– Откуда ему это было известно? – удивленно поднял брови граф Орлов-Денисов. – Да и кому потребовалось перевозить книги, да еще и тайно?

– Надвигалось Смутное время, – пожал плечами граф Акусин, – многие из бояр плели заговоры против царя. Его время подходило к концу, и за спиной шла борьба за престол. Иван IV был уже не тем грозным владыкой, под взглядом которого склоняли головы даже самые непокорные, а дряхлым старцем, хотя надо отметить, что к моменту смерти ему было немногим больше пятидесяти. Болезни, потрясения, бесконечные войны, неумеренные страсти сделали свое дело.

– Но кому потребовалось бы уничтожать библиотеку? – спросила юная графиня. – Je ne comprends pas³⁹.

– Многие считали царя демоном, а его библиотеку − бесовским писанием, – ответил Сергей Александрович. – Времена были темные, и все неудачи и невзгоды, потопы, войны и засухи приписывались действию злых сил, считались бесовскими проделками.

– Можно ли верить словам какого-то дьяка? – усомнился граф Лунин.

– Я и сам сомневался вначале. Но подробное описание плавания по Каме, Волге, строительства потайного прохода, да еще и с ловушками, подробнейший перечень и описание сундуков, а потом рассказ о казни рабочих, строивших подземелье, и сопровождавших их стрельцов утвердили меня в мысли, что это правда. Да и написанная на старославянском сопроводительная грамота, якобы выданная самим царем Иваном Грозным, служила тому подтверждением. Мне так показалось тогда, но потом…

– Что потом? – князь подался вперед и уставился на графа Акусина.

– Потом мне в руки попал тот документ, о котором я и хочу вам поведать.

Сергей Александрович замолчал, переводя дыхание. Неожиданно для себя он обнаружил, что волнуется, как гимназист на выпускном экзамене.

– Как вам известно, – неуверенно начал граф Акусин, – на Руси были два царя, которых называли «грозными»: это Иван III (его жена и привезла библиотеку из Византии в качестве приданого) и его внук – Иван IV. Но об Иване III со временем перестали говорить как о «грозном». Все досталось Ивану IV: и слава, и имя, и библиотека, к которой он не имеет никакого отношения.

– Как не имеет? – возмутилась Наталья Андреевна. – C’est trop⁴⁰, милостивый государь!

– Но Сергей Александрович прав, сударыня, – поддержал графа князь Безбородский, бросив на графиню неодобрительный взгляд из-за незнания ею подобных вещей, казавшихся ему элементарными. – Библиотека попала в Московское княжество вместе с Софьей Палеолог во времена Ивана III, его сын Василий повелел перевести все книги на русский язык. Что касается Ивана Грозного, то его можно только проклинать или благодарить – это как кому угодно – за его рвение, которое он проявил в сокрытии сего сокровища. От Смутного времени и до наших дней предпринималось немало попыток отыскать тайное хранилище, но все тщетно. Она как в воду канула…

– Что же было написано в том документе? – прервал его граф Лунин, желавший поскорее добраться до конца захватывающего рассказа.

– Это был полный отчет, написанный пономарем Кононом Осиповым и подписанный самим дьяком Макарьевым о событиях, кои произошли в 1682 году в последние дни октября. А точнее, о невероятном открытии, сделанном дьяком в московских катакомбах.

– Я что-то слышал об этом, – подтвердил слова графа Никифор Андреевич, глаза которого вновь вспыхнули азартом. – Мне даже известно, что по его многочисленным просьбам в подземельях Кремля не раз начинались поиски, но никому не удалось найти ни комнаты, ни сундуков, ни проходов. Я склоняюсь к мнению, что к старости дьяк стал слаб умом и сам не ведал, что говорит. Или же пономарь все выдумал, имея целью зачем-то попасть в подземелье.

– Так-то оно так, милый князь, но смею вас уверить, что, видимо, некоторые события имели место быть, – продолжил рассказ граф Акусин. – И пожелтевший свиток, исписанный каллиграфическим почерком, тому свидетель.

