– Да, аббат Шириз. Но вы, как я погляжу, не очень-то торопились и заставили меня ждать.

– Клянусь небом, я не виноват в этом. Причина заключается в шуте герцога, Буффоне. Он всяческими способами хотел выведать у меня, как продвигаются дела. Весьма неприятный тип. Скажу больше: он не так прост, как кажется.

– И что вы ему сказали? –  не обратив внимания на последнее замечание отца-настоятеля, спросил инквизитор.

– Только то, что вы мне велели, отец Доминик, –  ответил аббат, почтительно склонившись.

– Хорошо, –  сухо обронил Доминик ле Бург. Немного помолчав, он продолжил: – Как продвигаются ваши дела в роли наставника? Вы уже достигли каких-нибудь результатов?

– Как вам сказать, отец Доминик, –  и да и нет. Казалось бы, что теперь, когда герцога де Карруаза не стало, направить его старшую дочь на истинный путь стало намного проще, но, каким бы это не казалось странным, именно его смерть и повлияла на окончательное решение Филиппы. Она твердо решила отказаться от своего первоначального намерения вступить в Орден и тем самым передать Церкви все имущество, которое ей досталось по завещанию. Таким образом она якобы хочет исполнить волю покойного отца, который при жизни был категорически против этого ее решения. Ни уговоры, ни просьбы, ни, в конечном итоге, угрозы не подействовали на девушку.

– Что ж, тем хуже для вас, аббат Шириз, –  зловеще произнес инквизитор, строго посмотрев на собеседника.

– Клянусь Святым Марком, я сделал все, что было в моих силах!..

– Значит, сделали недостаточно, –  перебил его кардинал. –  Вам прекрасно известно, насколько Церкви необходимы богатства и земли, которыми располагает, по завещанию, Филиппа де Карруаз. Она должна дать согласие!

– Но она не хочет этого делать, упрямится… Зная девицу с детства, не думаю, что кто-то или что-то сможет повлиять на решение юной госпожи.

– Тогда… –  задумчиво протянул инквизитор, глядя на весело игравший огонь в камине, –  мы заставим ее это сделать!..

…Было раннее утро. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь серое небо, прогоняя темноту прочь, на запад, вслед за ночным светилом. Свежий утренний ветер проникал в замок, гуляя по каменным коридорам и заставляя поеживаться от холода давно уже поднявшихся слуг.

– Госпожа, госпожа, –  услышала Габриэлла сквозь сон голос служанки.

С трудом вырвавшись из объятий тревожного сна, девушка открыла глаза. Она с удивлением посмотрела на склонившуюся над ней Арабель.

– В чем дело? Что еще стряслось? Зачем ты разбудила меня в такую рань?

– О госпожа, беда! Случилась самая настоящая беда! –  затараторила служанка, обхватив голову руками.

Габриэлла побледнела. Мгновенно сбросив с себя одеяло, она села в кровати.

– Немедленно говори, что случилось!

– Помощники инквизитора ночью ворвались в покои госпожи Филиппы и учинили погром. Они что-то все искали и искали… Потом один из них вытащил что-то из-под кровати, а другой –  из сундука… Как они обрадовались находкам, как улюлюкали! А бедная госпожа в это время стояла на холодном полу и молчала. Успокоившись, они схватили ее и увели с собой… Ой, мне так страшно, госпожа!

– Увели? Но на каком основании? Куда? За что?

– Госпожа… Госпожа! Говорят, что… госпожа Филиппа –  ведьма и еретичка!

– Что?! Ты в своем ли уме, Арабель? Как это может быть?

– Но это правда, госпожа. Я, как только смогла, сразу же поспешила к вам.

– Быстро приготовь мне платье! Где отец Доминик?

– Он со своими помощниками, прихватив еще нескольких подозреваемых в совершении этого гнусного преступления, на рассвете покинул Дезир-ле-Руа и отправился в замок кардинала.

– А Филиппа?

– Ее увезли, госпожа, –  потупив взгляд, ответила Арабель.

– Хорошо… Найди Буффона и скажи, что я приказываю подать лошадей. Я отправляюсь к кардиналу. Никому не позволено похищать людей из замка, да еще и без моего ведома. Да, и передай Буффону, что он поедет со мной. Добрый совет мне сейчас не помешает… Затем разыщи святого отца и скажи, что после возвращения мне хотелось бы с ним побеседовать. Он в последние дни неустанно находился с сестрой. Я хочу узнать: не с его ли подачи произошел арест?

Наспех одевшись, Габриэлла поспешила во двор, где ее уже ожидали конюшенные, Буффон и несколько солдат.

– Госпожа, –  начал разговор Буффон, подойдя к Габриэлле, –  во имя Господа, скажите, куда мы направляемся в такую рань? И что это за суматоха в замке?

– А ты разве не знаешь? –  девушка сурово поглядела на шута. –  Мне казалось, что ты первый узнаешь все новости…

– О, простите меня, моя госпожа, –  низко поклонившись, промолвил Буффон. –  Вчера господин аббат пригласил меня отужинать с ним, сославшись на то, что хотел бы со мной посекретничать. Помня ваши наставления, я, конечно, согласился.

