Чиновник городской администрации, Виктор Павлович Арбузов был мне давно знаком. Несколько раз мне приходилось пересекаться с ним по делам, несколько раз мы встречались в разных ситуациях, в том числе и на светских мероприятиях. Отношения у нас были вполне дружелюбными, и я не удивилась, что он посоветовал Черкасову обратиться ко мне.

– У вас есть фотография Марианны? – спросила я.

– С собой нет, – растерялась Альбина Юрьевна. – А что, нужно было взять? Я могу попросить у Виталика…

«Непонятно, какого рожна она так спешила сюда, если толку от нее никакого», – с невольным раздражением подумала я, однако постаралась ничем не выдать своих чувств.

– Думаю, Альбина Юрьевна, вы все-таки поспешили со своим визитом ко мне, – заметила я вслух.

– Как поспешила? – удивилась Альбина Юрьевна. – Я третий день вам названиваю!

– Я говорю в том смысле, что лучше было бы мне самой приехать к вам, – сказала я. – От вас, к сожалению, я не могу получить полноценную информацию: вы и сами не в курсе многих вещей. Надеюсь, ваш Виталик окажется лучше осведомлен о жизни своей девушки.

– Вы что, хотите поехать к нам прямо сейчас? – спросила Альбина Юрьевна.

– А зачем тянуть-то? – улыбнулась я. – Вы на машине?

– Да, шофер ждет внизу.

– Тогда будьте добры, подождите там же, я скоро спущусь, – попросила я.

– Подождите, а деньги? – Альбина Юрьевна затеребила свою сумочку. – Ведь я взяла с собой определенную сумму. Вот, возьмите. Думаю, этого хватит?

Денег было достаточно – и за несколько дней расследования, и на расходы. Что ж, причин отказываться от этого дела у меня не было, и я молча кивнула.

– А теперь разрешите, я все-таки соберусь, – сказала я и, когда Черкасова, понимающе кивнув, покинула мою квартиру, достала из сумочки замшевый мешочек, в котором хранились мои гадальные кости. Этими двенадцатигранниками я пользуюсь уже много лет, обращаюсь к ним с любым важным для меня вопросом. И всегда получаю достоверный ответ. Нужно лишь правильно расшифровать выпавшее толкование. Но за годы общения с костями я научилась делать это мастерски. Сейчас косточки сообщили мне следующее:

«3+21+25» – «Вы займетесь благородной работой, даже если она будет незаметна для окружающих».

Приятно, когда твоя работа высоко оплачивается. Но вдвойне приятнее, когда она еще и оказывается благородной!

Я улыбнулась, быстро оделась, причесалась и, довольно подмигнув своему отражению в зеркале, спустилась на улицу.

Альбина Юрьевна восседала на переднем сиденье серебристого «Ниссана» рядом с симпатичным водителем лет тридцати двух – тридцати пяти. Он небрежно осмотрел меня и, услышав, как хозяйка что-то сказала, вышел из машины и открыл заднюю дверцу.

– Благодарю, – бросила я, усаживаясь в мягкое кресло, и машина лихо стартовала с места.

Жили Черкасовы в районе Набережной Космонавтов, в новом девятиэтажном доме, снабженном охраной. Альбина Юрьевна, выйдя из машины, подняла голову и посмотрела на один из красно-кирпичных балконов. Я проследила за ее взглядом, но никого не увидела. Моя клиентка вздохнула и, покачав головой, прошагала к подъезду.

Мы поднялись на девятый этаж, женщина отперла дверь, и мы прошли внутрь. В квартире было прохладно, даже холодновато: сплит-система, видимо, была установлена на минимальную температуру. В условиях нынешней жары это было, конечно, приятно.

Квартира Черкасовых оказалась двухуровневой. Альбина Юрьевна первым делом прошла по лестнице на второй этаж. Однако она очень быстро вернулась и, перегнувшись через перила, радостно провозгласила:

– Поднимайтесь, пожалуйста, Виталик вас ждет!

– А ваш муж дома? – полюбопытствовала я, ступая на лестницу.

– Увы, пока нет, – развела она руками. – И неизвестно, когда вернется. Он может задержаться допоздна, это обычное дело.

Я прошла по коридору второго этажа, сопровождаемая хозяйкой, к комнате, дверь в которую была приоткрыта. Альбина Юрьевна автоматически нацепила на лицо слащавую улыбку и толкнула дверь.

– Виталик, а вот и мы! – пропела она каким-то приторным голосом, который звучал преувеличенно ласково, с сюсюкающими интонациями.

