Глава 5

– Доброе утро, Вероника! – поздоровался со мной Роман Леонидович.

– Доброе! – ответила я, несколько раз моргнув глазами, чтоб проснуться.

– Как вы сегодня себя чувствуете?

– Так же, как и вчера, – печально ответила я.

Доктор слегка приподнял уголки губ и произнес:

– Понимаю, – и немного помедлив, сказал: Вероника, вам нужно смириться. От этого уже никуда не денешься. Раз уж так вышло в вашей жизни, нужно пытаться хотя бы подправить то, что есть, чтоб была возможность по крайней мере передвигаться.

И он был прав. Прошло уже десять дней с того времени, как я пришла в себя после комы. Но видимо этот короткий период слишком мал для меня, чтоб осознать все происходящее. Мне сложно смириться, как советует врач. Нужно время.

За эти десять дней мне сделали операцию на устранение сдавления спинного мозга. Это была сложнейшая операция, которую я успешно перенесла, и мои надежды на минимально положительный исход болезни увеличились. Но факт того, что я инвалид, оставался.

– Дело в том, что – продолжил Роман Леонидович, – при нарушениях двигательной деятельности, обусловленных повреждениями спинного мозга, восстанавливающие процедуры целесообразно начинать как можно раньше. – Я кивнула. – Поэтому предлагаю начинать с сегодняшнего дня.

– Я согласна, Роман Леонидович. Что требуется от меня? – я сразу перешла к делу. Доктор улыбнулся.

– Для начала вам нужно покушать. Пока вы находились в бессознательном состоянии, то питались через катетер, по которому в вашу кровь поступали питательные вещества. Спустя некоторое время как вы пришли в себя, ваша челюсть стала готова к приему и разжевыванию пищи, пускай даже в виде пюре. Несколько раз вас пытался кормит муж, но с сегодняшнего к вам будет приходить медсестра, которая и будет кормить. Так что я сейчас пойду ее позову, и вы позавтракаете, а потом и начнем занятия физкультурой. Договорились?

– Конечно. Спасибо.

– Пока не за что. – сказал врач и вышел.

Через минут десять ко мне в палату зашла медсестра, в руках у нее был поднос с куриным бульоном, перетертым на блендере. Она подкатила ко мне прикроватный стол на колесиках, и поставила на него тарелку.

– Сейчас я вас впервые буду кормить. Главное не стесняйтесь этого, это вполне нормальное явление, я кормлю не одного пациента в день. Так что расслабьтесь, и наслаждайтесь едой. – при этом она улыбнулась мне. Она была приятной молодой девушкой чуть младше меня. Когда меня кормил Вадик – это одно, а когда совершенно посторонний человек – совсем другое, но мне были приятны ее слова. Она внушала доверие и располагала к себе.

– А как вас зовут? – спросила я.

– Зоей. А вас? – она мило улыбалась.

– А меня Никой.

– Очень приятно Ника. Ну что начнем? – спросила она.

– Да. – немного помедлив, я добавила: Я кормила свою дочь, когда та была совсем маленькой, и никогда бы не подумала, что кто-то будет кормить меня. Поначалу муж, а вот теперь вы.

– Ничего. В любом случае это лучше, чем еда с трубочки. Сейчас вы хоть можете чувствовать вкус.

– Да. Вы правы, Зоя.

Медсестра взяла ложку и начала меня кормить. Я действительно ощущала себя какой-то маленькой девочкой, чувство детства перемешалось с чувствами неловкости и отчаяния. Я – инвалид, и отныне буду испытывать все жизненные особенности, а точнее неприятности этой категории людей.

Позавтракав, я поблагодарила Зою, она в ответ сказала, что придет к обеду. После этого я уснула.

Проснувшись, я глянула на часы, которые находились на столе, и поняла, что проспала около двух часов. Рядом с часами находилась фотография моей семьи, Вадик с Лолой были на ней счастливыми и радостными. Я часто смотрела на нее, когда мне становилось грустно, а это чувство, наверное, не покидало меня вообще. Я перевела взгляд на потолок и задумалась. Мне вновь вспомнилась моя прошлая жизнь, где я так счастлива с Вадиком и своей девочкой. Как все было прекрасно в моей жизни. Я полностью окунулась в воспоминания. Перед глазами появились те пережитые мною дни, когда мы все вместе весело проводили выходные, ездили на детские аттракционы, катались втроем на американских горках с криками от страха, приятного страха. Но… больше этого никогда не произойдет, отныне я смогу только наблюдать со стороны, а испытать то былое удовольствие мне уже просто не суждено. О Господи, сколького я лишилась в следствии этой проклятой аварии. Сколького?! Я все это понимала, и сейчас дабы не усугублять и так обреченную жизнь, моей задачей являлось забота и поддержка своих близких настолько, насколько позволит мое здоровье. Вадим… Я так люблю его, он такой внимательный ко мне, постоянно пытается мне угодить во всем, чтоб не расстраивать. Он хочет показать мне, что его отношение ко мне не изменилось, и он по-прежнему любит меня и ценит. Я благодарна ему за это. И я действительно не ошиблась в выборе спутника жизни. Вадим – человек, на которого я с уверенностью могу положиться. Он не оставит в беде, а поможет и поддержит. Как бы не сложилась моя жизнь, у меня есть два самых дорогих человека, этим меня наградил Бог.