– И что нового ты узнал? –  спросила Габриэлла, садясь на коня.

– Его высокопреподобие аббат Шириз не слишком углублялся в подробности. Он все рассказывал о доктринах и идеях своего ордена. Почему нельзя допустить, чтобы ересь взяла верх над истинной верой.

– И это все? –  с нетерпением отозвалась девушка.

– Нет, моя госпожа. Он что-то начал говорить о вашей сестре, а потом…

– Что потом?

– Потом?.. Я… я… я… не помню. Клянусь Пресвятой Девой Марией! Я забыл… Очнулся я только тогда, когда Арабель вылила на меня кувшин воды.

– В замке беда за бедой, а ты преспокойно веселишься, –  гневно взглянув на Буффона, произнесла Габриэлла.

– Клянусь Святым Николаем, это не так! –  запротестовал шут. –  Я успел сделать всего пару глотков из кубка до того, как на меня навалилась странная дремота.

– Понятно, –  ответила девушка. –  Видимо, дьявол в замке движет не только преступником, но и судьями…

К полудню всадники достигли замка Ле-Шазер. Суровый вид замка нагонял страх на всех, кому суждено было попасть в него не по собственной воле. Мрачные стены, величественно поднимавшиеся над рекой, были свидетелями многочисленных расправ с еретиками и ведьмами. Редко кому удавалось избежать сурового приговора судей.

– Я желаю видеть кардинала, –  произнесла Габриэлла и надменно посмотрела на слугу инквизитора.

– Отец Доминик никого не принимает, ибо он занят делами, которые замышляются во славу Господа… Но вы можете…

Не дав монаху договорить, Габриэлла грубо оттолкнула его в сторону и вошла внутрь донжона. За ней семенил ошеломленный слуга, который не переставал причитать на ходу.

– Отец Доминик не может принять… вы не должны… он очень занят … Клянусь всемогущим Отцом Небесным, кардиналу это не понравится…

Доминик ле Бург со своими помощниками, действительно, были очень заняты. Они готовились к завтрашнему заседанию суда. Инквизитор был очень доволен собой. Наконец-то его упорный труд принес свои плоды. Двое прислужников, измученные изощренными пытками и напуганные предстоящей расправой, рассказали все, что желал от них услышать и чего так долго добивался отец Доминик. Филиппа де Карруаз –  безобидная тихоня, набожная и милосердная госпожа, –  на самом деле одержима дьяволом. Она ведьма, которая часто по ночам во сне сочетается с инкубом. Более того, прислужники утверждали, что их хозяйка занималась чародейством. Ее якобы не раз видели подле убитых или умерших людей. По словам слуг, Филиппа пыталась вызвать духов умерших, чтобы получить от них защиту и покровительство, а также узнать будущее. Чтобы утверждение не было голословным, ночью, пока весь замок спал, и никто не мог помешать осуществлению чудовищного плана, помощники инквизитора обыскали комнату девушки. Каково же было их «удивление», когда они обнаружили две маленькие фигурки из соломы, наряженные в красивые одеяния, «Вечное Евангелие» Иохима и небольшой пузырек с остатками голубоватой жидкости. После этих находок все сомнения мгновенно улетучились. Филиппу обвинили в ереси и колдовстве. Не оповестив Габриэллу де Карруаз о случившемся, кардинал ле Бург и его помощники, забрав прислужников и Филиппу, в спешке покинули Дезир-ле-Руа. Прибыв в свой замок, отец Доминик приказал заточить пленницу в подземелье.

Обо всех страшных событиях сегодняшнего утра Габриэлла узнала от служанки, пока та одевала девушку. «Господи, Пресвятая Дева Мария! –  молилась про себя Габриэлла, поправляя на ходу платье. –  Сделай так, чтобы это было неправдой. Да это и не может быть правдой. Благочестивая Филиппа –  ведьма! Абсурд!»

– Как вы посмели без моего ведома арестовывать мою сестру, господин инквизитор? –  властным голосом начала разговор девушка, ворвавшись в парадную залу замка. –  Эти люди не принадлежат вам, следовательно, вы не имеете права распоряжаться их судьбами. Будь мой отец или муж здесь…

– Кто вам позволил врываться сюда, дочь моя? –  отозвался ле Бург, не обращая ни малейшего внимания на слова девушки. –  Я запретил страже пускать сюда кого-либо, пока идут приготовления к суду… я бы уточнил… к справедливому суду. Загублены невинные души, и Божья кара настигнет виновных.

– Что? –  переспросила Габриэлла, негодуя. –  Почему я должна спрашивать у кого-то разрешения? Хочу вам напомнить, кардинал ле Бург, что это вы похитили мою сестру. Это во-первых. А во-вторых, о каком справедливом суде идет речь, когда вы бросаете в подземелье совершенно невинного человека?

Отец Доминик наконец-то соизволил повернуться к девушке и смерил ее с головы до ног высокомерным взглядом.