Я, конечно, не мать, и даже не психолог, но все же мне показалось, что для разговора с сынишкой, которому уже перевалило за двадцать, подобный тон не очень-то подходит.

Решив особо не церемониться с нежным юным созданием, я прошла в комнату и столкнулась взглядом с миловидным молодым человеком с длинными волнистыми темно-русыми волосами, казавшимися очень мягкими. Парень полулежал на широком диване с дымчато-голубоватой обивкой. При моем появлении он поднялся. В его глазах виделись вопрос и оценка. Он скользнул по мне взглядом, чуть сощурился и неожиданно улыбнулся.

– Добрый вечер, – приятным тенором поприветствовал он меня. – Я Виталий, а вы – Татьяна Александровна?

– Да, Виталик, это та самая Татьяна Александровна, о которой нам рассказал дядя Витя, – все с той же слащавой манерой разговора влезла Альбина Юрьевна. – Ты уж поговори с ней, сынок, расскажи ей о…

– Альбина Юрьевна, – решительно вмешалась я, поскольку мне уже надоела эта материнская гиперопека. – Если я не ошибаюсь, именно Виталий был инициатором того, чтобы я принялась за эту работу? Тогда ваши уговоры побеседовать со мной выглядят несколько странно, согласитесь…

– Мама, оставь нас, пожалуйста, вдвоем, – попросил сын, пристально глядя на мать.

В его голубых глазах, явно доставшихся сыну от матушки, я неожиданно заметила злой огонек.

– Я просто думала, что, может быть, смогу помочь, – принялась оправдываться Альбина Юрьевна, но Виталик перебил ее:

– Мы и сами прекрасно справимся. Лучше приготовь нам что-нибудь.

– Хорошо, хорошо, сейчас я все сделаю, – прижимая ладони к груди, сказала Альбина Юрьевна и пошла к выходу. Однако у двери она все же обернулась и задержалась на несколько секунд.

– Мама, ну! – раздраженно повысил голос Виталик, и Альбина Юрьевна метнулась в коридор.

Я едва заметно улыбалась.

– Извините, – пробормотал Виталик, глядя в сторону. – Мама порой бывает невыносима.

– Давай не будем об этом, – попросила я. – Меня сейчас интересует конкретная информация, чтобы я могла начать расследование. Итак, рассказывай, с самого начала. Где и как ты познакомился с Марианной?

– В центре «Волга-спорт», – сразу же ответил Черкасов-младший. – Это было почти год тому назад. Я занимался там теннисом, а она пришла на фитнес. Я сразу обратил на нее внимание и предложил подвезти. Она согласилась. Так мы и познакомились…

– Чем она тебе понравилась? – мягко спросила я.

– Ну, это зачастую происходит иррационально, сложно объяснить с точки зрения логики, – пожал плечами Виталик. – Хотя и с этой стороны все понятно: Марианна была очень красивая, веселая. Яркая девушка, заметная. Но… Таких ведь много, понимаете? А понравилась мне именно она. Значит, дело в чем-то другом.

Он посмотрел на меня с недоумением, словно и сам не понимал, чем же еще его привлекла Марианна.

– Ладно, понравилась, и все! – махнула я рукой. – Она была совсем одинока, как я понимаю?

– Да, она из детского дома, – кивнул Черкасов.

– Ты что-нибудь знаешь о той ее жизни?

– Да, она неоднократно мне об этом рассказывала. Говорила, что она сирота. Детский дом вспоминала с теплотой, ни о ком слова плохого не сказала.

– Она давно приехала в Тарасов?

– Год назад и приехала!

– И сразу пошла на фитнес? – удивилась я.

– Ну, а что тут такого? – нахмурился Виталик. – Она была очень жизнелюбивая, хотела многое попробовать. Я ее прекрасно понимал: это мы выросли в городе, в благополучных семьях. А у нее многого не было, очень многого. И ей хотелось наверстать упущенное, все попробовать.

– В смысле – все? – насторожилась я. – Алкоголь, наркотики?

– Нет, – поморщился Виталик. – Я совсем не об этом! Марианна, кстати, была равнодушна к таким вещам. Я как раз сейчас понял, чем она меня зацепила. Она была… Неиспорченная, понимаете? Нет, она не была ограниченной простушкой из маленького провинциального городка, хотя и приехала именно оттуда. Она была очень одарена интеллектуально. Поверьте, это так, я бы просто не стал встречаться с девушкой, с которой мне неинтересно беседовать. Я вам попытаюсь объяснить! – воскликнул он и даже вскочил с дивана.

Я заметила, что в глазах его возникло возбуждение.

