Глава 4

Сумрак, серый беспросветный сумрак… Он давит так, что тяжело дышать и каждое движение даётся с трудом… Лиза оглянулась: «Где это она? Неужели за гранью жизни тоже жизнь?». И тут же испуганно сжалась.

Из сумрака на неё глядели две пары немигающих красных глаз.

Хотела убежать, метнулась вбок, но вместо этого лишь чуть сдвинулась в сторону. Сумрак поглощал, впитывал в себя движения, будто бы растворяя их. Лизе стало казаться, что она запуталась в паутине какого-то страшного сна. Только проснуться ей никак не удавалось.

Две чёрные тени с горящими злобой и алчным азартом глазами приблизились к ней.

Лиза хотела закричать, но с губ слетел лишь выдох. Сумрак и голос поглощал. Вернее только её голос, потому что приблизившиеся тени, обретя свои страшные и нечеловеческие очертания, достаточно громко лающе рассмеялись и четко произнесли: «Славная добыча». После чего набросились на неё и, схватив огромными когтистыми руками, опрокинули на землю.

Лиза зажмурилась, приготовившись к самому страшному. «Вот она истинная смерть души, наверное» – мелькнула мысль.

И в это время рядом раздалось жёсткое: «Стоять!»

Лиза приоткрыла глаза. Мерзкие чёрные существа с ужасными звериными оскаленными мордами, по которым текла голодная слюна, отстранившись, замерли и обернулись назад. Туда, откуда раздался голос. Потом поспешно отступили и, опустившись на колени, почтительно проговорили:

– Приветствуем Вас, госпожа Алекто. Да множатся в веках Ваша власть и могущество.

Лиза всмотрелась в сумрак. Чуть поодаль стояла девушка отца. Только сейчас это была уже не совсем та девушка, которая некоторое время назад уговаривала её снять петлю с шеи. Жёсткий злобный взгляд. На голове диадема из серебристого металла, в середине которой сапфировыми глазами сверкает череп. А вместо джинсов и шелковой блузки – длинное серебристо-серое платье с чёрной отделкой. Всё это до неузнаваемости преобразило ту, которую отец требовал назвать матерью.

– Что вы тут делаете? – обратилась она к склонившимся перед ней монстрам.

– Добыча, госпожа… пропащая душа… мы лишь то, что наше… не более… не гневайтесь… – проговорил один из монстров, волосатой рукой с большущими когтями указав на лежащую Лизу.

– В Сумраке всё моё, – свирепо выдохнула в ответ та, чуть приподняв в хищной улыбке губы так, что обнажился край крепких белоснежных зубов.

Монстры тут же испуганно вжались в землю:

– Мы не спорим с тем, госпожа… истинно так… Добыча Ваша, госпожа, коль она Вам по нраву…

– Тогда брысь!

Раздраженный взмах руки, и монстры тут же растворились в окружающем сумраке.

– Вставай!

Лиза увидела протянутую ей руку и, не раздумывая, схватилась. Дышать сразу стало легче, да и двигаться тоже.

– Где мы и кто эти монстры? – поднявшись, тихо спросила она, не смея взглянуть в лицо той, что протянула ей руку.

Короткий смешок и бесстрастное: «Не имеет значения».

– А что имеет? – не удержалась от вопроса Лиза.

– Только одно: хочешь ли ты вернуться или намерена остаться здесь, чтобы дождаться очередных ловцов.

– Конечно, я хочу вернуться. Очень.

Лиза была напугана и мечтала о возвращении домой. Сейчас её не страшили ни возможные побои отца, ни перспектива называть чужую женщину матерью. Это все казалось несущественным пустяком по сравнению с пугающей возможностью остаться одной в этом ужасном месте.

– И ты готова пообещать, что покоришься отцу?

– Конечно, я что угодно пообещаю… я даже Вас согласна мамой называть, лишь помогите мне вернуться, – всхлипывая, проговорила она.

Её собеседница усмехнулась, повела рукой, и перед глазами Лизы вспыхнула яркая вспышка.

Когда сознание к Лизе вернулось, оказалось, что стоит она на подоконнике с шелковым шнуром на шее. Напротив неё, у двери – девушка отца в джинсах и шелковой блузке.

Не дожидаясь никаких её слов, Лиза поспешно сняла с шеи шелковый шнур. А затем, осторожно спустилась с подоконника, шагнула к ней. Вглядываясь в её глаза, она пыталась понять: все это ей привиделось или нет.