– Что? – вскричал князь, буквально подскакивая в кресле.

– Никифор Андреевич, голубчик, – пожурила его графиня, – зачем же так всех пугать. Наберитесь терпения, je vous demande⁴¹. Сергей Александрович, голубчик, продолжайте!

Граф Акусин, шумно вздохнув, продолжил уже более уверенным голосом:

– Дьяк Василий Макарьев, думный разрядный дьяк, который, несмотря на возраст, так и не достиг звания окольничего, сильно провинился перед царем, Алексеем Михайловичем. В чем заключалась его провинность, неизвестно. В качестве наказания его даже хотели отправить на каторгу, но за дьяка неожиданно вступилась царевна Софья Алексеевна, страсть как любившая кремлевские тайны. Она-то и посоветовала послать его составлять план кремлевских катакомб, так как после строительства оных план исчез вместе со строителями и самими архитекторами (что неудивительно). Ведь считается, что кремлевские катакомбы были построены раньше самого Кремля аж на сто лет!

– Это невероятно! – воскликнул удивленный Иван Дмитриевич.

– Летописи подтверждают данный факт, но это не самое главное. Остается только гадать: как архитекторам удалось соорудить такой лабиринт втайне от всех; лабиринт, в который можно войти и остаться там навеки.

– C’est terrible!⁴² – содрогнулась молоденькая графиня Акусина, побелев от страха. – Только представьте себе: темнота, холод и бесконечные коридоры. Боже!.. Как я не подумала! Там же наверняка живут призраки! – Елизавета Алексеевна охнула и откинулась в кресле.

– Голубушка, не принимайте все так близко к сердцу, – обмахивая ее веером, проговорила Наталья Андреевна. – А вам, голубчик, не следует сгущать краски и пугать подобными вещами.

– Сударыни, прошу простить меня, если напугал вас, но я только сказал правду. Кремлевские катакомбы настолько обширны, что никто до сих пор не знает их истинных размеров. Истина была известна только трем итальянским архитекторам, но они канули в небытие, унеся с собой в могилу тайну московского лабиринта. Наверно, неприкаянные души творцов, тщательно оберегающие свое детище от чужаков, и положили начало легендам о призраках, которые заманивают свои жертвы в бесконечные коридоры, откуда еще никому не удавалось выбраться. Но тем не менее этот факт не только не останавливал желающих найти сокровища и легендарную библиотеку, а наоборот, привлекал исследователей, будоража их воображение.

– Я и сам не прочь был бы заняться поисками, если бы не возраст и не раны, – буркнул князь Безбородский, отчаявшийся дождаться окончания повествования.

– Увы, милый князь, – с сомнением ответил граф Лунин, – вам не удалось бы это предпринять, даже если бы вы были Геркулесом. Наш Император строго-настрого приказал запретить любые походы в подземелье после того, как там завалило нескольких рабочих.

– Но в то время это было возможно, – продолжил Сергей Александрович свой рассказ. – Согласно документу, составленному пономарем Осиповым, Василий Макарьев «сильно испужался» данного приказа, но отказать царевне Софье не мог. Выпив изрядно для храбрости (слухи о странностях, случавшихся в катакомбах, не прошли мимо его ушей), он отправился «в Ад», как он рассказывал впоследствии пономарю.

– Ему удалось что-то найти? – глухо спросил Никифор Андреевич.