Я лежала и все думала и думала, учитывая мою недееспособность, это единственное, что я могла делать. Через некоторое время ко мне в палату пришел врач.

– Вы выспались? – спросил он.

– Да, – покачала я головой. – Извините, Роман Леонидович, я уснула. Просто после завтрака мне очень захотелось спать.

– Понимаю, – ответил доктор. – А извиняться не стоит. Вы находились долгое время в коме, и то, что вам постоянно хочется спать говорит лишь о том, что ваш организм восстанавливается и набирается прежних сил. Этой хороший показатель.

Я улыбнулась. Роман Леонидович казался очень приятным человеком, всегда успокоит, когда это требуется, он вежлив и умен. Надеюсь, у него получится посадить меня в кресло, хоть и инвалидное, и я смогу чувствовать свое тело, хотя бы частично.

– Ну что, начнем? – спросил он.

– Да, конечно.

– Кстати, по-моему ваша речь понемногу возобновляется. Сегодня вы говорите лучше, чем вчера, более четче.

– Правда? – радостно переспросила я.

– Да, правда. Если так и дальше пойдет, то совсем скоро вы сможете говорить, как и раньше.

Врач поднял мое настроение, и сейчас я была в полном расположении духа, чтоб начать массаж.

– Итак, – начал Роман Леонидович, – массаж будем проводить и на руках, и на ногах, но начнем с рук. В руке тонус повышен в приводящих мышцах плеча, в сгибателях предплечья, кисти и пальцев. Прежде чем начать массаж, необходимо добиться возможно большего расслабления мышц обоих рук. Сейчас вы должны сосредоточиться и успокоиться, – он говорил медленно, и я начала понемногу расслабляться, а врач тем временем продолжил: Вы должны снять напряжение, накопившееся за последние дни. – он остановился и следил за моим поведением. – Сейчас вы почувствуете приятную легкость. Просто концентрируйте внимание на своем теле. Не навязывайте свои ожидания и пожелания. – И действительно через несколько минут я почувствовала, что погрузилась в состояние глубокого расслабления. – Сейчас вы ощущаете отяжеление, а в дальнейшем потепление больных конечностей. – Все было так, как говорил доктор. Он начал массаж сначала одной руки, а затем перешел на другую. Одни участки рук он медленно поглаживал, на других же применял еще и полукружное растирание. Массаж длился около десяти минут. Затем Роман Викторович остановился и спросил:

– Как вы себя чувствуете? – я еще находилась в расслабленном состоянии и чувствовала себя прекрасно. – У меня такое ощущение как будто я и не попадала в ту аварию, и могу ходить, а сейчас просто лежу, отдыхаю.

– Так и должно быть. Это говорит о том, что тонус мышц снизился, и вы почувствовали облегчение. Первоначальный массаж будут совсем коротким, а в дальнейшем мы будем постепенно увеличивать его время. – я кивнула. – На сегодня хватит, я попозже к вам еще зайду. – проговорил Роман Леонидович и вышел.

Странно… я совершенно не знаю этого человека, но мне абсолютно спокойно рядом с ним. Он умеет внушить безопасность и спокойствие. Вот что значит настоящий врач.

Еще некоторое время я находилась в таком приятном и давно забытом для меня состоянии. Ко мне в палату зашли моя подруга Таня с Витей. Я не ожидала их увидеть и слегка растерялась. Я вообще не хотела, чтоб меня кто-то видел в таком состоянии, но понимала, что рано или поздно это произойдет, и мои друзья познакомятся со мной такой, какой я сейчас являюсь – инвалидом.

– Привет, – тихо проговорила Таня. Лицо ее было сочувственным, а с глаза покатилась слеза. За ее спиной стоял Витя с виноватым видом, он смотрел на меня.

– Привет, ребята, – сказала я.

Таня, услышав мой хриплый голос, не сдержалась и расплакалась. Она подошла ближе к моей постели, и смотрела на меня мокрыми от слез глазами. Она стояла молча, не зная с чего начать свой разговор.

