– Если позволите, я буду помогать, – предложила Виктория, – вам помощь – мне занятие. У нас вокруг дома грядок нет, кусты мы тоже не сажали, только небольшой сад позади. Зато к осени там будут яблоки, в этом я уверена. Конечно же, поделюсь с вами.
– Спасибо, моя девочка, – Марья Ивановна залюбовалась Викторией. Красивая всё же, яркая, с годами изменилась только к лучшему. Несмотря на испытания. Дочке-то всего полтора года, значит, ребёнок долгожданный. Хватит ли места в её сердце ещё для одного?
Глава 12
Надя прибавила скорость автомобиля, хотя понимала, что нарушает правила. Ей как можно скорее надо было попасть домой. Она дозвонилась до мужа, и хотя Николай её уверил, что справится, она знала – ему нужна её помощь. Он нехотя и кратко пояснил, что с самого утра в кровати из-за спины. Но нашёл в тумбочке какое-то обезболивающее, и ему стало лучше. Надежда знала другое – то, что мужу могло бы реально помочь, у них не было в доме. Значит, внушил себе, либо её просто обманывает. Супруг не любил вокруг себя лишней суеты, не впадал в панику, не жаловался. Поэтому Надежда, когда ему плохо – порой просто угадывала. Или чувствовала.
Она на МКАДе попала в пробку, простояла там почти час, возмущаясь беспорядком на дорогах, невероятным количеством машин и дураками за рулём, которые лезли со всех щелей.
Наконец Надежда въехала в район, где они жили. Сократила дорогу, проехав между дворами. Поставила автомобиль за поворотом и почти бегом направилась к дому.
– Ну что я могу сказать, – Казимир Львович, несмотря на возражения Николая, был вызван Надей сразу, как только она увидела мужа. Доктор приехал довольно быстро, осмотрел больного, теперь обратился к его супруге. – Скорей всего, небольшое смещение позвонков, так я предполагаю, либо перенапряжение мышц. По-хорошему, ко мне бы на обследование в клинику, а, Николай?
– Только не сейчас, Казимир Львович, – тот покачал головой. – Вообще, всё это так некстати, – он переглянулся с Надей.
– Болезнь никогда не бывает кстати, – пожал плечами доктор, достал блокнот, размашистым почерком написал на нём названия лекарств, которые необходимо приобрести. – Вот пока это, а там посмотрим. И, Надежда, всё-таки уповаю на ваше благоразумие, вы в семье самая рассудительная и ответственная, не откладывая в долгий ящик – приведите ко мне супруга на приём.
– Хорошо, Казимир Львович, – она кивнула, – я поняла вас, – проводила доктора до двери. – Подождите меня, пожалуйста, выйдем вместе, как раз схожу в аптеку, – тут же решила она.
– Как поживает Владимир Григорьевич? – спросил он уже на улице. – Мы давно не виделись. Как его сердечко?
– Бодр и в хорошем настроении. На сердце давно не жаловался, ваших предписаний, насколько мне известно, исправно придерживается, – ответила Надежда. – Они сейчас всей семьёй на даче. Ванятке там очень нравится, – она улыбнулась.
– Кто бы мог подумать, что у Володи в таком возрасте появится ещё один сын, – усмехнулся доктор. – Непросто, конечно, сейчас его растить, хотя с другой стороны, мальчишка для него как глоток свежего воздуха. Будьте здоровы! – он чинно поклонился. – Звоните, если что, – сел в машину.
– Большое спасибо, Казимир Львович, – Надя проводила автомобиль взглядом.
Домой вернулась через полчаса, натёрла спину супруга мазью, дала ему таблетки, уложила в кровать, укутав одеялом. Открыла окно, но так, чтобы не создать сквозняк, а хорошенько проветрить.
– Ты же голоден, – спохватилась она, намереваясь пойти на кухню.
– Не хочу есть, Надюш, посиди со мной, – Николай взял её руку, прижал к своим губам. – Я так рад, что ты приехала, – признался он. – Когда нездоровится, то, если честно, одному несладко.
– А почему ты не позвонил сразу, как прихватило, Николенька? Ну что за пустое геройство? – она внимательно посмотрела на мужа – заметно было даже по лицу, что боль отпускает. – Лучше, чтобы я звонила и волновалась?
– Не лучше, конечно, ты права, – он вздохнул. – Но я думал, что скоро отпустит и не хотел раньше времени тебя волновать. И потом, я же мужчина, стиснув зубы, должен терпеть боль.
