Илдион услышал шорох из соседней комнаты. Он схватил перо и спешно начертал полученную пару дней назад информацию о положении отступников, которые, как им и было положено, начали собираться в куда большие группы, чем прежде, и запасаться оружием.

Он скатал пергамент буквально в последний момент. Его опекун вошел в комнату, и вид старика не предвещал ничего хорошего.

– Где ты был? ― грубо спросил он.

– Покупал пергаменты, ― Илдион невинно моргнул. ― У нас ведь заканчиваются.

Старик взял один из свитков, данных Астерионом, и развернул его. На его губах застыла саркастичная усмешка.

– И давно досточтимый род Аурин приторговывает пергаментами? ― он тряхнул развернутым свитком, на котором через каждые двадцать сантиметров стояли родовые печати.

– Совсем недавно, ― почесал затылок Илдион. ― Я тоже удивился.

Старик долго смотрел на него в полном молчании. Потом отвернулся и бросил:

– Тебе лучше откровенно признаться во всем повелителю Гволкхмэю. Пока еще есть хоть какая-то возможность того, что тебя оправдают.

Не проронив больше ни слова, он вышел. Илдион, и без того давно питающий подозрения, окончательно уверился в том, что большая часть его тайн стала известна по крайней мере одному человеку.

События развивались недостаточно быстро. Ему нужно было срочно ускорить их, заставить Реаса действовать, пока его не убрали с дороги ― если не вынужденные союзники, у которых на уме были свои планы, то его опекун и правительство Эндерглида.

Илдион прикрыл глаза и сосредоточился. Он пытался понять, сколько времени осталось для перемещения Врат. Не так много, как хотелось бы…

Стиснув зубы, Илдион развернул пергамент и на свой страх и риск приписал в конце еще несколько слов.

Эти слова немедленно появились на пергаменте в далеком от Этериола Ретилосе. Развернутый свиток лежал под огромной кипой разнообразных бумаг, и его конец едва выглядывал из-под них. Но черноволосый юноша, сидящий за столом и занимающийся чтением золотых пергаментов, краем глаза случайно заметил движение и осторожно вынул свиток. На секунду он нахмурился, разбирая несколько топорный Святой язык, однако за бессчетные часы разбора записей он приноровился понимать смысл даже минимума знаков, и уже через минуту его пальцы, сжимающие пергамент, непроизвольно дрогнули. Балиан Розенгельд мертв… Он, Рагнар, почти не знал его, но, во-первых, он был дорог Кристиану, а, во-вторых, этот человек был неоспоримым козырем Эндерглида. Единственное утешение, которое принесла запись ― план Реаса провалился. Отправленный в Этериол человек, судя по всему, был убит.

Рагнар скользнул глазами ниже. Положение отступников, как и просил Реас. Дополнение, гласящее о том, что Балиан и в самом деле наткнулся на кого-то, выйдя из Врат Заката, и тогда был убит. И, наконец…

Сердце Рагнара дрогнуло. «Поспешите с нападением. Другого шанса может не быть».

Напуганный, Рагнар окликнул было Ина, но в последний момент осекся. Мальчик, уютно свернувшись клубком на его кровати, крепко спал. Хоть официально он и был прислужником Рагнара, сам Рагнар от него ничего не требовал, зато Астион по-прежнему нещадно гонял внебрачного сына, так что не было ничего удивительного в том, что Ин, вконец выбившись из сил, уснул.

Рагнар с самого детства привык всегда во всем подчиняться, и потому ему стоило огромных трудов заставить себя свернуть свиток и снова положить его под бумаги. Он решил не показывать его, пока не спросят. Немалым трудом родилось оправдание ― он просто не заметил, зачитался пергаментами… И вообще, с чего бы им передавать ему такую важную вещь? Ведь Реас просил только изучить исписанные пергаменты. Задача Рагнара состояла в том, чтобы выписать из них записи, сделанные с ошибками или просто многозначные, дабы Реас потом мог разобраться, как та или иная оплошность повлияла на воплощение задумки в жизнь. Увлекшись неожиданно открывшимся ему источником знаний Святого языка, он словно бы забыл о своих великих планах.

