Глава 5
Меотская прялка

Едва я приняла душ, тут же закрыла номер и отправилась в Счастливцево. Пока не так жарко, стоит посмотреть на место убийства старика.

Во дворе были люди. Кто завтракал в беседке, кто играл с весело хохотавшими детьми. Хозяйка гостиничного дома задумчиво рассматривала оставшуюся на воротах длинную царапину.

– Откуда это еще? – пробормотала она, когда я проходила мимо. И тут же: – Доброе утро!

– Доброе, – кивнула я, не останавливаясь.

Вот как выходит. Кто-то здесь ходит с далеко не благими намерениями. Вспомнив коготь преследовавшего меня существа, я почувствовала, как сердце подскочило к горлу. Так, спокойно, вдох-выдох. Сейчас не думать об этом. Паника ничему не поможет, только все испортит.

Я шла по улице, не замечая никого вокруг. А Стрелковое жило своей жизнью: сельчане работали в огородах, развешивали постиранное белье, покрикивали на шаливших детей. Стайка птиц расселась на ветвях деревьев и галдела на всю округу.

Меня беспокоило, что Грабар так и не перезвонил. Вообще-то он не оболтус, поэтому такое поведение несколько настораживало. Мысли были самыми разными. От: случилось что-то нехорошее до… все-таки случилось что-то очень нехорошее. На фоне всего этого красным тревожным молоточком билось банальное переживание за Нешку. Он, конечно, кот самостоятельный, но мог уже все слопать, если Грабар куда-то влип и не заходит в мою квартиру.

Решив, что маюсь глупостью, просто снова набрала номер напарника. Ни ответа, ни привета – только бесконечно длинные гудки. Может, и впрямь все бросить здесь и рвануть в Херсон? В конце концов, убитых не вернуть, а вот живым еще помочь можно.

Я глубоко вздохнула, ругая себя последними словами за панику. Пока рано. Могло случиться что угодно: вплоть до приезда любимой грабаровской тетушки из Одессы. А тетушка – это всегда тяжелая артиллерия, поэтому еще вопрос, кому хуже: мне или ему.

Дорога в Счастливцево не заняла даже получаса. Так бы везде. Вскоре появились синенькие таблички, обведенные белой рамочкой: «Соленые озера. Вход – 3 гривны». Честно оплатив билет на законное проникновение на территорию местной достопримечательности (хотя, по сути, можно было бы подойти к озеру и бесплатно), я приложила руку козырьком к глазам и посмотрела на противоположный берег.

В село успею, но и озера следует изучить. Если уж кто и завелся тут нечистый, то лучше места и не сыскать. Но с виду было все как обычно. Возле озера стояли машины. Белокожие туристы спешно стягивали с себя одежду, чтобы окунуться в лечебные воды. Рядом прохаживались пышнотелые красотки в купальниках, обмазанные серой и черной субстанцией, которая в теории лечила от всяких болезней.

На меня косо глянули. Я хмыкнула. Давайте, барышни, топайте к лотку со свежими пирожками и булочками. Меня здесь нет.

Подойдя к озеру, я присела и опустила руки в воду. Пустила тоненькую энергетическую сеть на дно. Ладони тут же почти физически вытолкнуло. Так-так. Здесь кто-то живет и не очень любит Слышащих Землю. Или мне так показалось?

Руки быстро высохли. К моему удивлению, на коже остались меленькие крупинки соли. Вот это да! Местное мертвое море. Почти. Оглянувшись, я поняла, что не зря тут стоят душевые с пресной водой. Ибо если окунешься, а потом еще и на солнышке побродишь – станешь мумией.

Мимо меня пронесся малыш в панамке и бирюзовых плавках, щедро обдав брызгами. Я едва успела встать, однако окатило меня неплохо.

«Что ж, приеду в Херсон, Грабар смело сможет закусывать, как рыбой к пиву», – мелькнула не особо веселая мысль.

Я легонько притопнула, посылая по выжженной земле поисковый импульс. Миг – мутно-зеленая вода зашипела. Вскрикнула полная женщина, нежившаяся в прогретых солнцем волнах. Ничего страшного, все равно не поймет, подумает, что природное джакузи.

Сразу ничего не было – только заливистый хохот плескавшихся неподалеку девчонок. Но спустя полминуты по земле прошла слабая вибрация. Житель озера слал ответный удар. Но слишком слабый, чтобы что-то разобрать.

Я нахмурилась. Возможно, это ночное существо, поэтому беспокоить сейчас его глупо. Мигом накатила волна расстройства. В принципе можно было бы что-то узнать, но не вышло.

Обойдя озеро и прислушиваясь к шепоту земли, я только тяжело вздохнула. Ловить нечего, надо сюда прийти ночью. Неожиданно задул ветер, обжег горячим дыханием, зашевелил волосы.

– Не торопис-сь, – донесся из ниоткуда голос Игоря.

Я невольно вздрогнула. Шепчущий с ветром следит за мной. Все страньше и страньше, как говаривала Алиса из известного произведения.

Желудок внезапно заурчал, и я вспомнила, что с утра не ела. Купила на лотке пирожок, который можно было есть половину дня (по размеру) и не беспокоиться об опустошении кошелька (по цене). Краем глаза заметила белый вагончик с окошками с аккуратными шторочками в розовый цветочек. Рядом стоял стенд, достигавший мне пояса. На нем были изображены пчелы и надпись, гласившая: «Лечебный сон на ульях».

Я невольно хмыкнула. Кажется, многое про сон мне неизвестно. Пирожок, кстати, был с абрикосами. Внезапно очень свежий, горячий и безумно вкусный. Я даже удивилась: и когда успела такой аппетит нагулять? Обычно в жару есть не хочется.