– Да-да, рыцарь без страха и упрёка, – Надя поправила ему одеяло. – Я всё-таки приготовлю что-нибудь.
– Успеешь, посиди со мной ещё немного, ладно? – попросил он.
– Ну, хорошо, – устроилась на краешке кровати, стала гладить мужа по ладони.
– Спина перечеркнула мне всё планы, – немного помолчав, обречённо произнёс Николай. – Я же собирался на выставку, найти куратора, узнать всю информацию о владельце аграфа. Надеялся, что всё выясню и либо успокоюсь – если аграф не принадлежит моему отцу, либо… – он замолчал.
– Коля, а если второе либо? – Надя нахмурилась. – Ты понимаешь, куда нас может вывести эта ниточка? Тебе не кажется, что надо поставить в известность хотя бы Турчанинова?
– Я думал об этом, – тут же отозвался он. – Но меня останавливает одно: а вдруг мы ошибаемся и аграф чужой? Вдруг он просто очень похож на тот, что был в коллекции?
– Вот Турчанинов и выяснил бы это, ему-то как раз проще, чем нам, – сказала Надежда.
– Возможно, ты права. Но я как вспомню его ухмылку и вечные упрёки в том, что я мало уделял внимания семье, что скрывал улики, да и вообще… – он замолчал, сдвинул брови. – Не забывай, что преступником оказался мой собственный сын.
– Да, но за поступки Вилли ты не нёс ответственность, да и сейчас не несёшь, тем более в своё время не принимая участие в его воспитании, – напомнила Надя. – Подумай, мне кажется, всё-таки Турчанинов имеет право знать о том, что ты обнаружил на выставке. Материалы дела сохранились, фотографии гарнитура тоже, там ведь подробное описание.
– Не хочу с ним пересекаться, не хочу, по крайней мере, пока, – он дотронулся до руки жены. – Надюш, я посплю немного? Так вдруг спать захотелось, сил нет терпеть.
– Конечно, Коленька, отдыхай, – закивала она, поднялась с места. – А где выставка проходит? – спросила уже у засыпающего мужа.
– В Сокольниках, завтра закрытие, – сказал он и провалился в сон.
Надежда тихонько закрыла за собой дверь, приготовить ужин она ещё успеет, а вот, если задержится дома, то на выставку сегодня точно не попадёт. Очень интересно посмотреть на этот самый аграф.
Она без труда нашла выставочный павильон в Сокольниках, вошла в него, до закрытия оставалось полтора часа. Народу было уже немного, видимо, основная масса интересующихся удовлетворила своё любопытство. Ну, и надо признать, что тема выставки несколько специфична и рассчитана на определённую аудиторию.
– Подскажите мне, пожалуйста, где здесь зал с украшениями XIX века? – обратилась Надежда к молодому человеку в очках с роговой оправой, он стоял на входе в один из залов и наблюдал за посетителями.
– В самом конце анфилады, – указал он рукой.
– Благодарю вас, – она кивнула и заторопилась в указанном направлении, стуча каблуками по гладкому полу.
В самом дальнем и самом маленьком зале было всего несколько выставочных стендов, Надя заинтересованно стала рассматривать каждый. Чего здесь только не было: большая шестиугольная золотая печатка, пара вычурных перстней с каменьями, хотя при входе в зал Надя успела прочесть, что уже XIX век положил конец неумеренной роскоши мужских украшений. Драгоценности стали признаком не богатства, а вкуса. Наверное, потому и мужские броши на выставке были из чернёного серебра с довольно сдержанным рисунком. Несколько запонок – тоже без причудливостей, булавки для галстука, правда, с камнями, но опять же смотрелись сдержанно. Три брелока и все они почему-то на морскую тематику.
Отдельно на синем постаменте находился позолоченный лорнет, а к нему вот такой текст: «Некоторые (петиметры в театре), подняв кверху голову и приложа к глазу лорнет, смотрели на сидящих в ложах женщин, и как скоро сей лорнет устремлялся на какую женщину, то она тихонько отворачивалась, приятно усмехалась и потрогивала искусно или ленточкою на шее, или опахалом; такое жеманство продолжалось непрестанно до самого того времени, как смотритель в лорнет оборачивался к другой женщине, которая в ту же минуту принималась за такие же ужимки». И.А. Крылов «Почта духов…». 1789 год.