– Молодец, что послушалась, – тихо проговорила девушка, осторожно беря её за плечо.

Лиза облегченно вздохнула – привиделось. Значит, должна запретить отцу бить её. Обещала же, если она сама спустится.

Повернув рычажок замка, они вышли. Отец моментально шагнул к ним, глаза его метали молнии. Однако его избранница не дала ему приблизиться, предостерегающе вытянув вперед руку:

– Твоей дочери необходимо отдохнуть. Она перенесла сильный стресс.

– Да я ей ещё не такой стресс устрою… – в его голосе послышалась нескрываемая угроза.

– Влад, по-моему, ты хотел, чтобы у нас с ней были отношения, как у матери с дочерью, так? – нахмурившись, осведомилась девушка отца, по прежнему не давая ему приблизиться к Лизе.

– Хотел и сейчас хочу, – тут же сбавил напор он, согласно кивая.

– Тогда за её поведение буду отвечать я, и спрашивать с неё и наказывать буду тоже я. А ты сейчас пообещаешь мне во всё это не лезть. Обещаешь?

– Хорошо. Раз ты сама хочешь за ней следить, то конечно… – отец повернулся к Лизе. – Ты слышала, что сказала мать… Я тебя лишь предупредить хочу: попытаешься ей перечить, окажешься в пансионе с самым строгим режимом или в психушке. Так и знай!

– Да, пап. Я всё поняла и не буду перечить, – Лиза судорожно сглотнула и подавленно добавила: – я согласна: и матерью её называть, и слушаться.

Отец смерил её удивленным взглядом, а потом, облегченно вздохнув, тихо проговорил:

– Я рад, что разум у тебя всё же возобладал над гонором. Я уж и не надеялся.

Девушка проводила Лизу до её комнат, затем, замерев на пороге, тихо произнесла:

– Тебе сейчас отдохнуть надо. Так что ложись спать, – после чего вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Лиза тяжело вздохнула. И привидится же такое. Интересно только как эта так называемая мать в комнату запертую вошла. Замки отмыкать умеет, наверное… и ещё какими-то экстрасенсорными способностями обладает. Вон и отца околдовала, и ей, чёрт знает что, внушила… Ведьма прям какая-то.

Она раздраженно хмыкнула и села на маленький пуфик перед трюмо. Потом, намочив в тонике ватный тампон, стала протирать лицо. Повседневная процедура немного успокоила и утешила её, однако через какое-то время её взгляд невзначай задержался на собственном отражении и заставил пораженно замереть. Её шею охватывала отчетливо-заметная яркая полоса.

Лиза ощупала её, потом потерла ваткой с тоником, но полоса не исчезла. Наоборот прикосновение к ней вызвало сильную боль.

– Господи! – Лиза в ужасе прижала руки к вискам. В голове заметались мысли: Неужели всё это правда? Но ведь тогда… тогда… Тогда получается, что отцовская пассия НАСТОЯЩАЯ ВЕДЬМА! Причем такая, которую боятся злобные адские существа.

Этот вывод поверг её в такой шок, что Лиза очень долгое время сидела не в силах даже пошевелиться.

Наконец она встала и решительно тряхнула волосами, проговорив вслух:

– Нет, этого не может быть! Наверное, я всего-навсего сильно затянула шнур, когда стояла…

Придя к такому выводу, Лиза направилась к двери, решив сходить на кухню, чтобы попросить у их домработницы Вали стакан тёплого молока.

Выйдя, она спустилась на первый этаж и, не дойдя до кухни, заинтересованно остановилась, прислушиваясь. Её внимание привлекли доносившиеся из-за приоткрытой двери гостиной звуки. Она подошла поближе и осторожно заглянула.

В пол-оборота к ней на диване полулежала избранница отца, а он, стоя перед ней на коленях, расстегивал её кофту, страстно шепча при этом:

– Ты чудо, моя хорошая. Я так люблю тебя… Ты свет всей моей жизни… ты сама моя жизнь… Как я раньше жил без тебя? Я не жил! Я умирал… прозябал… влачил жалкое существование… Как же я счастлив, что нашел тебя…

Расстегнув кофту, под которой не оказалось никакого нижнего белья, он принялся нежно целовать и ласкать ей грудь. Потом, чуть отстранившись, рывком сдернул с себя рубашку. По напряженным мышцам спины было заметно, что он находится в состоянии крайнего возбуждения.