«А мальчик все же импульсивен, – отметила я про себя. – Интересно, до какой степени проявляется в нем это качество?»

– Ну, вы понимаете, у родителей денег много, да? – кивком ответил он за меня на свое утверждение.

– Ну, наверное, – вставила я, а Виталик продолжал:

– Сразу могу сказать – я с раннего детства ни в чем не нуждался. Отказа в средствах не знал. Позволить мог себе многое, хотя особо не наглел. Я вообще домосед по натуре, меня шумные компании не привлекают. Но, тем не менее, побывал, конечно, во многих местах. И алкоголь, конечно, пробовал, и сигареты…

– А наркотики? – осторожно спросила я.

– Траву курил пару раз, – признался Черкасов. – Но это давно было, еще на втором курсе. Но сразу бросил.

– Что? Не понравилось? – усмехнулась я.

– Наоборот, – признался Черкасов. – Понравилось, потому и бросил.

Я высоко подняла брови.

– Испугался, что смогу подсесть, – пояснил он. – А там и до синтетики недалеко. Сколько наших из универа ушли из-за того, что всего лишь пару лет назад начали «герой» баловаться. А начиналось все так невинно!

– Надо же, какой ты прагматик! – удивленно констатировала я. – И сила воли у тебя, оказывается, есть…

– Это из-за маменьки у вас сложилось обо мне мнение, как о хлюпике, – криво ухмыльнулся Черкасов, и я вдруг отметила в его тоне явное неуважение к матери.

Нет, он не высказывался оскорбительно в ее адрес, он вообще не стал давать ей никаких характеристик, но я безошибочно поняла: Виталик Черкасов не уважал свою мать, для которой он сам был, кажется, центром Вселенной…

– Ты хотел рассказать о своем отношении к Марианне, – напомнила я.

– Да! – подхватил Черкасов. – Понимаете, она была не такая, как другие девушки. Она была… Настоящая! Марианна не была подвержена никаким стереотипам. Ну, как обычно проводят свободное время большинство современных девушек? Дискотеки, ночные клубы, бары… В качестве подарков, естественно, они предпочитают драгоценности, косметику, новый телефон. Ноутбук, шубу – куда же без нее! – или даже машину, смотря по финансовому состоянию кавалера. А знаете, что Марианна попросила меня ей купить, когда я пригласил ее в бар?

– Что же? – заинтересовалась я.

– Килограмм черешни! – улыбнулся Виталик, и в глазах его появилось ностальгическое выражение. – Как раз стоял июль, мы катили по городу, мимо рынка проезжали, а там черешня – крупная такая, спелая, почти черная. Так вот, в бар Марианна, кстати, пойти отказалась, а вот на черешню набросилась с удовольствием. Я ее понимал: в детдоме она такого, конечно, не видела.

– И что? Ей совершенно были неинтересны развлекательные заведения города? – недоверчиво спросила я. – Ты же говорил, что ей хотелось все попробовать!

– Да, но не в том смысле. Попробовать – значит, посмотреть и оценить. Мы ходили с ней и в бар, и в ночной клуб, но после первого же посещения Марианна составляла свое представление об этих заведениях и больше идти туда не хотела. Понимаете? Увидела – не понравилось – «больше не пойду». Я говорю, она не была порочной.

– Да никто ее в этом и не обвиняет, – пожала я плечами.

– Мама могла наговорить вам что угодно, – буркнул Виталик. – Я знаю, что они с отцом не любили Марианну. Они хотели, чтобы я нашел девушку своего круга, – последние слова он произнес с манерно-чопорными интонациями, явно передразнивая родителей. – А девушки моего круга – все, как одна, похожи друг на друга, – заключил он своим обычным голосом. – А Марианна не боялась быть непохожей на кого-то.

– Над ней не посмеивались? Не называли старомодной?

– Пробовали, – неожиданно рассмеялся Виталик. – В медучилище одногруппницы какие-то начали к ней прикалываться, а она их так отметелила! Сумкой медицинской.

– Вот как? Боевая девушка, однако! – покачала я головой.

– Еще какая! – восхищенно проговорил Виталик. – Она себя в обиду не давала, всегда могла постоять за себя!

«Ну, понятно, детдомовское детство не прошло для нее даром, – отметила я про себя. – Не могло ли оно вылиться в склонность любые разногласия решать через драку? А это чревато… Всегда найдется тот, кто сильнее тебя. Не физически, так по уму…»

Вслух же я спросила:

– У вас были близкие отношения? Извини, что спрашиваю, мне это нужно.

Виталик искоса посмотрел на меня и усмехнулся, отвернувшись к окну.