Надя усмехнулась и последовала к следующему в зале стенду.
Глава 13
Дима лежал в кровати и читал книгу. Мира сидела у зеркала и рассматривала своё отражение в нём: то тёрла веко, то оттягивала уголок глаза, проводила пальцем по бровям, а затем и вовсе показала себе язык. Дима украдкой наблюдал за женой, но ничем не выдавал себя. В какой-то момент она повернулась и посмотрела на него, но он никак не отреагировал – продолжал читать.
– Интересная книга? – наконец прервала тишину Мирослава.
– Я только начал, но уже интересно – «Легенды купеческой Москвы», – не прерывая чтения, ответил он, лишь перелистнул страницу.
– Я что-то не видела у нас на полках эту книгу, где ты её взял? – не унималась Мира. Она взяла со столика расчёску и провела ею по своим волосам.
– В книжном магазине, – пояснил он, поправил очки, но на Миру даже не посмотрел.
– А когда ты туда заходил?
– Тебе назвать дату? – усмехнулся в книгу.
– Назови и не только, – Мира крутилась на стуле так, что её волосы в какой-то момент пушистым облаком упали на лицо, плечи.
– Не только что? – Данилевский, наконец, поднял глаза на жену. – Конкретизируй, пожалуйста. Твои вопросы хаотичны и без всякой логики.
– Я тебя сейчас покусаю, – откуда-то из-под волос пригрозила она.
– В этом ещё меньше смысла, – с трудом скрывая улыбку, выдал он и опять уткнулся в книгу. – Не мешай мне, пожалуйста, читать.
– Что-о-о?! – возмутилась она. – Тебе, когда я ездила в метро, значит, можно было мне мешать читать, а мне тебе нельзя? – сдунула волосы с лица.
– Мне было можно, я тебя завоёвывал, – объяснил он, не поднимая глаз.
– Ах, так! – Мира одним прыжком оказалась в кровати, плюхнулась мужу на живот. Схватила книгу, отбросила её в сторону. – Проси пощады, завоеватель, и немедленно!
– А если не попрошу? – уже не в силах сдержаться, захохотал он. Очки сползли на кончик носа.
– Тогда я… тогда я тебя зацелую до посинения. – Со всей строгостью в голосе, на которую была способна, выдала Мирослава.
– Целуй! И даже ещё больше, чем грозишься, я от тебя всё приму, – он притянул её к себе. – Как же я тебя люблю, моя озорная девчонка.
– А ничего, что после полуночи мы с тобой устроили чаепитие? – усмехнулась Мира, наливая мужу чай. Они оба после такого эмоционального и физиологического всплеска почувствовали невероятную жажду и голод. Мире пришлось сделать бутерброды и заварить чай, правда, она догадалась смешать его с мятой.
– Ничего плохого в том не вижу, – Дима сразу откусил половину бутерброда, перевёл взгляд на Беню – тот тоже присоединился к ночной трапезе и уже доедал содержимое миски, при этом громко чавкая.
– Димка, мне так нравится твой оптимизм, но… – Мира села на высокий стул напротив мужа.
– Но? – он засунул в рот вторую часть бутерброда.
– Но это же неправильно, – она посмотрела на свой бутерброд и лишь на секунду задумалась, а потом тоже откусила вполне приличный кусок.
– Зато вкусно, – Данилевский отхлебнул чай. Бенджамин сел рядом и положил ему лапу на колено. – Не, Беня, не попрошайничай, ты уже получил свой ночной ужин, – подмигнул пудельку. Тот тихонько гавкнул, по всей видимости, грустно согласился.
– Вкусно, – подтвердила Мира, сделала глоток чая. Горячо. – Ты разговаривал с братом? Рассказал ему о приезде матери и её вопросах? – вспомнила она.
– Да, перед тем, как уйти с работы, звонил ему, – кивнул Дима. – Всё рассказал, и о своём вранье тоже.
– Ну, Дим, ты же должен выручать брата, – заметила Мирослава.
– Должен, не спорю, только вот тебе не кажется, что рано или поздно мама всё узнает. Севке надо набраться мужества и сообщить о том, что он женился. Его попытки скрыть этот факт выглядят несколько, как бы это сказать, – он замолчал, подбирая слова, – малодушно, нет, трусливо. Он и так затянул всё это на целых два года, сбежав за границу.
– Я бы не сказала, что это бегство, – сказала Мира.