– Ты сказочно хороша, моя прелесть! Я без ума от тебя, – выдохнул он, вновь прижимая её к себе. – Ты моё счастье!

Лиза не могла оторвать глаз от разворачивающейся на её глазах любовной сцены. Странно было видеть отца в таком состоянии, но ещё более странным было то, что избранница его не проявляла вовсе никаких эмоций. Чуть откинутая на подушки голова, прикрытые глаза, расслабленно лежащие руки. Она лишь позволяла себя ласкать, даже не делая попыток обнять отца или прижаться к нему. Однако, было похоже, что того это абсолютно не огорчает. Он продолжал обнимать и ласкать сам.

Вскоре вслед за рубашкой на пол полетели и остальные предметы его туалета. А с той, которую сегодня назвал женой, он, расстегнув, чуть сдернул джинсы.

То, что он стал делать дальше было покруче любого порнографического фильма, которых Лиза тайком от отца видела немало. Но даже такие изысканные ласки не смогли пробудить в его пассии ответной реакции. Она осталась холодна и неподвижна.

Лизе даже обидно стало, подумалось: «Бесчувственная селедка какая-то. И что он в ней нашёл?»

Она уже развернулась, чтобы покинуть свой наблюдательный пост у дверей, когда отец в порыве страсти громко выдохнул:

– Алечка, ты чудо!

«Алечка? – пронеслось у Лизы в голове. – Интересно, это уменьшительное от Алекто или как?».

Она вновь обернулась к дивану, и увиденное поразило её настолько, что по спине побежали мурашки.

Руки избранницы отца уже не лежали расслабленно, они вцепились в обивку дивана. При этом пальцы её неестественно расширились, удлинились, поблескивали серебристо-черной чешуей и заканчивались огромными заостренными сверкающими когтями.

Лиза испуганно зажмурилась, одновременно боясь и хоть звук проронить, и увидеть как этими когтями «госпожа Алекто», как её назвали монстры, вцепится в спину отца. Наконец она раскрыла глаза и с удивлением обнаружила, что так напугавшие её руки расслабленно покоятся на диване и ничем не отличаются от обычных ухоженных женских ручек с прекрасным маникюром.

«Или она и вправду ведьма или я схожу с ума» – подумала Лиза и, отойдя от двери, поспешила на кухню за молоком.

Следующий день для Лизы начался с неприятностей. В школе на первом же уроке учитель математики и по совместительству завуч лицея – Ольга Степановна, решила проверить у всего класса домашнее задание. Узнав, что Лиза его не выполнила, она потребовала дневник и мало того, что вкатила ей двойку, так ещё замечание на полстраницы написала и велела, чтобы завтра под этим её шедевром в обязательном порядке стояла подпись отца.

Вечером Лиза подошла к отцу, который в гостиной на первом этаже смотрел футбол по телевизору. Дождавшись рекламной паузы, она протянула дневник:

– Я получила двойку, пап. И ещё замечание. Расписаться можешь?

– Иди покажи матери, пусть она подписывает. Она в кабинете, наверху.

Лиза испуганно потупилась и едва слышно спросила:

– А ты не можешь? Учительница сказала, чтобы ты подписал.

– Мы, по-моему, вчера договорились, – отец сурово нахмурился, – что за твоим поведением следит она. Или ты забыла? Так учти, посмеешь ей перечить, накажу раз в десять сильнее. И если узнаю, что к ней не подошла, тоже. Иди!

Спорить больше Лиза не посмела и, сжав в руках дневник, вышла. Поднявшись на третий этаж, она постучала и несмело замерла у дверей кабинета.

Услышав: «да, войдите», она зашла и плотно закрыла за собой дверь.

Её так называемая мать сидела, забравшись с ногами на небольшой диванчик, стоящий в углу, и листала журнал.

– Я получила двойку и ещё замечание, – Лиза шагнула к ней ближе и протянула дневник.

– И что? – девушка непонимающе посмотрела на неё.

– Папа хочет, чтобы Вы… то есть ты… расписалась.

– Ручку со стола подай, распишусь, – девушка вновь углубилась в изучение журнала.

Лиза, взяв ручку, вместе с ней вновь протянула ей дневник.

