Силун стоял возле высокой сливы, прижимая к ней длинную узкую ладонь с таким напряжением, словно хотел впечатать ее в кору. Дерево было темно-желтым от корней до самой верхушки, а плоды, которыми оно решило порадовать хозяев, ссохлись и почернели. Лиандер ступал очень тихо, но Силун все равно услышал и медленно повернул голову.

Зеленого дракона поразило выражение лица друга – оно напоминало сейчас прекрасную маску, бледность которой еще сильнее оттеняла тяжелая волна блестящих черных волос. Но главное – он увидел, что в притягательной тьме огромных драконьих глаз сверкали не только привычные золотистые искорки, но и самые настоящие слезы. Что должно было случиться, чтобы черный принц заплакал?

– Здравствуй… – Лиандер неожиданно растерялся. – Я вот… пришел.

– Я рад тебе, – красивый голос с низкими нотками звучал как всегда спокойно.

Силун вновь отвернулся и погладил сливу кончиками пальцев.

– Ты знаешь, что это за дерево? – спросил он так, словно они не только что встретились, а продолжали начатый разговор.

– Кажется… я не ошибаюсь, его ведь посадил твой дедушка?

– Да… – черный дракон удержал тяжелый вздох. – Почему-то я решил, что уж она-то не увянет. Что дед защитит ее, где бы он ни был… Это же память… Была. Теперь все кончено.

Он резко отнял руку от дерева и сжал пальцы в кулак.

Потом вновь медленно расслабил кисть и подошел наконец к Лиандеру.

– Я помню твоего деда, – сказал тот, лишь бы что-то сказать. – Мы тогда были совсем маленькими, он рассказывал нам разные истории… Эх! Хорошо было летать друг к другу в гости безо всяких завес.

– Конечно. Когда дед посадил сливу, он сказал, что оставляет в ней частицу себя для нас. Ведь она будет цвести и в те дни, когда его не станет. А я подумал: «Дедушка, ты никогда не умрешь».

Друзья медленно пошли по каменистой дорожке мимо отцветших розовых кустов. Два юных дракона представляли собой довольно живописный контраст.

В Силуне все было четким и строгим – правильные черты продолговатого лица, изгиб темных губ, выверенные движения, прямая осадка. Голубовато-прохладный оттенок гладкой как мрамор кожи напоминал о том, что у его собратьев обычно пониженная температура тела по сравнению с драконами других мастей.

Он был, как всегда, в черном, длинная туника перетянута широким кожаным поясом, штаны очень аккуратно заправлены в короткие сапоги. И лишь в том, как свободно падали на плечи длинные шелковистые волосы виделась некая живописная хаотичность. Этот принц был ярким образчиком черного дракона – до безумия красивым, таящим под наружным спокойствием и прохладной отстраненностью источник яростных молний.

Лиандер не уступал ему в красоте, несколько проигрывал в росте и крепости сложения. Золотистые короткие кудри, белая рубашка, нарочитая небрежность в облике и манерах делали зеленого дракона прямой противоположностью другу. Но различны они были не только внешне, поэтому и не теряли друг к другу интереса.

– Твой дедушка был замечательным, – задумчиво проговорил Лиандер. – Мощный, добрый и мудрый дракон…

– Мудрый, верно. В душе копил настоящие сокровища, а вообще-то довольствовался малым. Дед и подумать не мог, что его сын станет королем, но так ненадолго… Знаешь, Лиандер, у нас говорят, что драконы начинают идти к закату, когда драконья ярость сменяется в их душах драконьей мудростью. И лишь познав всю глубину бытия, они погружаются в смертный сон.

Лиандер фыркнул.

– В таком случае многие из нас будут жить вечно. Мне кажется иногда, что наш мир умирает оттого, что его переполнили идиоты. Я тоже сделал сегодня жестокую глупость, о которой теперь жалею.