– Ну, хорошо, пусть не бегство, хотя выглядит как бегство. Пусть им представилась возможность прекрасного восстановления и реабилитации после таких операций, какие перенесла мама Аня, а Севке подвернулся выгодный контракт, однако, на сегодня они на Родине и теперь ему едва ли удастся скрыть то, что он поменял свой статус, – высказал мысль Дмитрий.
– Ну почему же? Москва – город большой, – Мира подлила ему ещё чаю.
– Москва – город, может, и не маленький, но у нас тонна общих знакомых, пересечения по бизнесу, да и вообще…– он замолчал.
– Ты вспомнил, как быстро Фаина Витальевна узнала мой адрес? – догадалась Мира.
– Да, и это тоже.
– Тоже? – переспросила Мира. Она не знала, что в своё время именно мать её мужа отдала приказ выкрасть его телефон и заблокировать дверь квартиры, чтобы в день их свадьбы он не смог не позвонить, не поехать к Мире. Всеволод тоже далеко не сразу рассказал об этом брату. Опасался его реакции разочарования в собственной матери. Дима сначала даже не поверил. А потом долго молчал, пребывая в мрачном настроении. Он смог простить мать, но часто вспоминал о её поступке. Мире, конечно же, ничего не рассказал.
– В общем, я считаю, что Севка должен поставить маму в известность, вот и всё, – Дима ополоснул кружки, поставил их сушиться. – А теперь спать, нам обоим завтра на работу. А тебе ещё и с Беней гулять, – добавил он. Беня гавкнул, он знал слово «гулять».
– Может быть, завтра ты с ним погуляешь? – Мира зевнула, потянулась.
– Вообще-то эту неделю твоя очередь, – заметил Дима.
– Ну, пожалуйста, ну, Митюнюшка, – она хитро улыбнулась. Забавно наморщила нос.
– Я подумаю, – ответил Дима с очень серьёзным выражением лица.
– Митенька, хороший мой, – ласково протянула Мирослава. – Ты же любишь меня, правда?
– Люблю, – ответил Дима.
– А Беню?
– И Беня мне нравится. А что? – он прищурился.
– Вот и хорошо, значит, утром ты пойдёшь с ним погулять, а? Во имя любви ко мне и своей симпатии к пуделю, – сделала вывод Мира.
– Эка вывернула, – вздохнул Дима. – Ладно, так и быть. Пойду я утром с собакой.
– Я тебя обожаю!
Глава 14
После того, как Виктория днём уложила дочь спать, вышла на крыльцо, в руках чашка с чаем, так любил Вадим – сидеть на крыльце и пить чай. Вика последовала его примеру и тоже устроилась на крылечке. Тень как раз приходила сюда после полудня, позволяя сидеть с определённым комфортом. Который день стояла жара, и дождь вовсе не помешал бы. Виктория вспомнила, как много лет назад они бежали под ливневым дождём да ещё с грозой, от самой речки – она, Вадим и Антон. Почти в это самое время, незадолго до Ивана Купалы. Но сколько же воды с тех пор утекло. Сколько всего поменялось. И вот теперь она сидит на крылечке того самого дома, в котором познакомилась с Зориным. И влюбилась в него без памяти…
– Чем ты занята? – Вадим подошёл сзади. Он уже почти закончил разбираться в кладовке, сделал перерыв лишь на обед. Планировал на завтра начать разбираться на чердаке, там тоже успел загромоздить, не только частью стройматериалов, оставшихся после ремонта, но и, к примеру, бумагами, газетными вырезками, какими-то незаконченными работами своего отца. Тот как-то раз попросил Вадима отвезти их на дачу, обещая разобраться, просто сейчас не хватает времени. А выбрасывать – рука не поднимается, слишком много туда вложено умственного труда, да и память о лучших годах своей жизни. Вадим отцу отказать не мог, но подумал, что если отвезёт архив на дачу, тот точно никогда в нём не разберётся. Так и получилось – довольно внушительные кипы, папки и даже рулоны бумаг-свидетельств отцовской памяти благополучно осели в Беляниново. Отец периодически о них вспоминал, смотрел на календарь, выбирая дату, когда можно будет поехать в Беляниново, но понимал, что в ближайшее время – никак, и тут же забывал о своём намерении. Вадим перестал напоминать ему, махнул рукой. А теперь, когда появилось время и желание, сам решил разобраться во всём, что накопилось на чердаке. И хотя чердак его дома не был старым, всё же затеплилась надежда найти там что-нибудь интересное. Не старинное, конечно, но интересное, ведь его отец – человек удивительно увлекающийся разными направлениями, начиная от своих необычных изобретательских идей и заканчивая историческими выкладками. Одно время он даже пытался изучить историю Беляниново, подробно расспрашивая сына об этом местечке. Даже нашёл в электронной библиотеке какие-то материалы, на рабочем столе компьютера создал папку, содержимое которой вывел на бумагу, но отвлёкся на срочную работу, за ней последовал ещё один проект, в итоге он так и не вернулся к своим находкам в Беляниново.