– Ника, мы бы пришли раньше, но Вадик все это время говорил, что ты еще не готова принимать гостей.

– И был прав. Я действительно только недавно начала чувствовать себя полегче. Оказывается, не только важен выход из комы, но сложно перенести и последствия. – сказала я.

Таня все смотрела мне в глаза, взгляд у нее был печальный. Витя же находился чуть дальше, и как маленький мальчик, смирно наблюдал за происходящим.

– Таня, ты видимо не ожидала увидеть меня в таком виде? – задала я вопрос подруге, наблюдая, как она не может побороть в себе тот отталкивающий барьер, что образовался при виде меня.

Таня опустила глаза, но потом резко затараторила:

– Нет, что ты. Ты неплохо выглядишь. Честно говоря, я ожидала худшего. Ты же перенесла такую страшную трагедию, после которой люди вообще не выживают. – чуть помедлив, она продолжила: Но ты смогла. Тебе удалось победить смерть, и выжить, ты сильная духом и телом. Я восхищаюсь тобой, Ника.

Я улыбнулась подруге.

– Исход аварии мог быть разным. Вадим, слава богу, отделался легкими царапинами, а я вот получила травму позвоночника. Теперь я останусь инвалидом на всю жизнь. – и я всплакнула.

Таня сочувственно посмотрела мне в глаза и проговорила:

– Вероника, как бы там ни было, если ты осталась жива, значит твоя миссия не закончена на этой земле, и ты еще нам нужна. Ты прекрасный человек в первую очередь, и приносишь людям добро. А это неоценимый вклад для человечества. Больше бы таких, как ты, и мир стал бы лучше.

Я засмеялась.

– Не утрируй, Таня. – затем стала более серьезной – Я также думаю, что не все сделала здесь, и я нужна в первую очередь своей семье. – я на миг закрыла глаза, потом открыла и мелкая слеза покатилась на подушку. – Таня, я боюсь, что стану обузой для Вадика. Я очень этого боюсь.

Таню удивили мои слова, и она возмущенно начала говорить:

– Что за бред, Ника?! Как ты можешь стать обузой для человека, который не знает тебе равных, который любит тебя больше всех на свете, который согласен пойти на все ради тебя?! Какая глупость! – по-моему Таня даже рассердилась на меня.

– Таня, а что если я никогда не выйду из такого положения? На всю жизнь останусь прикованной к постели. Что тогда?

Таня стояла на своем:

– Во-первых, ты не должна так думать. А во-вторых, даже если так и случится, я уверена, что Вадик навсегда останется с тобой. Он любит тебя, Ника! Этим все сказано. Это написано у него на лбу, и он не скрывает эту надпись все то время, сколько мы с вами знакомы. – Таня впервые улыбнулась, и мило глянула на меня. – Поняла? И чтоб я больше такой ерунды не слышала. Ты должна настраиваться только на позитив. Только на позитив! – повторила она еще раз, давая понять, что это важно.

– Я согласна с тобой, – сказала я, – ты действительно права.

– Ну вот, – Таня слегка приподняла брови и утвердительно покачала головой. – Ника, ты умная женщина, а это очень важный фактор для любого человека. Ты справишься с тем, что с тобой произошло и выкарабкаешься. А мы всячески будем тебя поддерживать. Договорились?

– Договорились, – я снова улыбнулась подруге. – Спасибо тебе, Танюш.

Таня склонила голову в бок и приятно улыбнулась мне.

– Я люблю тебя, – проговорила она.

– И я тебя, – Таня действительно очень подбодрила меня. Она прекрасный друг. Я рада, что когда-то судьба свела меня с ней.

Таня подошла к Вите, которой стоял у стола, слегка опершись об него, взяла из его рук пакет и достала оттуда фрукты и конфеты.

– Ты извини, я не знаю, что можно тебе сейчас кушать. Но полагаю витамины нужны всегда, а конфеты так для поднятия настроения.

– Хорошо, – я улыбнулась ей. – Положи их на стол.

– Угу, – Таня так и сделала. – Скажи, по прогнозам врачей сколько тебе еще здесь находиться?

Я вздохнула.

– Не знаю. Мы только сегодня приступили к первой стадии восстановления двигательной функции рук, к массажу. Ни я, ни доктор пока сказать не можем, сколько займет это времени. Все зависит от моего организма, насколько быстро он будет набираться сил и бороться с трудностями.

– И во многом это зависит от твоего внутреннего состояния, – как бы продолжила Таня. – Ты должна думать только о хорошем. Главное знай, что мы все тебя очень любим и ждем с нетерпением твоего выздоровления.

