Её отец, Василий Викторович, женился уже после того, как отслужил весь срок в царской армии на Татьяне Михайловне Порядиной, был грамотным и не похожим на других мужиков деревни. У мамы были два брата: Михаил (1906 г. р.) и Алексей (1910 г. р.), сестра Фаина (1914 г. р.). Михаил на 15 лет старше, и, в то время, когда мама познакомила свою семью с Николаем Яковлевичем (а она так его звала и до свадьбы, и всю их совместную жизнь), он был председателем колхоза. У Михаила и его жены Манефьи было шесть дочек, с которыми водилась всё детство Мария Васильевна. Маму уважали, говорили, что умная. «Зачем уроки делать, у Машки Угловской спишем», – говорили деревенские ребятишки. В деревне дом Угловских стоял с домом родственников, в семье которых рос сын Анатолий, с ним в школе Маруся училась, сидела за одной партой. Анатолий Угловский совершил во время Великой Отечественной войны подвиг, стал Героем.

Героем стал и другой родственник – Михаил Угловский (троюродный брат). С ним пришла Маруся на первом курсе на Осенний бал в педтехникум. Михаил был в форме курсанта военного училища. В тот день Николай Яковлевич, уже будучи выпускником и директором начальной школы в Верхней Ёрге, был с друзьями на мероприятии, приметил пару, в будущем рассказывал, какая мама была красивая девушка.

В роду у Угловских все мужчины высокого роста, кудреватые, горбоносые – красивые. Папу же в первый его приход в Лужевицу приняли за цыгана: чёрные, как воронье перо, густые-прегустые волосы, зачесанные и замазанные маслом назад, невысокого роста, загорелый, мускулистый. «Манька, закрывай быстрей двери-то, цыган идет!», «Это не цыган, жених мой», – тихо отвечала в смущении девятнадцатилетняя девушка.

Июнь

«Здравствуйте дорогие мама, Маруся и Веня! Спешу сообщить Вам, что меня перевели в другую часть и следовательно изменился мой адрес. Лен. об. г. Боровичи п/я 72/3. От Вас я получил телеграмму, которую не ожидал, так как между нами уже была налажена письменная связь. Она меня даже немного испугала. Я думал, что у Вас, что то случилось. Но оказалось, что дома все хорошо. И за телеграмму я вас, конечно, сердечно благодарю. Потом я получил письмо от Зои Петровны и от Татьяны Михайловны (тещи). Теперь я знаю о всех вас. Знаю, кто как живет. Знаю, что Зоя Петровна живет хорошо, Вы тоже. А вот в деревне живут хуже. Без Михаила им будет тяжело. Я живу хорошо. В клубе больше не работаю. Но в Боровичах пробуду еще долго. Пишите письмо по адресу: Лен. об. г. Боровичи, п/я 72/3. Теперь кисточку и краску сменяю на винтовку и пулемет. Буду вести примерно такой же образ жизни, как в январе 1942 г., когда я был на семинаре военруков. Распорядок дня точно такой. Но спрашивают больше. И больше нагрузка на организм. Но для меня все это кажется любимым делом. Особенно я люблю физ. подготовку, топографию, тактику и изучать оружие. Питание будет немного не такое как в клубе, но вполне достаточное. Не буду жирным, не буду и худым. Так что обо мне не беспокойтесь. Я пока живу, думаю, что лучше вашего. Пишите, как вы предполагаете провести лето? Где будите работать? Напишите так же, Маруся, как в школе прошли испытания? Обещаю вам послать фотокарточку. Вот пока у меня все. Привет всем родным и знакомым. Остаюсь с приветом к Вам – Коля. 3/VI 42 г. Н. Рядовиков. Пиши, Маруся, больше, жду».

«…То, что Николай Петрович на Севастопольском фронте, для меня новость. Я завидую ему в том, что на его долю выпала почетная задача защищать Севастополь. Я как раз сегодня читал книгу «Севастопольские рассказы» Л. Толстого. Он там описывает, как в 1851 году русский народ отстаивал Севастополь от захватчиков. Как видите, история повторяется. Севастополь был и будет русским городом. Тем более что теперь его защищают такие воины как Н. Петрович. Обо мне Вы беспокойтесь меньше всего. Больше – думайте о себе, лучше работайте, оберегайте и растите Веню. Ждите того счастливого дня, когда мы разобьем фашистов и очистим свою Родину от всех разбойников, которые причинили нам немало горя и забот. Я тогда прибуду домой и жить мы будем еще лучше. Служба в РККА меня многому научит. Теперь пишите письма чаще. Веню по возможности кормите лучше. Воспитывайте по всем правилам педагогики. 3/VI 42 г. С приветом к Вам Н. Рядовиков».