Рагнар был рад этому. Он никому не желал зла и потому нехотя проверял записи Реаса, предназначенные для переноса на золотой пергамент. Ему казалось, что он и так уже достаточно навредил, и странно, что мир до сих пор не рухнул. Это ведь он, Рагнар, исправил фразы, говорящие о том, что обрушится стена в Темной башне, открыв подземный проход… Что отступники завладеют большим количеством оружия… Что армия Эндерглида лишится большого количества воинов… Наконец, что они нападут на город одновременно с двух сторон ― одни проберутся через Темную башню и убьют ядро правительства, а другие займутся резней и попытаются убрать как можно больше людей ― прежде всего, конечно, стражей, воинов и преследователей.

К счастью, эта запись пока хранилась у Реаса лишь на обычной бумаге. Он говорил, что еще слишком рано.

– Надо бить наверняка, ― однажды услышал Рагнар их с Астионом разговор. ― Иначе можно испортить все дело. Столько сложностей ― могут помешать Розенгельды со своим перемещением Врат, может ― кто знает? ― прийти на помощь Градерон. Ведь здесь они были заодно.

– Слишком долго! ― с досадой отвечал Астион. ― Сколько лет это тянется?! Я понимаю, тонкости мироздания и прочее, но почему бы просто не написать, что Эндерглид будет порабощен нами… А там и Градерон… Или Этериол сразу.

– Ты так ничему и не научился! ― усмехнулся Реас. ― Да, тонкости мироздания, ты прав, но ты не понимаешь размаха всего этого. Мироздание может истолковать слова как ему угодно. Помнишь те темные дни? Солнце исчезло. Наступила вечная ночь. А всему виной, как мне удалось выяснить, невинная фраза в пергаменте ― Эндерглид подпал под власть Градерона!.. Ретилос поработит Этериол? Это может закончиться тем же! Или слиянием двух миров! А указание страны или даже конкретных имен не гарантирует безопасности их носителей. Представь, я напишу: «Астион станет королем Этериола, баланс миров при этом не нарушится»…

– Отлично! ― очень понравилась такая идея Астиону.

– …И в результате ты совершишь какой-нибудь идиотский подвиг, погибнешь во славу Этериола, и тебя в качестве благодарности посмертно объявят королем. Формально предсказание сбудется.

– Напиши, что я останусь жив, ― предложил Астион.

– Ты и так будешь жив. В легендах, ― Реас хрипло хохотнул. ― Написать, что у тебя будет биться сердце и работать легкие? Так и будет, но никто не поручится, что и разум твой будет функционировать нормально… ― Реас нахмурился. ― К тому же, законы Этериола… Нет. Если что и сработает, то только вдумчивый, ступенчатый сценарий.

Рагнар тяжело вздохнул. Ну почему, почему ему приходится играть такую отвратительную роль в этом дьявольском плане и вредить тем, кого он любит? Поработить Этериол? Убить как можно больше людей? Но ведь там его мать, братья, сестра, Кристиан, Демиан… Пусть ни с кем из них он не связан по крови, все равно любит всех настолько, что предпочел бы отдать свою жизнь за их безопасность. Однако на это ему просто не хватит сил. Он слишком слаб, слишком труслив.

Эти мысли были невыносимо тяжелы, и Рагнар поторопился отделаться от них, углубившись в работу. Но и здесь его подстерегали печальные потрясения. Как и велел Реас, он начал с самых поздних пергаментов, и теперь ему одно за другим открывались страшные деяния.

Один свиток почти полностью представлял собой список имен. Реас проводил эксперименты, приписывая конкретным людям чудодейственные способности. Некоему Гилдиану была дарована возможность одним прикосновением подвергать людей проклятию. Аргир, наоборот, лишился возможности, но поскольку это была возможность чувствовать боль, то он, судя по всему, только выиграл от этого. Перечень имен устрашал, но эти две записи были единственными, составленными без ошибок, и Рагнар надеялся, что остальные, по крайней мере, сработали не так, как нужно. Не то бегали бы по Дилану люди, обладающие целительной силой (но таких не было, иначе они бы не обрадовались так его дару!) и прямо-таки паранормальными способностями.

Другой пергамент изобиловал длинными записями. Прочтя его, Рагнар понял, откуда взялся еще один связующий свиток ― Реас описал появление оного, указав, что свиток в Этериоле найдет тот, кто будет сотрудничать с ним, создателем этой записи, и не обычный житель города, а отступник, имеющий доступ в Эндерглид. По замыслу Реаса, если такого и не было, то непременно должен был появиться, плевое дело для мироздания ― например, оправдают какого-нибудь преступника и вернут его. Но во время переписки выяснилось, что все обернулось еще лучше. Связным оказался ребенок отступников, который уже несколько лет проживал в Эндерглиде.