– Спасибо, Танечка. – последовала короткая пауза. – Но ходить я не смогу никогда. Если руки восстановить еще есть шанс, то ноги никак, – и я заплакала.

Таня расстроено посмотрела на меня.

– Ника, я повторюсь еще раз, ты выжила и это главное. Не плач, родная. Все образумится, и наступит день, когда ты будешь весело смеяться как в старые добрые времена.

Я покивала головой.

– Угу, дай Бог.

– Так оно и будет.

Таня улыбнулась мне.

– Ника, нам нужно идти, нас дочурка ждет дома. Боюсь, чтоб она ничего не натворила, пока одна. Поэтому прости, мы совсем ненадолго.

– Ничего, я все понимаю. Спасибо, что навестили, – сказала я. – Мне очень приятно было вас видеть.

– И нам. – Таня приблизилась к моему лицу и слегка прикоснулась губами к щеке, а потом произнесла на ухо: Все будет хорошо.

Я благодарственно кивнула ей в ответ и послала губами воздушный поцелуй.

– Пока, – тихо произнесла Таня, и они вышли из палаты.

Я осталась одна и мои мысли были о Тане. Своим оптимистичным взглядом на сложившуюся проблему со мной она придала мне сил и бодрости для скорейшего выздоровления. Это чудесно, что есть такие подруги, как она. Действительно у меня все получится, и не стоит опускать рук раньше времени. Проблема лишь в том, что все это долго, слишком долго. И сложно найти терпение в себе, чтоб побороть преграду времени и смирно ждать результата. Мои мысли прервал… Витя. Он забежал в палату, подойдя к моей постели, он встал на колени передо мной. Я опешила от такого поворота событий.

– Что-то случилось? – спросила я и с нескрываемым удивлением посмотрела на Виктора.

– Да, – ответил он. – Ника, я хотел попросить у тебя прощения. – он медленно взял мою руку, хотя я этого и не почувствовала. – Прости меня за то, что я натворил.

После этих слов первое, что мне пришло в голову, это его замешательство в аварии. Неужели он сейчас просит у меня прощение за то, что поломал мне жизнь?! Я тупо уставилась на него, и мой взгляд медленно перерос в злобный.

– Ника, – продолжил он, – тогда на дне рожденья, я был пьяным дураком, сам того не осознавая, что творю. Прости меня, прости, – он опустил глаза, затем резко поднял их и проговорил: Я не имел никакого морального права предлагать тебе то, что мне взбрело в голову. Прости, я вел себя как абсолютный дурак. Мне стыдно перед тобой. – он приостановился, а потом продолжил свой монолог: Я не хочу, чтоб ты считала меня идиотом с больным воображением. Я, правда, совершенно тогда не думал, мой мозг просто отключился, отказывая мне в минимальном. Прости, – после этого он поцеловал мне руку.

От неожиданности я не знала, что сказать. Мне хотелось забрать свою руку, но я не могла. Затем я немного успокоилась и произнесла:

– Ничего, Витя. Это не самое страшное, что произошло со мной в тот день.

– Да, конечно, ты права. Скажи, ты прощаешь меня? – он умоляюще взглянул.

– Прощаю, – быстро ответила я, чтоб он поскорее исчез из моих глаз.

– Спасибо, – он улыбнулся и снова поцеловал мою руку. Как жаль, что я не могу ею двигать, я бы убрала ее как можно скорее.

– И прекрати мне целовать руку, – не выдержала я.

– Извини, – Витя медленно положил ее на постель, и тихо сказал: Ника, даже сейчас ты прекрасна. Поверь, я говорю это искренне.

– Я не нуждаюсь в твоей искренности. Лучше б ты был такой искренний со своей женой. Кстати, а где она? – поинтересовалась я.

– Таня ждет меня внизу. Я вернулся за барсеткой, которую оставил на столе.

Я взглянула на стол, но там ничего не было, и с недоверием посмотрела на Виктора. Он поспешил объяснить:

– Скажу Тане, что на самом деле забыл ее в машине. Я просто обязан был поговорить с тобой наедине.

Я вздохнула.

– Ты услышал от меня то, что хотел, теперь можешь идти.

– Да, я уже ухожу. И еще, Ника, ты не представляешь, как я рад, что ты выжила. Это просто чудо. Я верил до последнего, что так оно и будет. Держись, Ника. – он снова взял меня за руку и также медленно положил ее на место. – Пока, – шепотом проговорил он и вышел.

Сложилось впечатление, что все его слова были направлены для отвода от него подозрений. Но не тут то было. Я крепкий орешек, и таким меня не проймешь.