– А вот в этом-то и вся загвоздка, – сокрушенно покачал головой граф Акусин. – Найти-то он нашел: и кованые сундуки, занимавшие сводчатую комнату от пола до потолка, и свитки, несколько из которых лежали на дубовых столах (другие, как он понял, хранились в сундуках)… При тусклом свете фонаря он рассмотрел даже небольшой топчан и небольшой столик, на котором лежали свечи. Все это ему удалось разглядеть сквозь небольшое решетчатое оконце в дубовой окованной двери, запертой на огромный висячий замок. Не помня себя от радости, смешанной с изумлением и неверием в происходящее, он поспешил покинуть катакомбы, дабы сообщить благословенную весть царевне Софье. Но когда на следующий день дьяк, в сопровождении приближенных царевны и нескольких слуг, проделал тот же путь от Тайницкой башни к Успенскому собору, а затем, взяв чуть левее, направился по не известному доселе никому тоннелю, то вместо заветной двери обнаружил тупик. Вернувшись немного назад и пройдя по другому пути, Василий Макарьев опять наткнулся на тупик. Дьяк, бормоча что-то невразумительное себе под нос, вместе со спутниками весь день бродил по катакомбам, неизменно натыкаясь на тупики. Казалось, неведомая злая сила водила их по коридорам, путая дорогу и заводя во все новые и новые ответвления лабиринта, чтобы скрыть нечаянно открывшуюся накануне тайну. «Василь Кузьмич, уж не смеешься ли над нами? – не выдержал один из бояр, тяжело оседая на пол. – Дюже длинен твой путь. Аль мы сбились с дороги? А то ли и вовсе нет энтой проклятущей двери, будь она неладна?» − «Есть, есть, – энергично замахал руками Василий. – Дюже пьян я вчера был, батюшка. Коли б не это, так быстро дорогу нашел бы». «Э-эх, тартыга⁴³ ты, тартыга, – взвился боярин, грозя дьяку кулаком. – Дай тока выбраться из проклятущего места. Ненадобно было царице Софье брать под сень такого облуда⁴⁴» − «Не серчай, батюшка. Видать, бес попутал». Внезапно, как бы подтверждая его слова, по коридорам пронесся зловещий хохот. Бояре как один крякнули и начали осенять себя крестным знамением. Дьяк попятился назад, пугливо озираясь. «Веди нас к выходу, демон проклятущий! А то сгинем тут, живота лишившись», – приказал один из бояр, грозно поглядев на побледневшего Василия Макарьева.

– Значит, я все-таки был прав, – пробормотал вполголоса князь Безбородский, – когда говорил, что библиотеку надо искать под Кремлем. Но меня никто не слушал, ссылаясь на вездесущий трактат…

– Дьяку Макарьеву так и не удалось отыскать ту самую дверь? – осведомился граф Орлов-Денисов, прервав Никифора Андреевича. Тот лишь гневно поглядел на него, но промолчал, зная вздорный характер хозяина дома.

– Увы, нет, иначе бы мы давно познакомились с бесценными сокровищами легендарной библиотеки, в которой, согласно списку пастора Иоганна Веттермана (правда, многие по сей день утверждают, что такого списка нет), находились редчайшие древние сочинения на латинском и греческом языках.

– А что стало с самим дьяком? – поинтересовалась графиня Акусина, придя в себя от волнения. – Его все же сослали на каторгу? Ему так и не удалось оправдаться в глазах царевны Софьи и ее отца? Quelle est la fin de cette histoire?⁴⁵

– К счастью для него, Василию Макарьеву удалось избежать наказания, моя дорогая, – улыбнувшись, ответил граф Акусин. – Царевна Софья приказала всем участникам неудачного путешествия по тоннелям хранить все в строжайшем секрете. И хотя дьяк Макарьев, оправившись от треволнений, связанных с неудачей второго похода и со странным хохотом в подземелье, все-таки предпринял еще одну попытку отыскать ту самую дверь, ему так и не удалось этого сделать. Эту тайну бережно оберегают три итальянских архитектора, хранители московских катакомб. Однако, судя по документу, обнаруженному мною, люди, умеющие хранить тайны, не очень отличаются от людей, не умеющих хранить тайны. Вся разница в том, что одни сразу рассказывают об услышанном, другие раскрывают тайну чуть позже, прибавляя к услышанному что-то новое. Так или иначе, но московские катакомбы ревностно хранят свои секреты и по сей день.