Июль

«Здравствуйте мои дорогие мама, Маруся, Веня. Пишу письмо в поле, от Боровичей км. за 2. Сейчас лежу на траве – обстановка располагает к мечтам. Письмо это будет, следовательно, немного другого направления. Жизнь кажется прекрасной. Все около меня говорит за мирную обстановку. Но война не покидает меня и здесь в поле. Еще сильнее во мне кипит ненависть к фашистам, которые эту прекрасную жизнь пытаются от нас отнять! Я в полной уверенности в скорой победе над врагом. Продолжаю писать в начатом духе. Сегодня весь день у меня хорошее приподнятое настроение. Может быть это потому, что сегодня хорошие уроки. Первые два часа – политподготовка, 3-й и 4-й урок – огневая – изучали пулемет, 5-й и 6-й урок санитарное дело. После обеда 4-е часа топографии. Вот сейчас я нахожусь на уроке топографии. С группой товарищей мы далеко ушли по азимуту и сейчас сделали большой привал. Время 7 часов вечера. Но, мои дорогие, мама и Маруся бывает мне и трудненько. Особенно когда уроки тактики и строевая. На занятиях по тактике мы делаем настоящий бой – что нам, конечно, необходимо умело бить врага, когда будем на фронте. На строевой мы отрабатываем шаг, повороты – выправку командира. Для меня хорошего гимнаста и то все это является нелегким делом. Когда я приеду домой, тогда Вы увидите, что я учился не зря. Думаю, что это же самое увидят и немцы, когда я буду их бить без пощады. Сейчас я вспоминаю родные места Кривую березу, дорогу от нее и до города по которой я прошел не один раз один и с тобой, Маруся; хорошо в памяти встает Лужевица, Пеганово, Красавино. Наши друзья Н. Петрович, Фаина, Люся и др. Жаль вот только папу, который так же часто мне вспоминается. Как видите, я живу сейчас хорошо. Кончаю писать с уверенностью, скоро вернуться с победой домой, встретиться со всеми родными и знакомыми, вспомнить пережитое и жить еще лучше еще веселее. Пишите, что есть нового у Вас? Если можно то пошли Маруся фотокарточки себя, мамы и с братом Васи. Напиши, Маруся, что знаешь о Фаине Сахаровой, о Люсе. Пишет ли Н. Петрович, твой брат Алексей? Не знаешь ли где сейчас Коносов Саша? Ушел ли в Армию Малков Савватий? Пиши обо всем. Мне сейчас интересно узнать о родном месте всякую мелочь. С приветом ваш Коля. 15/VII 42 г. Н. Рядовиков».

«Здравствуйте все: мама, Маруся, Веня! Пишу вам последнее письмо из Боровичей. Еду вместе со всеми на запад. В Боровичи мне письма больше не пишите. Свой адрес сообщу особо. Прошу обо мне не беспокоится. Я чувствую себя хорошо. Ждите от меня письма. Я буду писать чаще. Я Вам писал, что в Боровичах пробуду до 15 августа. Но знайте, что время военное, много всяких неожиданностей может быть на каждый день. Я, как видите, ошибся на целый месяц. Сегодня 17 июля. Привет от меня всем, всем. Остаюсь жив и здоров. Ваш Коля. Целую Вас всех. 17/VII 42 г. Н. Рядовиков».

«Добрый день! Здравствуйте дорогие мама, Маруся, Веня. Я вам вчера послал немного денег и тем самым известил вам, где я и что со мной случилось. Не закончив курсы мл. лейтенантов, нас послали на фронт. 21 и 22 июня я был в жестоком бою. 22 июня вечером меня ранило в руку пулей. Сейчас я нахожусь в с. Мантурове, Горьковская обл., в госпитале. Пробуду еще месяца два. Чувствую себя хорошо. После выздоровления буду вновь сражаться с заклятым врагом. Адреса от Васи и др. потерял, а на память не помню. Сразу обо мне сообщите Васе и как можно скорее пишите мне ответ. Мне хочется знать, как вы пережили момент отправки меня на фронт. Мантурово от Устюга близко, но возможности видеть вас нет. Однако – ждите, скоро увидимся. Потому что скоро конец будет гитлеровским гадам, и вместе с ними войне. Вот у меня и все. Привет всем знакомым. С приветом, остаюсь жив и немного не здоров. Ваш Коля».

