– С Андреем, с кем еще. Хорошо, что он согласился, я бы одна побоялась ехать. Жуткое ощущение, когда находишься одна в доме, где произошло двойное убийство.

– Погоди, это у вас дело Стрелковых в производстве, что ли? – Наталья Ивановна села напротив дочери и с напряжением уставилась на нее.

– Да. Уже звонят везде?

– А как же! Не последний человек был, да и дочь – персона известная.

– А ты вообще что-то о них слышала? – спросила Лена, уписывая картошку.

– Папа однажды обращался к Стрелкову за помощью, – уклончиво ответила мать.

– Да? Не знала. И что, помог?

– Помог.

– А скажи, папа с ним как-то рассчитывался?

– Этого не знаю. А к чему вопрос?

– Мне его несостоявшийся зять намекнул, что со Стрелковым обычно рассчитывались крупными суммами или какими-то услугами.

– Ты же знаешь нашего папу. Он свои услуги никому не предлагает, его обычно сами разыскивают. А деньги… Наверное, что-то заплатил, я действительно не знаю. Ты ешь, а то остынет. И посуду помой, пожалуйста, если не очень устала. Мне надо закончить с письмами.

– Хорошо.

У мойки Лена вдруг рассмеялась:

– Знаешь, я понимаю Агату Кристи, которая говорила, что придумывает сюжеты, когда моет посуду. Действительно хочется кого-нибудь убить. Может, посудомоечную машину купим?

– Ты ведь знаешь: папа считает, что в семье, где есть две пары женских рук, такая вещь излишество. – Наталья Ивановна улыбнулась, не отрываясь от экрана ноутбука.

– Папа прямо старообрядец какой-то.

– Но, согласись, он прав.

– Мам, – Лена села за стол и вытерла руки полотенцем, – скажи, а вам не обременительно то, что я до сих пор живу с вами?

– Что за глупости?

– Я же взрослая женщина уже, могла бы жить отдельно.

– Могла бы. Но разве тебе плохо с нами?

– Хорошо. Но в том-то и дело, что мне настолько хорошо с вами, что я даже не делаю попыток стать самостоятельной.

– Так и не делай, пока не возникла необходимость. А к чему ты вообще завела этот разговор? Или, может, твой Кольцов решился сделать тебе предложение?

– Умеешь ты в больное место ударить, мамочка. Ты ведь отлично понимаешь, что Никита не сделает мне такого предложения. Знаешь, что он мне на днях рассказал? Как один его друг много лет прожил с женщиной, а потом она настояла на том, чтобы оформить отношения. И этот день они теперь называют днем победы.

– Даже не знаю, кто в этой ситуации более мерзок – тот, кто так поступил, или тот, кто об этом рассказывает.

– Оба хуже, мама, оба хуже, – вздохнула Лена. – Ладно, пойду я спать, завтра опять бумажки…

Катя ждала у входа в галерею. Пряталась от ветра за колонной и дрожала.

– Что же ты внутрь не зашла? Холодно же! – Лена схватила ее за озябшую руку и втянула в холл.

– Я недолго стою, – шмыгнула носом Катя.

– Только простуды не хватало! Ничего, здесь буфет есть, сейчас чаю горячего выпьешь, согреешься. – Лена стянула с шеи шарф и устремилась к гардеробу. – Снимай куртку, пойдем сперва тебя в чувство приводить.

За барной стойкой скучала молодая женщина. Заметив Лену и Катю, она встрепенулась:

– Здравствуйте. Вы на выставку?

– Нет, мы по делу, но для начала сделайте нам чаю горячего, пожалуйста, – попросила Лена и уселась за столик.

– Хотите с медом?

– Да, это будет отлично. Садись, Катя.

Та устроилась напротив и снова шмыгнула носом.

Почти сразу перед ними появились прозрачный чайник, две чашки и вазочка с медом.

– Может, булочки попробуете? – предложила бармен. – У нас отличная выпечка.

– Нет, спасибо, нам рассиживаться некогда.

– Как хотите.

Катя обняла двумя руками чашку и сделала глоток:

– Спасибо, Елена Денисовна.