Прочие записи были схожего характера. С помощью них Реас обзавелся еще несколькими предателями, на этот раз из числа приближенных правительства. Их задачей было поставлять информацию, а потом, конечно, помочь в действии. Хотя по рассказам Фелира выходило так, что по крайней мере два предателя у Эндерглида появились еще задолго до появления этой записи.

А вот свиток с самыми свежими записями. В нем был подробно расписан поход Фелира в Этериол, успех его миссии ― связной должен был добыть карты Эндерглида и передать их ему, а заодно Реас требовал источник знаний о Святом языке. Солдаты Ретилоса должны благополучно встретить Фелира и сопроводить его до столицы в целости и сохранности… В Темной башне происходит обвал, туда перегружают оружие, которому суждено попасть в руки отступников… Возможность открывать Врата получают все, кто имеет на своем теле выжженный знак… Каждая запись была снабжена огромным количеством уточнений, так что просто не верилось, что хоть что-то из этого не сбудется.

Сердце Рагнара сжалось. Что теперь будет? Он помогал составлять последние записи.

Снова пытаясь убежать от мыслей, Рагнар хотел скатать свиток, но невольно остановился. Что-то с этим пергаментом было не так. Ошибка? Но где? Ведь он все проверил.

Рагнар решил на всякий случай еще раз внимательно прочитать каждую строчку, но не успел он склониться над записями, как раздался требовательный стук в дверь.

– Рагнар, это Астион!

Рагнар вскочил на ноги и поторопился отодвинуть засов. Король Ретилоса, весь взмыленный, ворвался в маленькую комнатку и сразу уперся взглядом в спящего Ина.

– Это еще что такое?! ― рявкнул он.

Несчастный Ин, перепугавшись до смерти, вскочил на ноги.

– Простите, Ваше Величество, ― пролепетал он, спросонья еще ничего толком не понимая ― кроме, конечно, того, что король в ярости.

Астион воззрился на него испепеляющим взглядом.

– Ты был в кабинете, Ин. И оттуда пропала очень ценная вещь.

– Господин Реас велел принести Рагнару золотые пергаменты! ― взволнованно затараторил Ин. ― Я так и сделал!

– Не смей мне лгать! Кроме тебя, некому…

Рагнар, поначалу и сам испугавшийся криков Астиона, вдруг сообразил, что речь наверняка идет о связующем пергаменте. Торопливо отрыв его из кипы, наваленной на столе, он пробормотал:

– Подождите… Вы не это ищете?

– Да, ― Астион мигом успокоился. ― Именно это. Значит, это все-таки ты, Ин! Я так и знал.

Ин подскочил к нему, на ходу лопоча искренние извинения, но Астион, снова выйдя из себя, с размаху ударил его по лицу. Удар был такой силы, что мальчик пролетел к двери, споткнулся и, падая, приложился виском о металлический засов. На нем осталась кровь.

Рагнар, сам не веря тому, что делает, метнулся к Ину, почти оттолкнув с дороги короля Ретилоса. Он приподнял мальчика, от удара потерявшего сознание, торопливо приложил руку к его голове и начал исцеление. Грудь Рагнара больно сдавило. Ин упал крайне неудачно ― не будь его рядом, он мог и умереть.

– Вы… ― голос Рагнара звучал хрипло, но отнюдь не из-за страха. ― Вы сказали, я могу просить у вас все, что потребуется…

– Что? ― Астион, и сам обескураженный неожиданной трагической развязкой ― ведь он далеко не раз бил Ина, и ничего страшного не случалось, ― встрепенулся. ― Да, конечно! Что тебе нужно? Книги? Одежда? Особая еда? Может, другие апартаменты? Или…

– Мне нужен Ин. Поэтому, пожалуйста, не трогайте его. Ведь он не нарочно! ― Рагнар не прекращал процесса исцеления. ― Он просто захватил этот пергамент вместе с золотыми. Это вышло случайно.