Он не стал продолжать, а Силун ни о чем не спросил. В отличие от Лиандера, не в его привычках было допытываться и что-то выведывать.

Они остановились у каменной арки, противоположной входу со двора, которая выводила из сада на открытую площадку. Та нависала над скалой, позволяя обозревать замки черных драконов и гигантские гнезда людей-орлов на соседних возвышенностях. Внизу ярко пестрели черепичные крыши человеческих домов. И над всем этим нависало непривычно серое небо. Лиандеру стало почти физически больно – он помнил, каким сияньем заливало раньше эту картину ослепительное солнце Апельшарда…

Силун также чувствовал нечто подобное. Он посмотрел на небо таким пронзительным взглядом, словно сквозь печальное марево хотел притянуть к себе отблески изначального света.

– Что тебя тревожит? – с непритворной заботой спросил Лиандер. – Ты ведь плакал, да?

Если вопрос и задел черного дракона, то он не подал виду. Только усмехнулся, пожав плечами.

– Поверишь, что я оплакиваю наш мир?

– Не совсем. Брат… с тобой что-то происходит. Неприятное и странное. И Тэнси знает, что именно, а я нет.

А вот теперь «змею» удалось уловить названного брата.

– Тэнси не мог ничего тебе сказать, – поспешил тот возразить.

– Ага, то есть было что говорить?

– Послушай…

– Скоро весь Апельшард начнет гадать, что за тайна у черного принца. Веспин уже что-то пронюхал.

Силун резко обернулся, хмуря густые темные брови.

– Что это значит?

– А то и значит… Окажись твой доверенный белый дракон чуть менее твердым…

И Лиандер рассказал о том, чему был свидетелем, впрочем, скрыв, что немалая порция боли досталась Тэнси от него самого.

Хладнокровный черный дракон в один миг вспыхнул грозовой молнией.

– Я убью его! – процедил он сквозь зубы, борясь с охватившим душу гневом.

– Так и знал, – обреченно вздохнул Лиандер. – Ничего нового. Наверное, мне стоило промолчать?

– Нет, – нехотя ответил Силун, с трудом успокаиваясь. – Ты даже не представляешь, какую оказал мне услугу. Значит, есть те, кто не боится прийти в священный сад со злым умыслом. А я-то надеялся…

Он повернулся к Лиандеру и положил ему руки на плечи.

– Поклянись, что никому не расскажешь о том, что сейчас услышишь. Пусть слухи расползаются от кого угодно, но не от тебя.

Зеленый дракон поморщился.

– Клясться? А это обязательно? Ты же знаешь, как я не люблю все такое…

– Мне достаточно твоего слова.

– Ну, хорошо-хорошо. Я буду молчать. Даю слово. Что происходит?

Силун ответил все-таки не сразу. Он сорвал засыхающий лист с плюща, живописно охватывающего арку, и принялся растирать его в пальцах.

– Возможно, я смогу воздействовать на саму суть нашего мироздания, – наконец произнес он негромко. – Существует пророчество. Его сначала изрекла богиня другого мира, а потом подтвердил владыка Релиан. Душа цветка и кровь дракона. Они должна соединиться, как в самом начале…

– Белокрылый и Цветущая, – пробормотал Лиандер. – Любовь, сотворившая Апельшард.

– Да, но сейчас никто не говорит о любви. Только о союзе.

– Я ничего не понимаю.

Черный дракон снова стал напряженно всматриваться вдаль, и Лиандеру почему-то подумалось, что таким взглядом вполне можно проникнуть за грань мира.

– Да, – почти прошептал Силун. – Они вдвоем создали эту землю и это небо. Как такое повторить? Пересоздать? Невозможно. Но обновить… почему бы нет?

– Обновить? Для этого создатели должны возродиться. Но при чем здесь ты?

