– Нет, что вы, она ни с кем не говорила об этом. Но… Надюша взяла копии некоторых документов, дабы их спрятать в укромное место. Из-за них ее и убили.

Я удивленно приподняла брови и пристально посмотрела на заказчика. Чиликов понял мой невысказанный вопрос и сразу же принялся растолковывать подробности, постоянно перескакивая с первого на десятое, торопясь рассказать поточнее, то и дело извиняясь за свою спешку.

В конце концов я узнала о том, что Чиликов, услышав о своем планируемом увольнении якобы из-за неудовлетворительной работы, а на самом деле в связи с желанием начальства поставить на его место какого-то родственника, решил подстраховаться. Он скопировал документацию – ту, что предназначалась лишь для очень узкого круга людей, но никак не для налоговой инспекции. Когда же его поставили перед фактом – либо заявление по собственному желанию, либо увольнение по приказу, он воспользовался собранным материалом как страховкой, заявив, что желает доработать в фирме оставшийся до пенсии год.

Его, конечно же, оставили на данной должности, но начались попытки ограбления квартиры и даже разбойничьи нападения с целью запугать его. Чиликов, понимая, что в покое его не оставят, пока документы, находящиеся у него, не будут уничтожены, решил спрятать их в надежном месте. Но он подозревал, что за ним ведется слежка, а потому передал бумаги жене и попросил ее спрятать их. Та поехала на дачу, чтобы устроить тайник там, но не доехала до нее.

– И ведь самое интересное, – закончил свой рассказ Чиликов, – как они узнали, что документы у нее и что она собирается их куда-то везти. Неужели они следили за ней?

– Кто – они? Вы имеете в виду кого-то конкретно? – задала я интересующий меня вопрос и пристально посмотрела на гостя.

– А что тут думать, и так все ясно. Это Миронов Евгений Владимирович, директор наш, его рук дело. Кому же еще нужны эти чертовы бумажки? – торопливо заговорил Чиликов. – Я с самого начала ментам сказал, что именно он убийство заказал, а они: доказательств никаких нет, бумаг при ней не обнаружено. Тьфу, чтоб им…

Чиликов выругался и отвернулся в сторону. На минуту закрыл глаза, а потом, явно собрав волю в кулак, более спокойным тоном добавил:

– Вы уж извините, Таня, что я так, ну, не слишком лестно о ваших коллегах отзываюсь, просто… Надюша была для меня всем и… я совершенно пал духом без нее. Не хочется ни жить, ни что-то делать. Если бы не дочь, я бы, наверное, сам убил этого негодяя, а потом… будь что будет. Последняя надежда на вас. А насчет денег не беспокойтесь, они у меня есть. Сколько скажете, столько и заплачу, только докажите, что Миронов убил мою Наденьку.

Я с сочувствием посмотрела на Павла Сергеевича, из глаз которого грозили вот-вот пролиться слезы. Было хорошо видно, скольких усилий ему стоит сдерживать их. Перед такой любовью я могла только преклониться.

– Я постараюсь вам помочь, но точно ничего обещать не могу, слишком уж сложно будет доказать причастность такого большого человека к делу об убийстве.

Я встала, давая понять Чиликову, что наш разговор закончен и мне бы хотелось теперь остаться одной.

– Я понимаю. Если что, вот мой адрес и телефон, – Павел Сергеевич протянул мне визитку с логотипом компании «Союзинторг».

– Как только мне что-то понадобится, я обязательно вам позвоню, – провожая заказчика, произнесла я. – И… постарайтесь не исчезать надолго из города, иначе мне будет сложно вас найти, если потребуется что-то уточнить.

– Да, несомненно, можете не сомневаться – я буду все время дома, – сказал Павел Сергеевич выходя. – Еще раз большое спасибо.

Едва только Чиликов покинул мои апартаменты, как я тут же плюхнулась на диван и, устроившись поудобнее, попыталась представить себе, с чего можно подойти к этому делу. Чтобы выстроить правильный порядок действий и сам ход событий, я всегда начинала разбор заказа с самого начала. Не стала отступать от давнего своего правила и на сей раз.