– Да, были, – наконец произнес он. – Совсем недавно…

– В смысле? – осторожно уточнила я.

– Марианна долго не хотела. Я сперва настаивал, потом просто ждал. Понял, что если я напролом пойду, она меня совсем отошьет.

– Или сумкой отметелит, – улыбнулась я.

– Нет, что вы, она со мной была нежной, – вздохнул Виталик, и в голосе его зазвучали грустные нотки.

– Ладно, с лирикой мы определились, теперь давай перейдем к сухим фактам, – постаралась я своим тоном настроить его на деловой лад. – По факту смерти Марианны ты что-нибудь знаешь?

– Ее отравили, – как-то растерянно произнес Черкасов.

– Это я уже поняла, – махнула я рукой. – Где, когда? Точная дата, время смерти…

– Это произошло девятнадцатого июня, – ответил Виталик. – Сразу после обеда. У Марианны закончились занятия, и она пошла к одному своему знакомому. Он врачом на «Скорой» работает, она собиралась у него капельницу взять. Они как раз учились системы ставить, она хотела потренироваться.

– На ком? – подняла я бровь.

– Ну, можно было и на мне, – пожал он плечами. – Я не возражал. Витаминчики покапать – всегда полезно.

– Фамилия этого врача? И откуда она его знает?

– Она с ним на практике познакомилась. Фамилия его Лебедев, зовут Анатолий. Я его видел пару раз, Марианна забегала к нему то за тонометром, то за лекарствами какими-то.

– Ну и как он тебе?

– Нормальный мужик, – снова пожал плечами Черкасов. – Спокойный.

– А ты не ревновал к нему Марианну? Не боялся, что она периодически к нему «забегает»? – прищурилась я.

– Нет, что вы! – Виталик посмотрел на меня с таким удивлением, словно я сморозила несусветную глупость. – Он ведь старый уже! Ему под сорок!

«Да уж, – с досадой подумала я. – Просто совсем глубокий старик!»

И невольно я позавидовала юности Черкасова, его возрасту, когда все, кто старше двадцати пяти, кажутся тебе пожилыми людьми.

– Ты с ним беседовал после смерти Марианны?

– Нет, я не подумал как-то… Мне не до того было, – смутился Виталик.

Видимо, мысль побеседовать с главным свидетелем совершенно не приходила ему в голову. Что ж, это понятно, если ты не собираешься лично заниматься расследованием убийства. Но по-человечески-то… неужели ему не было интересно?

– Но я читал его показания, – немного порадовал меня Виталик. – К нам из милиции приходили, я их попросил… Так вот, там сказано, что Марианна пробыла у него совсем немного, всего пару минут. Даже в квартиру не проходила. Взяла капельницу, они перебросились парой фраз с Лебедевым, и она уже собралась уходить. Вышла из квартиры и почувствовала себя плохо. Лебедев сказал, что она схватилась за сердце и стала оседать на пол, прямо на лестнице. Он ее подхватил, хотел занести в квартиру и тут понял, что она уже умерла. Он тут же вызвал «Скорую» и милицию. Те констатировали смерть.

– А самого Лебедева не задержали по подозрению? – удивилась я. – Он же первая кандидатура!

– Задержали, – кивнул Черкасов. – Но потом выпустили.

– Почему?

– Вот этого я не знаю, – покачал он головой. – У нас милиция еще до его задержания побывала.

– Ты после этого и решил к частному детективу обратиться?

– Ну да, – подтвердил он. – А что делать, раз милиция не может убийцу найти? Лебедева выпустили, а никого другого не арестовали.

– А ты сам как считаешь? Лебедев не может быть виновником смерти Марианны?

– Думаю, нет. Зачем это ему? Они и общались-то чисто по делам. По мелким, профессиональным.

«Ой ли? – подумала я. – Это еще нужно выяснить. Пока что я вижу только одну сторону медали, очевидную для Виталика. И насчет этого Лебедева надо мне поинтересоваться в милиции как можно скорее. Интересно, кто ведет это дело? Хорошо бы, кто-то из своих».

– Адрес Лебедева тебе известен? – спросила я.

– Точно не знаю, но показать могу. Мы как-то заходили к нему вместе с Марианной. Это возле Липок, такой сталинский дом с монументальными подъездами, знаете?

– Знаю, конечно, – кивнула я.

– Третий этаж, дверь направо. Металлическая.

– Хорошо, – я записала данные в блокнот. – Марианна приехала из Пензы?

– Да, из Пензы. Год тому назад.

– Номер детского дома, в котором она воспитывалась?

– Восемь, – на мое удивление, сразу ответил Черкасов.