– Я снисходителен к вам, госпожа Габриэлла, и крайне терпелив. Вы много пережили за короткое время: свадьба в разгар военной операции, отъезд мужа, смерть родителей, а теперь еще и горькая правда о родной сестре…

– Ложь! –  вскричала Габриэлла. –  Филиппа никогда, слышите, никогда не смогла бы не только сделать того, в чем вы ее обвиняете, но даже и подумать об этом. Не говоря уже о таком грехе, как убийство. У нее неиспорченная, чистая душа. Она… она готовилась посвятить себя Богу… Она хотела…

– Именно, что хотела, –  сурово посмотрев на Габриэллу, отметил ле Бург. –  Но ваш отец всячески противился ее желанию и отговаривал.

– Отец хотел только уберечь дочь от неверного шага, – ответила девушка и осеклась.

– Неверного шага? –  негодуя, повысил голос инквизитор. –  Прийти в лоно Церкви и отказаться от греховной земной жизни, наполненной нечестивыми помыслами и дьявольскими искушениями и соблазнами вы считаете неверным шагом? Святотатствуешь, дочь моя! Берегитесь, в ваших словах слышится ересь! Повторяю, берегитесь! Надеюсь, вам рассказывали духовные отцы, что произошло с катарами, альбигойцами полвека назад?

– Конечно, я помню эти истории… Но все не так, отец Доминик! Отец только не хотел, чтобы Филиппа вступила в Орден по принуждению. Не проходило и недели, чтобы аббат Шириз не появлялся у нас гостях и…

– Его рвение заслуживает похвалы, дитя мое. Он старался спасти заблудшую душу.

– Да, но…

– Довольно! –  инквизитор властным жестом прервал речь девушки. –  Оставим эти пустые разговоры. Завтра днем состоится суд. Тогда и решится судьба Филиппы де Карруаз… А теперь я попрошу вас удалиться, дитя мое. Время не терпит.

– Но почему завтра? К чему такая поспешность? А как же светский суд? Не в вашей власти решать судьбу моей сестры. Вы обязаны передать Филиппу королевским судьям! Кардинал ле Бург, я требую, чтобы процесс над моей сестрой был перенесен и велся с соблюдением всех правил.

– Зачем переносить, позвольте спросить? Вина вашей сестры очевидна. Показания свидетелей вот в этих документах, предметы, найденные в комнате вашей сестры, доказывают, что Филиппа не только занималась чародейством, но и примкнула к секте еретиков. Ее преступление доказано… А что касается светского суда… В конце зимы сего года Альфонс Тулузский предоставил инквизиции исключительное право судить всех, кто впадает в ересь или предается колдовству. Не говоря уже о булле «Ибо небеса иные», которая появилась на свет в 1257 году. В ней Папа повелел преступления –  гадание и чародейство –  оставить в ведении светских судей…

– Вот видите, отец Доминик, –  встрепенулась Габриэлла.

– Не торопись, дочь моя, –  ухмыльнулся кардинал. – Так-то оно так, но в этой булле есть оговорка.

– Какая? –  недоуменно посмотрела на собеседника девушка.

– Если только эти гнусности не связаны с ересью. Чародейство же само по себе есть ересь, которая подлежит ведению Церкви.

– Что вы такое говорите? Филиппа не еретичка и уж тем более не ведьма!

– Но факты говорят об обратном, госпожа Габриэлла, – невозмутимо заметил инквизитор. Он отвернулся и подошел к столу, на котором лежали документы.

От услышанных слов девушкой овладел ужас. Без сомнения, завтра инквизитор добьется обвинительного приговора для сестры. И тогда Филиппа, милая, дорогая и любимая Филиппа может погибнуть от рук этого безжалостного палача! «Надо что-то делать! Надо хотя бы выиграть время, а там, Бог даст, что-нибудь придумаем».

– Я требую, чтобы мою сестру судили по всем правилам закона. Кроме вас, на суде должны присутствовать другие судьи и вассалы моего отца. Филиппа не простолюдинка, и вы обязаны с почтением относиться к ней… Более того, я требую, чтобы среди свидетелей были не только ваши, но и мои люди, которые знают ее с детских лет и могут многое о ней рассказать… Я немедленно пошлю гонца к королю с прошением о переносе срока суда.

– Хорошо, –  скрепя сердце, согласился ле Бург, барабаня пальцами по столу от охватившей его ярости. –  У вас пять дней. Если в течение этого времени король не пришлет ответа, я сам буду на процессе и судьей, и публикой. Итак, у вас пять дней!..

Злобно взглянув на Габриэллу, Доминик ле Бург важно удалился.

Вечером отец-настоятель получил послание от инквизитора.

«Никто: ни муха, ни комар –  не должен выскользнуть из замка без вашего ведома, аббат Шириз. Ни королю, ни, уж тем более, Жирарду де Сен-Мору нельзя дать знать о том, что произошло в замке. Не справитесь: сгорите на костре первым!» –  вслух прочитал святой отец.