Итак, убийство жены Чиликова произошло во время ее поездки на дачу, куда она поехала, но не добралась. Это подтверждается и тем, что ее машина располагалась на дороге по направлению к дачам, а не от них. По словам мужа, она везла с собой документы. Их на месте преступления не обнаружили, значит, нападавший хорошо знал об их существовании и целенаправленно убил женщину, чтобы забрать их у нее. Впрочем, может быть и так, что документов у жены не было и Чиликов намеренно наговаривает на Миронова, чтобы свалить всю вину на него. Но тогда причина убийства заключается совсем в другом, а вовсе не в каких-то бумагах, из-за которых логичнее было бы убрать самого Чиликова, как только он о них сообщил руководству фирмы.

И какова же причина в таком случае? Совершенно неизвестно. И никаких зацепок, кроме обвинения заказчика, брошенного в адрес директора компании «Союзинторг», у меня в настоящий момент не было. Это-то и угнетало больше всего.

Пришлось обратиться за помощью к единственным своим помощникам, хоть и не решающим всей проблемы в целом, но все же указывающим, в каком направлении лучше всего следует двигаться. Я взяла гадальные кости, которые представляют собой три двенадцатигранника, и, повертев их в руке, бросила на стол.

Выпала комбинация «36+20+11». В переводе с языка цифр это значило: «Вы излишне заботитесь о мелочах, забывая о главном».

С чего же начать?

Этот вопрос занимал меня чрезвычайно. Я давно уже убедилась – от того, насколько правильно сделаешь первый шаг, зависит и ход всего расследования, и его время, и итог. Потому-то и не хотелось действовать наобум, но в данном случае мне фактически ничего иного не оставалось. Итак, у меня было убийство и был подозреваемый, причем не факт, что верный. И больше ничего.

Что ж, попробую отправиться к нему и на месте определить, имеет ли данный человек какое-либо отношение к данному делу и что вообще ему о нем известно.

* * *

На следующее утро я встала по будильнику, по опыту зная, что директоров компаний можно застать на рабочем месте только очень рано – все остальное время они, как правило, отсутствуют. Поэтому я быстро перекусила, выпила две чашки кофе и пошла одеваться.

Сегодня мой выбор пал на темно-синюю юбку, белую блузку и легкий, также темно-синий пиджак с брошкой в виде хамелеона. Сначала я хотела было выйти из дома без пиджака, но, выглянув на балкон, поняла, что если не прихвачу его, то через пару минут превращусь в ледышку. Осень уже давала о себе знать, и по утрам на улице было весьма прохладно, во время дыхания изо рта даже шел пар.

Собрав волосы в «ракушку», чтобы не рассыпались, и прихватив все еще лежащую на столике в прихожей сумочку, я отправилась вниз. За ночь моя «девяточка» уже успела как следует остыть – теперь в ее салоне стоял настоящий холод. Я села за руль, завела двигатель и первым делом включила печку. И только лишь когда салон автомобиля наполнился нежным теплом, тронулась с места.

Еще дома, посмотрев на визитку Чиликова, я выяснила, где именно находится главный офис «Союзинторга». Он размещался в весьма живописном месте – на набережной, стало быть, ехать до него было не так далеко. Еще раз посмотрев на часы и удостоверившись в том, что двери компании откроются для посетителей через десять минут, я притормозила у ларька, чтобы купить себе сигарет, так как домашний запас неожиданно закончился, а без допинга в виде табачного дыма мои мозги не желают работать.

Ларек оказался закрытым. Видно, продавщица не очень торопилась занять свое рабочее место и предпочла еще немного понежиться в постели. Я вспомнила это уютное теплое местечко, недавно покинутое мною, и невольно сжалась – разница между ним и погодой на улице была очевидной.

В общем, желаемых сигарет я не получила, и мне не оставалось ничего больше, как направить автомобиль к дверям «Союзинторга». И уже через три минуты я была не только рядом с ними, но и поднималась по лестнице, созерцая интерьер офиса данной компании.

В здании, которое занимала компания «Союзинторг», ничего необычного в этом смысле не наблюдалось: привычные белые стены, многочисленные позолоченные люстры, мраморный пол. Кое-где в коридорах стояли еще напольные вазы с просто отвратительными, на мой взгляд, искусственными цветами, придающими общему виду некую нелепость.