Август

«Здравствуйте все: мама, Маруся, Веня!

Получил от Вас 4-е письма. Из них я узнал, что Вы живете хорошо и на душе у меня стало легко. Обо мне не беспокойтесь. Ранение мое не такое уж сильное, что бы падать в уныние. Я чувствую себя прекрасно.

Ты, Маруся, спрашиваешь, каков был бой, в котором я был ранен. Отвечаю, что бой был очень жестким. Мы наступали. Вначале била наша артиллерия, Катюши, Ванюши и др. орудия. Земля на большое расстояние летела в небо. Потом мы с танками пошли в атаку. Я – наш батальон курсантов – был в танковой гвардейской бригаде. У нас были автоматы. Мы врезались в оборону противника. Кругом стоял гром, какого я ни когда не слышал. Был уличный бой. Фрицы стреляли почти в упор. Я чудом остался цел 21 июня. Бой этот кончился нашей победой. Мы их выбили из населенного пункта. Наши танки разрушили много дзотов. Потери были с обеих сторон большие. Ночью с 21 на 22 мы держали оборону. 22 июля в 11 часов мы снова пошли в наступление. На этот раз нас курсантов посадили на танки. Танки вплотную подошли к дзотам врага и разбивали их в упор. На нас сыпались осколки и пули тучами. Много нас выходило из строя. Когда дзот рушился, немцы выскакивали из него и вели огонь из автоматов. Тогда наступала очередь для нас, мы их приканчивали. В меня фриц выпустил очередь с 10 метров. Но попал только одной пулей в руку. Его же сразу убили наши ребята. После я уже ничего не видел. Меня по лощине вывели на дорогу, по которой я сам дошел до санбата.

До того времени, пока я не был в бою, не было в моей жизни в армии интересных страниц. Целых два месяца я работал художником в клубе полка. Потом почти два месяца учился на курсах м. лейтенантов. О бое представление было скудное. Теперь другое дело. Я имею небольшой опыт. И если придется идти еще в бой, то я буду бить фашистов умело.

Хотя, Маруся, это очень страшно. Жизнь в бою висит на волоске.

Маруся пошли мне бумаги тетради 4-е или сколько там можешь, у меня ее совсем нет.

За письма и фото спасибо.

Советую Вам всем – тебе и др. учителям быть осторожнее в воде на выкате дров. Повреждение себя на таком деле будет глупо. Хотя не пойми меня, Маруся, что я предлагаю вам вовсе не работать. Нет. Работать надо. Надо упорно и много. Но осторожно. Не брать на хлопок, как говорят, а брать сноровкой – умением. Тоже самое в лесу.

Ситуация в мировом масштабе с каждым днем складывается в нашу пользу. Победа – (ВИКТОРИЯ Слава, как говорил Суворов) не за горами. Ergo, я скоро вернусь к Вам мои дорогие.

Вот пока и все.

Пишите письма чаще, – жду.

Привет Татьяне Михайловне, Фаине Васильевне, всем учителям нашей школы, Фаине Ивановне и др.

У меня были деньги и я купил масла. Оно мне необходимо. Я потерял много крови. В сентябре вам пошлю немного. По возможности советую вам питаться лучше… (август 42 г.)».

Госпиталь, где лечили отца после ранений (рука прострелена навылет пулей в правой кисти), находился в г. Мантурово.

В письме были посланы нормы суточного довольствия по госпитальному пайку.

Этот текст с распорядком дня, что называется, без комментариев. В этом весь наш отец. Но эта правильность помогла ему выжить в тюрьме, на фронте, вырастить и выучить пять детей, прожить достойно почти до 100 лет (он умер в октябре 2012 года, а 100 лет исполнилось бы 24 декабря 2012 г.)!

«Здравствуй дорогая Маруся!

Опять нашел время писать тебе письмо. Всегда, когда пишу тебе, вспоминаю то короткое, но неплохое прожитое вместе с тобою время. Его можно разбить на три этапа. Первый – это то время, когда мы только встретились и не были еще влюбленными. Второй, наиболее бурный период, это когда мы полюбили друг друга и крутили до женитьбы. Третий – это совместная жизнь. Все это было не так давно, но война увеличила расстояние. Только потому представляешь так ярко и часто пережитое, что оно было пережито и прочувствовано сердцем.