– Ты пей и мед ешь, быстрее дело пойдет. Нам нужен заместитель Стрелковой, где же у меня записано-то… Ага, вот: Коротченко Максим Михайлович.

Она достала телефон.

– Максим Михайлович? Добрый день, это старший следователь прокуратуры Крошина. Мы сейчас у вас в галерее. Мне нужен ключ от кабинета Жанны Стрелковой.

– Да-да, конечно, – ответил высокий мужской голос. – А где вы именно? Я принесу.

– Мы в буфете.

– Сейчас спущусь.

Пока Катя, раскрасневшись, допивала чай, в буфете появился высокий молодой человек лет тридцати с аккуратной бородкой и длинными волосами, забранными в хвост. Он сразу устремился к их столику:

– Еще раз здравствуйте. Максим Коротченко.

– Очень приятно, – откликнулась Лена. – Присаживайтесь.

Коротченко отодвинул стул и присел на краешек, словно приготовился в любую секунду убежать.

– Мне необходимо посмотреть документы Жанны Валерьевны, вот санкция на обыск кабинета, – Лена протянула ему документ, в который Коротченко даже не заглянул:

– Понимаю. Пожалуйста, вот ключ.

– Мне нужны понятые.

– Я могу. И кого-нибудь из смотрителей сейчас приглашу. Вы пока поднимайтесь, кабинет на втором этаже, первая дверь справа от лестницы.

– Спасибо. Мы без вас не войдем.

Пока Коротченко ходил за молодой девушкой в форменном костюме, Лена с Катей поднялись на второй этаж и оказались у белой двери с латунной ручкой. В длинном коридоре таких дверей было три, но только на этой была привинчена металлическая табличка с именем хозяйки кабинета. Появились Коротченко со смотрительницей, которая представилась как Лидия Волосова, и Лена отперла замок.

Она попросила понятых посидеть на диване, а сама прошлась по кабинету, осматриваясь. Вся обстановка казалась знакомой – именно так был обставлен и кабинет Жанны дома. Удивительное постоянство.

– Екатерина Сергеевна, вы займитесь письменным столом, а я посмотрю папки в шкафу, – распорядилась она. – Нас интересуют банковские документы.

– Банковские? – напрягся Коротченко, подходя к столу. – Что-то случилось?

– Кроме того, что вашу начальницу убили, ничего, – повернулась к нему Лена. – Но, может быть, вы знаете больше?

– Я? Нет, просто странно. Какое отношение имеют банковские документы к смерти Жанны Валерьевны?

– Возможно, самое прямое.

– Но у нас всегда все было в порядке! Жанна Валерьевна очень щепетильна в финансовых вопросах.

– Тогда вам нечего бояться, верно?

– Да, конечно, – с облегчением выдохнул он.

– Вы пока на диванчик присядьте, если мне что-то будет непонятно, я спрошу.

Коротченко вернулся на диван, но от Лены, внимательно следившей за ним, не укрылось, как он вынул из кармана платок и вытер лоб. Катя шелестела файлами в большой серой папке, и губы ее беззвучно шевелились – она прочитывала каждый лист, водила пальцем по строчкам, боясь упустить что-то важное.

Лена тоже открыла лежащую перед ней папку. «Интересно, чего вдруг так испугался этот Коротченко? – думала она, пробегая глазами лист за листом. – Судя по тому, что я вижу, у Стрелковой каждая бумажка подшита, никаких финансовых нарушений здесь быть не может. Тогда чего он так боится?»

Прошло около часа, но нужный им документ так и не нашелся. Стопка папок на столе редела, а результата не было. Удивительно, но Максим Коротченко теперь нервничал еще сильнее, даже расстегнул две пуговицы на рубашке.

– Максим Михайлович, вам нехорошо? – спросила Лена.

– Здесь… очень душно… – Он вытер скомканным платком шею и грудь.

– Да? Я бы не сказала.

– Я плохо себя чувствую.

– Тогда, может быть, вы пойдете к себе, а мы здесь закончим?

– Нет-нет. Не так много осталось, я потерплю.

«Очень это странно. Такое впечатление, что он знает что-то такое, о чем не хочет говорить. Не нравится мне этот Максим Михайлович». – Лена взялась за последнюю папку.