– Нет, они не возродятся, – прекрасное лицо черного дракона стало еще печальней. – Богиня объяснила: ткань любого мироздания может многое запечатлеть в своих узорах и впоследствии повторить. Она рассказала о своей младшей сестре, которая однажды превратила падающую звезду в человека. А потом уже сама основа их мира, которую они называют кружевом мироздания, повторяла подобное время от времени. Так в Орхиде появились люди-звезды.

– В Орхиде? – Лиандер был удивлен. – Не тот ли это мир, куда занесло твоего двоюродного брата?

Силун кивнул.

– Да, теперь это мир Тиана. И мы даже не знали раньше, насколько он связан с нашим! Ведь Цветущая, Апелла, была изначально цветком яблони, расцветшей в Орхиде. Именно там Белокрылый Шарди увидел ее и влюбился… Так что судьба вела моего брата не так уж слепо…

Тиан… Он родился раньше Силуна, хотя был сыном младшего из двух братьев. Силун в детстве восхищался родичем, пытался ходить за ним хвостиком, но тот мальчишку словно не замечал. Лиандер помнил, что он вообще был странным, этот молодой дракон, каким-то от всего отстраненным. Словно чувствовал, что рожден не для этого мира.

Силун задумчиво растирал в пальцах уже другой лист плюща.

– Богиня Хтин-Ре, одна из трех светил Орхида, Лиловая луна, благоволит Тиану. Ведь он спас сильфов, ее любимый народ. Я расскажу тебе потом эту историю так, как поведала мне ее она. Но сначала отвечу на вопрос. Да, Апельшард можно обновить. Пророчество четко говорит о трех драконьих наследниках. Трех, Лиандер, потому что твои предки произошли не от Белокрылого. Если один из нас возьмет в жены девушку-цветок из Орхида, обладающую живой душой, проведет ее через белый огонь по нашему обычаю, в его крови пробудится творческая сила создателей. Пока непонятно как, но он очистит этот мир.

– Звучит прекрасно! – воскликнул Лиандер. – Хотя и несколько туманно. И я, кажется, начинаю понимать твою печаль. Эта богиня, с которой ты, как я понял, уже успел как-то пообщаться…

– Ее зовут Хтин-Ре.

– Да-да… Она решила, что нужный наследник… и жених – ты?

– Тэнси еще дитя, Веспин… ни одной девушке всех миров я бы не пожелал оказаться в его логове. Кроме того, Хтин-Ре, узнав, что гибнет родной мир Тиана, именно в знак признательности черному дракону решила поспособствовать нашему спасению.

– И двоюродный брат Тиана, конечно, самый логичный выбор. Пока я все равно мало что понимаю. Кроме того, что тебе почему-то этот выбор очень не нравится. Не хочешь спасать мир?

– Хочу, конечно, – Силун невесело усмехнулся.

– Ясно, не хочешь жениться.

Черный дракон медленно покачал головой.

– Я люблю другую.

Это известие ошарашило Лиандера куда сильнее, чем все, что он уже сегодня услышал. Следующий вопрос задал неуверенно, словно боялся спугнуть откровенность друга.

– Влюбился, значит… Неужели не взаимно?

Силун слегка оживился.

– Не могу читать в чужом сердце, но, судя по всему, взаимно.

– И всевидящая Хтин-Ре об этом не знает?

– Знает.

– Знает и все равно желает женить на своем цветочке именно тебя, чтобы исполнилось пророчество. Жестокая богиня.

– Нет, – лицо черного принца, как неярким отблеском угасающего солнца, осветилось чувством, которое он не мог уже скрывать. Губы дрогнули, в глазах отразилась нежность. – Нет, Лиандер, она не жестока. Напротив. Она хочет мне счастья. Хочет, чтобы в союзе с прекрасной доброй девушкой я поскорее позабыл свою любовь. Потому, что это она и есть… та, кого я люблю. Хтин-Ре. Я влюбился в луну чужого мира. И завтра ночью увижу ее в последний раз.