«Неужели нельзя было подобрать что-то поприличнее? – спрашивала я себя. – Как в деревне, ей-богу». Мне однажды довелось побывать в сельсовете, а потому впечатления, оставшиеся после того визита, просто невозможно было позабыть. И сегодня одинокие и неумело подобранные цветы напомнили мне то полуветхое строение, которое его хозяева пытались приукрасить самым нехитрым образом.

Этажом выше стало немного посолиднее. Здесь вместо ваз углы занимали пальмообразные растения, а под ними помещались деревянные лакированные лавочки с кривыми ножками. Причем большая часть из них, как ни странно, уже была занята посетителями, ожидающими, чтобы их приняли. Присоединяться к их числу я не стала и сразу, прямо без стука, прошла в комнату секретаря.

– Добрый день! Я к Евгению Владимировичу Миронову. Он у себя? – произнесла я спокойно, прочтя на лице полноватой женщины лет тридцати пяти молчаливый вопрос.

Секретаршу явно удивило то, что кто-то вошел в ее кабинет без приглашения. Она недовольно окинула меня своим сверлящим взглядом и уж было собралась накинуться с поучениями, но тут я ее опередила, сунув под нос свое липовое ментовское удостоверение. Вернее, оно не липовое, а просроченное, оставшееся у меня еще с тех пор, когда я работала в прокуратуре. Но красные «корочки» обычно почти магически действуют на людей, и я частенько ими пользуюсь вот так, не раскрывая и не давая возможности прочесть, что в них значится. Тратить время на разъяснения, зачем я пришла, совершенно не хотелось.

– У вас назначено? – зло спросила секретарша, сглотнув слюну и пытаясь понять, что происходит.

– Нет, но я бы предпочла, чтобы вы обо мне доложили прямо сейчас, – официальным тоном ответила я.

Секретарша с трудом приподняла свое тело со стула, что неудивительно, так как весила она, наверное, не меньше тонны, и поплелась в кабинет директора. Я же тем временем попыталась понять, почему место секретаря здесь занимает эта тучная бабенка с неровно выкрашенными рыжими волосами, а не какая-нибудь симпатичная девушка с длинными ногами и большой грудью. Хотя если уж говорить о груди, то вряд ли кто из девушек мог сравнить свою с той, что сейчас поплыла в соседнюю дверь.

Наконец секретарша вернулась и, указав на дверь взглядом, дала понять, что я могу войти. Я направилась в кабинет, обругав про себя эту спящую на ходу «вторую руку», которой было лень даже сказать лишнее слово.

Перешагнув порог директорского кабинета, я оказалась как бы в совершенно другом мире. Здесь, в отличие от всего, что я увидела в здании компании раньше, было довольно уютно. Пол был покрыт ковролином, на однотонных стенах висели со вкусом подобранные картины, а вся мебель была явно сделана на заказ, так как имела не совсем стандартные очертания и форму. В одну из стен был встроен большой аквариум, со стороны напоминавший оживший пейзаж с изображением подводного мира. Прямо напротив него располагался набор мягкой мебели, и там, в кресле, сидел тот, к кому я пришла.

Евгений Владимирович Миронов при первом знакомстве создавал впечатление уставшего от жизни человека. Его взгляд был совершенно пустым и ничего не выражающим, а рот, сжатый в тонкую полоску, как бы говорил: «Ну, чего еще?» Единственное, что было приятного в этом мужчине, – это его фигура. Для своего возраста – а ему было явно около пятидесяти пяти – Миронов имел довольно стройное телосложение, что говорило о том, что он много времени проводит в спортзале или же просто следит за тем, что принимает в пищу.

Я поздоровалась, представилась – на сей раз частным детективом – и сразу перешла к делу:

– Евгений Владимирович, вы знаете, что вас подозревают в убийстве Надежды Чиликовой?