Она уже заканчивала просматривать документы, как вдруг заметила, что в папке не хватает файла. Отчетливо виднелись обрывки полиэтилена, как будто кто-то его вырвал. Лена перевернула папку и прочитала в нижнем углу: «48 листов». Пересчитала имеющиеся файлы, убедилась, что их сорок семь. Коротченко, казалось, вот-вот упадет в обморок.

– Максим Михайлович, вы точно ничего не хотите мне сказать?

– О чем? – вздрогнул тот.

– Вот об этом. – Лена развернула папку и провела пальцем по торчащим клочкам полиэтилена. – Что здесь было и куда подевалось?

– Я не знаю, – почти прошептал он.

– Напрасно вы так упорствуете. Я ведь пока просто спрашиваю. Не скажете сейчас, в неформальной беседе – будете говорить под протокол.

Коротченко бросил опасливый взгляд на коллегу, которая наблюдала за всем, и глухо выдохнул:

– Пусть Лидия выйдет.

– Зачем? – удивилась Лена.

– Это… Словом, это не моя тайна, я не могу при посторонних.

Лена пожала плечами:

– Лидия Алексеевна, вы не могли бы пять минут погулять? Я вас позову позже.

Та фыркнула, но из кабинета вышла.

– Так я вас слушаю, Максим Михайлович.

Коротченко облизал губы и, переместившись с дивана на стул напротив Лены, шепотом сказал:

– Жанна Валерьевна просила меня, если с ней что-то… вы понимаете. Словом, она просила меня уничтожить один документ.

– И вы это сделали?

– Да. Я ей многим обязан.

– Хорошо. А что именно за документ она просила вас уничтожить? Только не говорите, что вы его не прочли, я не поверю.

Коротченко опустил голову:

– Прочел. Но я ничего не понял. Как не понял и того, зачем Жанна Валерьевна хотела, чтобы я это сделал. Там не было ничего особенного – просто договор на аренду банковской ячейки.

«Отлично! – с досадой подумала Лена. – Это как раз то, чего я боялась. Названия банка у нас нет».

– А вы случайно не запомнили, в каком именно банке находилась ячейка? – цепляясь за последнюю надежду, спросила она, но Коротченко немедленно замотал головой:

– Нет-нет, этого я не помню. Честное слово.

– Понятно. – Лена со вздохом закрыла папку. – Подпишите протокол и можете быть свободны. И пригласите Волосову, пусть тоже распишется.

Он быстро поставил закорючку в протянутом Катей листе и почти бегом покинул кабинет.

Лидия, тоже расписываясь в протоколе, покачала головой:

– Вы ему зря поверили.

– В каком смысле?

– В прямом. У нашего Максима память уникальная, он любой текст может один раз прочесть и повторить назавтра без запинки. Так что наврал он вам. Уж извините, что я подслушивала. Очень мы все за Жанну Валерьевну переживаем, так жалко ее…

– Хорошо, спасибо, Лидия Алексеевна. Учту то, что вы сказали.

Лидия попрощалась. Лена с Катей убрали папки на прежнее место и вышли в коридор. Коротченко, оказывается, никуда не ушел, стоял у кабинета.

– Дверь я опечатываю, – сказала Лена, вынимая из сумки печать. – Если вы мне понадобитесь, вас вызовут повесткой.

– Но я же… Я же ничего…

– Не волнуйтесь, это обычная формальность. Вдруг у меня возникнут дополнительные вопросы.

Радости на его лице она не увидела.

Из здания галереи они вышли в тот момент, когда начался ливень.

– Ух ты, – протянула Катя. – Это ж надо, стоило зонт дома оставить, как вот оно.

– Я на машине. Но до нее надо добежать.

– Здесь метров сто. Наверное, не успеем сильно промокнуть? – с сомнением проговорила Катя.

– У нас выбора нет, – улыбнулась Лена. – Сейчас добежим, а в прокуратуре будем сушиться.

– Меня Андрей Александрович, наверное, ждет.

– Мы ему позвоним. Он должен ко мне прийти, там и встретитесь. Все, бежим. – И, взяв Катю за руку, Лена решительно шагнула под водяные струи.