– Где?

Лиза указала. Расписавшись, новоявленная мать вернула ей дневник и стала вновь листать журнал.

– Я могу идти? – тихо спросила её Лиза.

– Конечно. Зачем ты мне здесь? Я не звала тебя, – непонимающе повела плечом та.

Лиза вышла и увидела стоящего напротив двери отца.

– Ты ей рассказала?

– Да.

– Ну и что она тебе сказала?

– Ничего. Дневник подписала и всё.

– Так… – отец мрачно хмыкнул и, шагнув ближе, схватил Лизу за плечо. – Я думаю, тебе стоит вернуться, и нам всем вместе обсудить твоё поведение.

Он рывком распахнул дверь и вновь подвел Лизу к своей избраннице.

– Аля, я что-то не понял. Она рассказала тебе о двойке?

– Да, – бесстрастно проронила та, не отрываясь от журнала.

– И ты не хочешь даже отругать её?

– А смысл? – она презрительно хмыкнула, переворачивая очередную страницу.

– Ты обещала взять на себя вопросы её воспитания.

– Взяла. Что дальше?

– Если взяла, почему не воспитываешь?

– Влад, я не понимаю, – его избранница, наконец, отложила журнал и, спустив ноги с дивана, в упор посмотрела на него. – Тебе нравятся скандалы? К чему ругать её за двойку? Ну не способна она, значит, к алгебре… И вообще, зачем ей эта алгебра?

– Как зачем? Ей в институт поступать!

– Прекрати… – она раздраженно поморщилась. – Ты и так её в институт устроишь, если хочешь, чтобы она там училась… хотя я по большому счету не понимаю: к чему он ей? Чтобы диплом на стенку повесить? Способностей у неё явно не наблюдается, иначе бы двойку не принесла… а чтобы домохозяйкой быть алгебра не особо и нужна… Так что расслабься и отпусти ребёнка. Или тебе поскандалить хочется? Команда любимая проиграла? Нет?

– Я домашнее задание не выполнила, а не контрольную не решила… Там написано было всё…– тихо проговорила Лиза. Слова о том, что она неспособная, её сильно задели.

– Вот видишь. Она пробездельничала, а ты ей это спускаешь! – тут же добавил отец.

– Влад, я не вижу в том проблемы. Хочет заниматься, будет, а не хочет, пусть не занимается, в жены и необразованных берут. Главное чтобы вела себя достойно и чему дурному не научилась… А образование – дело десятое. И всё, давай закругляться с этим разговором. Меня он напрягает.

– Извини… конечно ты права, Алечка… – отец, шагнув к ней ближе, взял её руку и нежно поцеловал. – Действительно. К чему нам скандалы? Ты умница, моя радость…

– У тебя уже закончился твой футбол, что ты стал мне петь такие дифирамбы?

– Нет, сейчас перерыв…

– Тогда иди смотри. Доскажешь всё, что обо мне думаешь, после матча, – усмехнулась та и снова уткнулась в журнал.

Лиза, спустившись вместе с отцом вниз, в нерешительности постояла немного, а потом пошла в мастерскую брата.

Сашка стоял за мольбертом и увлеченно рисовал.

Лиза подошла ближе. Девушка на картине брата выглядела как живая.

– Сашка у тебя так здорово получается… Ты знаешь, что твоя девица ожила?

– Знаю, – не оборачиваясь, буркнул он. – Отстань.

– Ты сердишься на меня за то, что тебя обозвала приспособленцем, а потом сама согласилась её матерью звать?

– Нет. Ты правильно поступила, что согласилась, – Сашка, наконец, оторвался от мольберта и повернулся к ней.

– Саш, а ты знаешь, что она ведьма?

– Все женщины ведьмы, – усмехнулся в ответ брат. – И ты тоже из их числа…

– Нет, Саш. Она настоящая ведьма. Самая что ни на есть… я думаю, она даже оборачиваться может… и руки у неё с когтями, сама видела.

– Хорошо, Лиз. Пусть она настоящая и может оборачиваться. Что это меняет? Это ведь даже прикольно: мачеха – ведьма… Ты не находишь? Или ты боишься, что она тебя съест?

– Нет, то что съест – не боюсь… но и прикольным мне это не кажется… хотя что это меняет, я тоже не знаю… Одним словом, я просто хотела, чтобы ты знал.