– Да знаю я, не вы первая сюда приходите, – отмахнулся Миронов и немного расслабился. Похоже, сначала он принял меня за кого-то другого. – Этот бухгалтеришка все никак не угомонится… Но менты же вроде сказали, что дело закрыто…

– Павел Сергеевич почему-то уверен, что именно вы заказали убийство его жены, – ответила я и пристально посмотрела на директора, надеясь по его поведению понять, причастен или не причастен он к убийству. Миронов не шелохнулся, и я продолжила: – По этой самой причине ваш бухгалтер и попросил меня провести расследование по данному делу. У вас ведь были причины для убийства Надежды Чиликовой?

– Да какие у меня могли быть причины? Я ее знать не знал. Чего он еще выдумывает? – вспыхнул собеседник. – Мало ли что ему в голову пришло, у меня своих собственных забот достаточно, не хватало еще и этим заниматься.

– А как же копии документов, скрываемых от налоговой инспекции, с которых Павел Сергеевич сделал копии? Вы ведь о них знали?

Несколько минут Миронов пребывал в полушоковом состоянии, вероятно, соображая, знаю ли я обо всех его делишках и насколько глубоки мои познания в данной области. Так, по-моему, и не придя к какому-либо выводу, он все же ответил:

– Ну, знал. Я давно заметил, что этот хмырь что-то химичит за моей спиной, да только особого внимания не обратил, мало ли, он же бухгалтер… – Ненадолго Евгений Владимирович замолчал, несколько раз кашлянул, а потом поднял на меня глаза и спросил: – Он что, думает, я из-за тех документов его жену и грохнул?

– Именно так и думает, – подтвердила я.

– Ага, интересно тогда, каким образом я узнал, что они у его жены, а не у него лично. Или, может, я ясновидящий? Потому мне и открылось, что она их куда-то там повезет?

Слова Миронова показались мне не такими уж бессмысленными, и я на минуту замешкалась, но потом сообщила:

– Вот именно это я и хочу выяснить. Так вы утверждаете, что совершенно не знали о том, что Надежда Чиликова повезет копии бумаг к себе на дачу?

Миронов тяжело вздохнул и, поднявшись с дивана, последовал к столу, на ходу возмущаясь:

– Нет, ну что вы, менты, за народ тупой! Я уже пятьсот раз, наверное, за эту неделю повторил, что никого не убивал, знать, где эти бумаги, не знаю и мне до них дела нет, большинство все равно устарело, так как они на имя другого директора шли. А теперь, милочка, попрошу вас меня покинуть, дела…

Поняв, что ничего больше мне из директора «Союзинторга» не вытянуть, я не стала возражать и сразу направилась к двери, поблагодарив за беседу и не преминув заметить, что этот наш разговор, возможно, является не последним и что нашими совместными усилиями мы докопаемся до истины. В ответ в спину мне прозвучало что-то типа «да катитесь вы, без вас проблем много».

И мне стало очень интересно, какие же именно проблемы так занимают сейчас Миронова, если он даже не придает или делает вид, что не придает значения обвинению в свой собственный адрес. Впрочем, если он и невиновен, то волноваться ему и незачем, но если… Ладно, там посмотрим.

О том, какие дела столь сильно занимают Миронова и не связаны ли они случайно с налоговой инспекцией, можно, конечно, попытаться разузнать у секретарши, но едва я вновь увидела ее лицо, как надежда на положительный результат такой попытки тут же испарилась, я поняла, что вряд ли она станет раскрывать передо мной тайны компании. Такую заставить говорить можно разве только под страхом смерти. Остальные же сотрудники могли и не знать о происходящих здесь делах. Стало быть, мне не оставалось ничего другого, как несолоно хлебавши возвращаться домой.

Хотя почему бы не подойти к расследованию с другой стороны? Действительно, как это я раньше не подумала об этом…

Уверенным шагом выйдя из секретарской комнаты, я стала оглядываться по сторонам в поисках бухгалтерии, намереваясь побеседовать с людьми, которые сейчас там работают. Они наверняка хорошо знакомы с Чиликовым и имеют представление о там, какие отношения были у него с начальством. Вдруг окажется, что причина убийства и в самом деле не в бумагах, а в каких-то личных счетах, что совершенно меняет суть всего дела.