– Как вы думаете, почему Жанна попросила Коротченко уничтожить банковский договор? – Катя уже устроилась на переднем сиденье и теперь стряхивала капли с волос.

– Не знаю. – Лена включила «дворники» и ждала, пока будет возможность выехать с парковки. – Может, не хотела, чтобы кто-то обнаружил в ячейке то, что для чужих глаз не предназначалось. Понять бы еще, что именно.

– Вряд ли это дневник, да?

– Не знаю, – со вздохом повторила Лена. – Вполне вероятно, что и дневник. Но что такого она могла там написать, чтобы потом бояться огласки? В любом случае, пока не найдем банк и ячейку, мы этого не поймем.

– Банков в городе не так уж много. Давайте я объеду и попробую узнать, не арендовала ли Стрелкова ячейку, – предложила Катя.

– Думаю, что так и придется поступить. – Лена перестроилась в правый ряд для поворота. – Пару дней пробегаешь, увы.

– Ничего, мне это только на пользу. Да и самой уже интересно, что такого можно спрятать в банковскую ячейку, – улыбнулась Катя. – Только вы Андрею Александровичу скажите, что задание мне дали.

– Конечно. Ты его боишься, что ли?

– Он всегда такой строгий, серьезный.

– Это он на работе такой. А вообще душа компании. Песни любит, на гитаре хорошо играет. Но когда речь о деле, он меняется, это ты верно заметила.

– А он женат? – выпалила вдруг Катя и залилась краской.

Лена насмешливо посмотрела на нее:

– А у него самого что же не спросила? Неудобно?

Катя теребила рукав и молчала. Лене эта история была не в новинку. Каждый год возникали вот такие практикантки, моментально попадавшие под обаяние сурового красавца Паровозникова. Томные взгляды, короткие юбки, смущенные улыбки, суетливые движения – словом, полный комплект. Кого-то Андрей не замечал, кому-то оказывал знаки внимания, не переходившие, однако, ни во что серьезное. В этом смысле он был непреклонен и романов с девчонками не заводил. Но поток влюбленных практиканток не иссякал, и коллеги не уставали над этим потешаться.

– Андрей не женат и, насколько я знаю, не собирается это как-то менять. – Лена постаралась спрятать улыбку.

– Может, просто не нашел еще ту, с которой хочет связать судьбу, – сразу же встрепенулась Катя, и ей тут же стало скучно. Надо же, неглупая вроде девчонка, а ведет себя как дурочка из кино.

К счастью, выслушивать дальнейшие излияния на эту тему не пришлось: они подъехали к зданию прокуратуры, и дождь тоже закончился.

– Вот тебе ключ от моего кабинета, поднимайся. Мне нужно к начальнику зайти, – сказала Лена, когда они миновали полицейского на входе. – Чайник на окне, там же заварка и сахар.

– Вам сделать?

– Да, пожалуйста.

Перескакивая через две ступеньки, практикантка удалилась, а Лена направилась к начальству. Прокурор был недоволен тем, как ведется работа по делу об убийстве Стрелковых.

Двух шагов не дал ей сделать по кабинету – сразу остановил вопросом:

– Ты, Крошина, чем вообще занимаешься? Почему никаких подвижек?

– Я еще не говорила со следователем сегодня.

– Разумеется, когда тебе? Ты ж сама любишь работу за оперов делать!

Интересно, кто ему об этом доложил?

– Так не расскажешь, чего в галерее накопала? – продолжал наступать начальник.

– Только то, что заместитель Стрелковой по ее просьбе уничтожил какой-то банковский документ. Думаю, это был договор на аренду ячейки, где хранится нечто, что Стрелкова хотела сохранить в секрете от всех. – Лена, как школьница, переминалась у порога с ноги на ногу.

Прокурор снял очки, сунул дужку в рот и вопросительно посмотрел на нее:

– Как так?

– Что именно?

– Думаешь, там какой-то криминал?

– Думаю, что-то личное скорее. Дневник, к примеру. Но именно это Жанна и не хотела никому показывать. Мне кажется, если мы найдем этот злосчастный дневник, то существенно приблизимся к разгадке причины убийства.

– Ну-ну. Что делать думаешь?