Однако я осуждаю некоторые свои поступки и вот теперь, когда я познал жизнь более глубоко хочется вернуться домой – к тебе и жить так, как мы только можем в нашем возрасте, в наших условиях.

Ненависть к врагу удесятеряется, когда думаешь о жизни. За год с лишним войны я познал всю наглость врага. Это враг не то, что были французы в 1812 г. и даже ни татаро-монголы XII–XIII вв. – это враг более жадный и кровавый. Поэтому и война с ними другая. Только смерть врага может нас спасти от порабощения. Вот почему нам надо с ним бороться, бесстрашно и до конца. А конец уже не так далек. Может быть из этой кровопролитной войны я выйду целым и здоровым. О ранении могу сказать, что рука совсем как не раненая, я ей делаю любую тяжелую работу. Даже могу так же ловко работать на турнике.

Но товарищей мы многих, конечно, недосчитаем. Будем потом отмечать победу. Радость у нас будет неописуемая – особенная. У многих за праздничным столом прольются слезы. Сердце долго еще будет наполнятся гневом. Но, тем не менее, мы будем отмечать ПОБЕДУ. Весь мир тогда сбросит фашистское ярмо и международные связи и жизнь тогда будут другими.

Эх! Скорей бы победа. Ради общей победы не жалко жизни!

Вчера я Маруся нашел на дворе одного дома книгу Островского «Как закалялась сталь» в нескольких местах прострелянную пулями. Тогда как-то особое чувство охватило меня. Сам Островский представился мне как живой. Я принес эту книгу в землянку и прочитал с большим интересом…»

Октябрь

Официальная сводка[2] В первых числах октября был сформирован Эстонский стрелковый корпус, 12 октября он был передан в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. 19—21 октября корпус начал грузиться в эшелоны для отправки на фронт. В пути следования и на станциях разгрузки часть эшелонов подверглась бомбежкам. Корпус понес первые потери в личном составе и боевой технике. Был убит 21 человек и столько же ранено.

«…Пишу письмо опять с нового места. Мой адрес: 2294 полевая почта. 34 часть.

Потом сообщаю, что живу я хорошо. Здоров. После госпиталя попал в хорошую часть. Пробуду здесь в тылу, наверное, около месяца, а то и больше.

Посоветовать Вам в жизни ничего не могу. Живите так, как Вы можете жить в условиях войны. Главное берегите свое здоровье…

Разлука

 
Расстались с тобой мы, милая крошка
Ты вслед мне сказала, люблю.
Я клялся тебе, что с победой вернуся,
Что буду бесстрашным в бою.
Теперь я участвую в битве
И клятву свою не забыл
Врагов ненавижу все больше
И крепче тебя полюбил.
Мы долго друг друга не видим
Но мысли у нас одни
Настанет счастливое время
Прекрасные, бурные дни.
 

10 октября 1942 г., Н. Рядовиков».

«Здравствуй, Маруся!

Кажется это первое письмо, которое я пишу на школу и лично тебе.

Сегодня я дежурный по роте. Дел много, но и достаточно свободного времени для того, что бы написать тебе письмо.

Очень жалею, что от тебя, кажется, опять я не дождусь писем на этом месте. Скоро мы едем на фронт. Когда лежал в госпитале можно бы нам встретиться. Тогда ведь только 200–300 км отделяли нас друг от друга. К некоторым приезжали жены подальше. Не пойми меня так, что я обвиняю тебя. Я ведь сам не писал об встрече ни слова. Да тебя, может быть, и не отпустили бы с работы.

Живу я хорошо и чувствую себя не плохо. Как всегда настроение отличное, а это самое главное в войне, и тем более в бою.

Звание лейтенанта мне пока еще не присвоили, хотя я и окончил школу. Тогда нас бросили в бой с курсов, не дождавшись аттестации, каких-нибудь 5-ть дней.

О себе я писал всегда, сегодня пишу тебе немного побольше. Звание сержанта я имею еще, когда я работал в клубе полка. В месяц мне платят сто руб., на передовой получаю 200. Но деньги не играют никакой роли. Командиром быть интереснее. Наша педагогическая работа немного сродни с работой командира. Очень мне в работе помогает, то что я физически сильный, что раньше уже хорошо отработал военные приемы (вспомни, как до войны за месяц я упражнялся с водоносом).