На мое счастье, бухгалтерия обнаружилась на этом же этаже. Я сразу увидела табличку на двери, сообщавшую об этом, так что мне не пришлось бегать по зданию и искать ее. На минуту остановившись у двери, я прислушалась, а потом, постучав, вошла.

– Добрый день, могу я ненадолго отвлечь вас от работы? – раскрывая свое удостоверение, обратилась я сразу ко всем сидящим в комнате сотрудникам.

Те как-то резко притихли и, оторвавшись от бумаг, лежавших перед каждым на столе, воззрились на меня. Светловолосый паренек, что сидел ближе всех к двери, быстро встал и принес мне стул, выражая тем самым свое уважение к органам милиции. Мне стало очень даже приятно, несмотря на то что остальные так и продолжали молча рассматривать меня.

– Да вы садитесь, а то как-то неудобно получается, – произнес все тот же парень, первым нарушив тишину.

А уже вслед за ним со всех сторон посыпались торопливые вопросы и замечания: «Это что, снова по поводу того дела, что ли? Так милиция вот только на днях была, опрашивали уже… А что-нибудь известно?»

Дождавшись, когда волна реплик стихнет, я сообщила:

– Да, я пришла действительно по поводу убийства Надежды Чиликовой. Милиции, – специально подчеркнула, что представляю органы охраны правопорядка, тем самым задавая нужный тон беседе, а потом продолжила: – Хотелось бы задать несколько вопросов тем, кто работал с бывшим бухгалтером компании Павлом Сергеевичем Чиликовым и хорошо знал его. Среди присутствующих есть такие?

С минуту все молчали, а затем откликнулись двое:

– Я с ним по соседству сидел, – произнес один, а второй тут же добавил: – А я его заместителем был, правда, недолго.

– Отлично, в таком случае именно с вами мне бы и хотелось переговорить. Здесь не найдется свободного кабинета, где бы мы могли спокойно побеседовать?

– Да, конечно, есть, – вставая и жестом приглашая следовать за ним, произнес бывший заместитель Чиликова, седоватый мужичонка в сером костюме и с ярким галстуком.

Второй мужчина, помоложе, поплелся следом с явной неохотой. Мы втроем вышли в коридор, немного прошли по нему и, завернув за угол, оказались в маленькой комнатке с большим столом, двумя диванами и холодильником у стены.

– Это наша комната отдыха, но до обеда она совершенно пуста, так что вряд ли нам кто-то помешает, – по-хозяйски усаживаясь за стол, произнес заместитель.

Я тоже не стала жаться и сразу же села напротив. Я подождала, когда займет место сосед Чиликова по столу, и начала разговор:

– Вы наверняка уже слышали, что Чиликов обвинил в убийстве своей жены директора компании. – Мужчины закивали. – Именно поэтому мне и хотелось узнать у вас, какие отношения между Мироновым и Чиликовым были до того, как случилось это несчастье. Как они относились друг к другу, часто ли ссорились? Может, вы слышали от Павла Сергеевича, что директор унижает его или чем-то сильно оскорбил…

После моих слов коллеги Чиликова переглянулись, как будто решая, кто начнет отвечать первым, а потом старший из них сказал:

– В принципе, взаимоотношения сотрудников компании друг с другом – это личное дело каждого. Мы тут все стараемся в чужие проблемы не лезть, так уж здесь принято, так что знаем немного. Я вот, например, всегда считал, что Павел Сергеевич – человек очень тактичный, ни с кем не ссорится, а уж с начальством и тем более. Конечно, были случаи, когда он был недоволен решением директора, но это по работе – где не бывает. Ну а чтоб чем-то тот его обидел, такого не припоминаю. Может, Валера знает, он с Чиликовым рядом сидел, чаще с ним и общался.

Мужчина обернулся к своему соседу, как бы передавая ему право продолжить рассказ. Тот потупил взгляд и, более не поднимая его, нехотя начал:

– Я лично против директора ничего не имею, но скажу: с Павлом Сергеевичем он и в самом деле ссорился, а последние месяца три – особенно часто. Чиликов из его кабинета все время злой возвращался, бурчал, мол, на него, гниду этакую, управу все равно найдет.

Он замолчал, а я поспешила спросить:

– А из-за чего они ссорились, вам известно?