Озеро пришлось покинуть ни с чем. Однако я уже четко решила, что обязательно наведаюсь сюда на обратном пути. Если уж есть возможность вытрясти информацию из местных обитателей, то этот шанс ни за что нельзя упускать.

…Дом Егора Васильевича Капраря, сторожа дач и пенсионера, находился в центре села. С ним, к сожалению, было сложнее, чем с Кристиной. Там был медальон, принадлежавший девочке. Тут – ничего.

О Капраре информации были вообще крохи. То, что нарыл Грабар, особо на подвиги не вдохновляло. Старик жил скромно, прикармливал бродячих котов и собак. Хозяйство имел скудненькое – маленький участок земли и живность в количестве трех печальных куриц. Впрочем, возможно, они были вовсе не печальными, но впечатление создалось именно такое. Как-то уныло очень они ходили по двору.

Дом был закрыт, однако запустения не чувствовалось. Олег поведал, что Капрарь был человеком тихим, скромным. Не скандалил, вел себя прилично, дружил с соседями. В Счастливцево обитал сам, дети уехали в Винницу. Поэтому когда мужчину нашли в собственном доме с рваными ранами, словно кто-то бил его острым крюком, а потом пытался протянуть его сквозь живую плоть, никто не мог поверить. Конечно, детали знали немногие, но слухи удивительным образом расползлись с невероятной скоростью.

Потоптавшись возле зеленой калитки с пошкарлупившейся краской, я тихонько пустила через землю энергетическую нить. Прямо к дому. Хорошо, что сейчас хозяев нет. Ведь явно чувствуется человеческое присутствие: то ли дети вернулись, то ли временно кто-то из соседей приглядывает за жилищем.

Дом отозвался: немного удивленно, но с затаенной радостью. Ведь когда умирает хозяин, то и дом погружается в траур, скорбя вместе со всеми. А порой и сильнее остальных. Поэтому, почуяв прикосновение Слышащей, способной говорить со стенами, немного отбросил тень горя.

Развернувшаяся перед глазами картина заставила замереть на месте. Плотным облаком окутали запахи и образы. Звуки слились в один нескончаемый поток. Да так громко, что захотелось закрыть уши.

Дом изо всех сил пытался мне показать, что было, но какой-то барьер упрямо мешал это сделать. Мне удалось лишь уловить смутную картинку: ночь, свет уличного фонаря, лай собаки.

– Кто там? – хриплый старческий голос, кажется, исходил из моего горла, хоть губы и оставались неподвижными.

В ответ – странный шорох и протяжный скрип.

– Ну, я тебе сейчас! – пригрозил Капрарь. – Милицию вызову!

Колено прошила боль. Старость – не радость.

Мое сердце забилось, как сумасшедшее. И хоть сам старик был скорее раздражен, чем испуган, у меня на лбу выступил холодный пот. Что-то мерзкое и невыносимо чуждое вдруг коснулось ноги.

А потом в спину ударили чем-то тупым и тяжелым. Вспышка боли, крик и…

Меня вдруг окатила странная вязкая волна, не давая дышать. Перед глазами все поплыло.

– Я же сказал – не лезь! – кто-то рявкнул мне на ухо и залепил такую оплеуху, что в голове зазвенело.

Картинка со двором Капраря резко пропала. Я ухватилась рукой за забор. Колени мерзко подгибались. Да что ж это такое? Кто мешает мне добраться до разгадки?

Я быстро осмотрелась по сторонам. Слава богу, никого рядом нет. Шумно втянула воздух и приложила пальцы к вискам, пытаясь унять резко возникшую пульсирующую боль.

Голос. Голос был знакомым. Кажется, он принадлежал тому же существу, что появилось у меня в квартире незваным гостем. Только сейчас я разобрала, что в воздухе повис едва уловимый запах соли.

Еще раз посмотрев на дом Капраря, я отчаянно выругалась про себя. Невыносимо – иметь возможность разобраться и не иметь сил это сделать, потому что кто-то против.

В ладонь впилось что-то острое. Поморщившись, я потерла ее, но занозы не разглядела. Да уж. Придется возвращаться с носом. Надежда только на ночную беседу с жителем озера. Тот явно знает, кто может выбираться из моря и бродить по близлежащей к озеру территории.

Дорога назад заняла почему-то больше времени, чем в Счастливцево. За это время я успела еще раз проголодаться, обозлиться на весь мир и неудачно позвонить Олегу. Трубку он взял, буркнул что-то нечленораздельное и сообщил, что перезвонит.

Весь путь пришлось тупо смотреть в окно и стараться не думать о жаре. Скорее в номер. Там можно собраться с мыслями и выстроить план действий на вечер. Расследование заходило в тупик, и это откровенно бесило.

Прибыв к гостиничному дому, я на минуту задержалась у ворот, рассматривая царапину. Да уж, глубокая. Видимо, на озере чем-то все же оцарапалась, но заметила только сейчас. Покачав головой, я вошла во двор. Не успела сделать и пару шагов, как увидела хозяйку. Она махнула рукой.

– Яна, подождите.

Не успев даже толком удивиться, я увидела, как она оказалась рядом и сунула мне в руки небольшой бумажный сверток.

– Это вам тут передала женщина.

Кто? Женщина?

– Она была молодая или старая? – попыталась уточнить я, судорожно соображая, кто мне тут может что-то передавать.

Хозяйка хмыкнула:

– Да ничего так. Ближе к молодым. Ирой представилась.

Дальше поговорить не удалось, потому что ее позвали со второго этажа. Поэтому, только улыбнувшись, хозяйка оставила меня в гордом одиночестве.

Я нахмурилась и взвесила в руке сверток. Неясно. Что-то легкое. Хм, странно.