким детским ожиданием и нетерпением, так следила за ним, что он, поддразнивая девушку, специально медлил и, перекатывая напиток во рту, молчал, отпивая маленькими глотками. Второй коктейль тоже оказался хорош. Крепкий и свежий, он действительно напоминал морской бриз.

– И-и-и? – не утерпев, спросила девушка.

– Хорошо! – искренне похвалил он. – Где ты так хорошо научилась делать коктейли? Делала их своему опекуну?

– Нет, – Мирослава тряхнула головой, – мой опекун предпочитает моно напитки. Я загрузила рецепты коктейлей прямо сюда, – она показала на голову. Ой, нет! Я скачала книжку для барменов и запомнила её. У меня отличная память.

Тут Даниель вспомнил, что хотел дать девушке «послушать» свою скрипку.

– Пошли со мной, – сказал он и повел её в гостиную.

В просторной комнате царил так называемый «творческий беспорядок»: всюду валялись ноты, книги, записи. Даниель оставил девушку, сходил в кабинет и достал из сейфа футляр, в котором лежала его единственная любовь, драгоценная скрипка Гварнери.

Вернувшись, он застал Мирославу за осмотром гостиной. Она обходила комнату, с восторгом разглядывая плакаты, афиши, большие студийные фото, висевшие на светлых стенах.

– Это ведь всё ты? – сложив ладони домиком, она замерла возле старого фото, на котором вокруг него, молодого и ярко-красивого, летала скрипка.

– Конечно, я. – подтвердил Даниель. – А что, не похож? Этому снимку больше десяти лет.

– Похож, похож, – Мирослава кивнула головой. – Ты почти не изменился. И сейчас ты даже лучше, чем на этом фото.

– Чем же лучше? – ему стало любопытно.

– Здесь многое дорисовано, добавлено в специальной программе. А сейчас, – она посмотрела на него с сияющей улыбкой, – сейчас ты живой и настоящий. Я так и знала, что ты скрипач, поняла это, ещё там, на пляже.

– Как же ты узнала? У меня на лбу надписи нет.

– Очень просто, я ведь хорошо разглядела тебя возле моря. Черты лица мягкие, гармоничные, лоб слегка изогнутый, глаза большие, красивые. Скорее всего, гуманитарий. Манера держаться спокойная, уверенная, видно, что ты привык к взглядам, к вниманию. Значит, публичный человек. Небольшая отметина на шее слева, вот здесь, – она показала на его шею.

Потом взяла его за обе руки.