– Хочу завтра с утра практикантку Паровозникова по банкам отправить. Пускай поищет, а потом оформим выемку.

– Если найдет.

– Да, если найдет.

– Хорошо, иди. И к концу дня материалы по делу об ограблении пивного ларька мне на стол, пожалуйста. Срок подошел.

Лена молча кивнула и вышла. Все материалы по этому делу были готовы и в полном порядке, она просто забыла вчера занести их начальнику. Ничего, отдаст сегодня.

День прошел в какой-то бестолковой суете. К вечеру Лена почувствовала, как сильно устала и до какой степени не хочет никого видеть. К счастью, отец еще не вернулся из области, а мать позвонила и предупредила, что вернется поздно – заехала к подруге, а это, конечно, затянется. «Сейчас заскочу в кулинарию, куплю там пирог с вишней и остаток вечера проведу в постели с книжкой и пирогом», – планировала Лена, усаживаясь в машину.

Осуществиться этому плану помешал телефонный звонок, заставший ее у кассы кулинарии. Звонила Юлька, единственная подруга, оставшаяся у Лены еще со школьных времен.

– Да, слушаю. – Трубку она прижала плечом к уху и вставила в терминал банковскую карту. Сейчас изо всех сил нужно было постараться скрыть разочарование, хоть обида не покидала: планы на вечер явно срывались.

– Ленка, привет! – зажурчал мелодичный голос подруги. – Ты где пропала?

«Господи, ну почему именно сегодня? – мысленно простонала Лена. – Почти месяц ни слуху ни духу, и именно в тот день, когда я еле дышу от усталости, ты вдруг возникаешь откуда-то».

– Я пропала? По-моему, это ты не отвечаешь на звонки. – Она забрала с прилавка обвязанную лентой коробку.

– Ты никогда никого не слушаешь, если это не касается твоей работы. Я на конкурсе была, – в голосе Юльки послышалась обида. – Вот вернулась утром, отоспалась и сразу тебе звоню.

«Привалило счастье! Ты отоспалась, а я вот мечтаю об этом всю неделю, и никак», – пожалела себя Лена, а вслух спросила:

– И как гастроли?

– Да ну, скука смертная. Я-то думала: столица, театры, актеры, режиссеры, то-се… А время прошло в сплошных репетициях и конкурсном мандраже. В итоге у спектакля второе место. Правда, меня отметили как подающую надежды. Смешно, да? Тридцать пять лет – и подающая надежды!

Уже было ясно, что Юлька в раздрызганном состоянии – огорчена, расстроена, жаждет дружеской поддержки. Ничего не оставалось, как пригласить ее к себе. Не могла Лена оставить в такую минуту единственного друга без помощи. Или хотя бы без душевного разговора.

– Если ты свободна, приходи ко мне, – мысленно попрощавшись с тихим вечером, пригласила она. – Я еду домой, буду минут через пятнадцать. Если захочешь, оставайся на ночь: отец в районе, мама придет поздно.

– Как в детстве прямо, – усмехнулась Юлька. – Спасибо, Лен.

– Все, я поехала, и ты выдвигайся, – велела она, открывая машину.

С Юлей Воронковой судьба столкнула Лену на ее первой школьной линейке. Юлька оказалась самой маленькой в классе – такой крошечной, что ее почти не было видно за огромным ранцем и букетом гладиолусов. Им с Леной не хватило мальчиков в пару, и учительница поставила их вместе. Как-то вышло, что и за парту они сели вдвоем, и домой им оказалось по дороге.

Так и началось. За одиннадцать школьных лет было всякое. И ссоры навсегда, длившиеся обычно пару дней, и периодические ночевки друг у друга, и даже довольно крупная размолвка из-за несовпадения взглядов на творчество Булгакова – Юлька была от него без ума, а Лена только пожимала плечами, не разделяя этих восторгов.

Но и после школы они не потеряли друг друга и продолжали оставаться близкими подругами, почти сестрами. Лена поступила на юридический, Юлька – на актерский факультет местного института культуры. После окончания попыталась уехать в Москву, но столичная жизнь оказалась не под силу. Юлька вернулась, устроилась в местный драмтеатр и довольно быстро стала получать главные роли.