– Я пью чай, – просто ответила Вика, – у тебя научилась сидеть на крыльце с чашкой чая. А знаешь, хорошо так, просто хорошо, – она подвинулась, давая возможность мужу сесть рядом.
– Василиса спит? – Вадим сделал глоток из кружки Виктории.
– Спит, мы сегодня много ходили. И знаешь, где были?
– Где же? Неужели дошли до реки?
– Нет, до реки мы ещё пока не добрались, зато попали в гости, – сообщила Виктория.
– В гости? – удивился Вадим. – У кого же?
– У Марьи Ивановны! Ты её помнишь?
– Марья Ивановна, – Вадим напряг память. – Это дом в конце деревни? Неужели та самая Марья Ивановна… – он улыбнулся.
– Та самая, – Вика закивала, поставила чашку рядом с собой. – Знаешь, я вспоминаю то лето со смешанным чувством, – смущённо призналась. Вадим положил руку ей на плечо.
– А я с удовольствием, – он хитро прищурил свои зелёные глаза с густыми ресницами.
– Ну, ещё бы, тогда в тебя влюбились сразу две красивые девушки, – воскликнула Виктория, – ого-го какой повод повысить свою самооценку.
– Что я успешно и делал, – засмеялся Вадим. – Так что Марья Ивановна? А почему мы её не видели прошлые года?
– Ты, когда бывал здесь, то просто не вспоминал, что на конце деревни есть домик, где живёт такая, как Марья Ивановна, я же в Беляниново стала приезжать лишь в последние годы. А Марья Ивановна перенесла тяжёлый инфаркт. Она долго приходила в себя, лишь в этом году дети решили привезти маму в Беляниново на лето. Вот мы и встретились, – объяснила Виктория. – Нас с Васей пригласили зайти.
– Понятно, – кивнул Вадим. – Ну и как в гостях у Марьи Ивановны?
– Нам понравилось: благоухающий чай, халва, клубника в мисочке, которую Вася уплетала за обе щёки. А ещё ей позволили стучать деревянной ложкой по столу столько, сколько хочется. Васька была очень довольна.
– Ещё бы! – усмехнулся Вадим. – Я бы на её месте тоже был счастлив, а то чуткие уши родителей не дают сделать всласть ни одну шалость.
– Ну, говорят же, что бабушки и дедушки балуют внуков без меры, – Вика положила голову на плечо мужу.
– Что верно, то верно. По нашей Васе это тоже заметно. Ей только дай слабину. Особенно в том преуспели обе наши матери – драгоценные бабушки Василисы Вадимовны. Приходится потом исправлять плоды их беззаветной любви. Ладно, я в кладовку, чтобы окончательно навести там порядок, мне осталось совсем немного, – он поднялся с места.
– Хорошо, я посмотрю, не проснулась ли дочь и, может, дойду до магазина? Очень хочется мороженого. Тебе взять? – Виктория зашла в дом вслед за супругом.
– Да, купи мне вафельное – две пачки, – уже из кладовой крикнул Вадим.
Виктория вышла из дома, сдвинула на кончик носа солнечные очки, осмотрела дорогу – недавно проехал грузовик, и после него поднялась пыль. В деревне так толком и не сделали асфальтную дорогу, каждый год планировали, хотя в сторону коттеджа дорога была вполне приличной. Но не деревни. Нет, на самом въезде было что-то наподобие асфальта, правда, потрёпанного, но на этом всё и кончилось. Далее, грунтовка. Хорошо, что их с Вадимом дом находился в самом начале деревни, в непогоду можно было ещё проехать. С трудом, но проехать, не рискуя увязнуть по самые ручки дверей автомобиля.
Когда пыль улеглась, Виктория подтянула сумку на плече и направилась по дороге к небольшому деревенскому магазинчику.
О проекте
О подписке