Астион нахмурился. Ему совершенно не понравилось, что ему диктуют такие условия. Ведь Ин был его сыном, и он по праву мог делать с ним все, что хочет ― и это не говоря уже о том, что он король Ретилоса и только по его великой милости Ин вообще живет, и живет, как считал Астион, очень даже неплохо. Но Рагнар был из Этериола, а Астион глубоко уважал жителей неведомого мира. И в довершение всего, настолько крепкая дружба между Рагнаром и Ином не могла не радовать ― Ин выполнил свое задание просто блестяще.

– Хорошо, ― примирительно произнес Астион. ― Я и в самом деле дал маху. У меня вовсе не было намерения подвергать его опасности.

Он посмотрел на бессознательного сына и едва удержался от того, чтобы скривиться. Да, он не мог подвергать Ина опасности. Потому что, как это ни ужасно, он был его единственным наследником, о чем Реас постоянно ему напоминал. Впрочем, Астион мирился с этим только из чувства долга: он был уверен, что до своей смерти успеет поправить ситуацию с наследниками и уж тогда отошлет Ина куда-нибудь подальше.

Приглушенно проворчав что-то, Астион шагнул к столу, взял связующий пергамент и развернул его. Его глаза блеснули.

– Так, ― сказал он, посмотрев на Рагнара. ― Полагаю, тебе можно поручить присмотр за Ином? Отлично. Если что понадобится ― зови слуг.

Рагнар молча кивнул, правильно истолковав его фразу ― в ближайшее время они с Реасом будут заняты, и тревожить их не стоит. Не нужно было быть гением, чтобы понять и другое ― заняты они будут обсуждением полученных посланий. Нужно ли следовать совету связного и пытаться повергнуть Эндерглид сейчас ― вот какой вопрос будут решать Реас и Астион.

Астион настолько быстро, насколько позволяло ему высокое положение, устремился к Реасу и, едва переступив порог, с размаху положил перед ним пергамент. Реас, не задавая лишних вопросов, пробежал глазами последние строки и глубоко задумался.

– Ну что? ― не выдержал Астион. ― Он прав, такого шанса больше может не быть! Если Балиан Розенгельд действительно мертв…

– То что?

– То Хранитель Ключа тоже почти нейтрализован! ― Астион в волнении рассекал комнату. ― Нам ведь известно, как они привязаны друг к другу.

– Хранителем Ключа обычно становится сильная личность, ― поморщился Реас. ― Но даже если он спятит от горя, то с чего ты взял, что он будет отсиживаться где-нибудь, а не мстить? И тебе ли не знать, подвести войска к Вратам Заката практически невозможно.

Но Астион был слишком взбудоражен, чтобы проявлять терпение. Он и так ждал слишком долго.

– Мы можем переместить Врата! ― хлопнул он по столу, в котором хранилось еще достаточно золотого пергамента. ― Чтобы они были прямо здесь, у нас. Ты справишься! А заодно и вывести из строя Хранителя Ключа! От этого уж точно не будет никакого вреда. Врата теперь можно открыть и без Ключей, а перемещение уже происходило ― эти проклятые Розенгельды перемещают их, как только взбредет в голову, и мироздание еще не рухнуло! Нет, такого шанса и в самом деле больше не будет! Соседние страны слишком истощены, чтобы напасть на нас в ближайший год, мы можем сосредоточить все силы на Этериоле…

Реас некоторое время молчал, обдумывая как сказанное сыном, так и полученные сообщения из Этериола. Судя по тому, что передавал им информатор, ситуация для нападения и впрямь складывалась благоприятная. Но Реас сделал еще не все, что хотел, чтобы подготовить Этериол к вторжению ― ведь Розенгельды были далеко не единственными его защитниками, в чем был свято уверен Астион. Конечно, как он уже отмечал, армия Ретилоса в сотни раз превосходила количеством воинов Рассвета и Заката, вместе взятых, но провести столько людей в Этериол за один раз не представлялось возможным, а целиком и полностью полагаться на отступников, хоть им и удалось провести с ними кое-какую работу, было нельзя. Информатор дал им знать, что запасы оружия отступников ныне удовлетворительные, но никто не мог точно сказать, что они не начнут использовать его направо и налево вместо того, чтобы спланировать организованное нападение на светлый город, как им было велено.

Наконец, Реас поднял взгляд на Астиона и сказал:

– Отправь кого-нибудь на поиски Иареда. Возможно, он еще жив.

Лицо Астиона разочарованно вытянулось, но когда он уже собрался сорваться в спор, Реас медленно добавил:

– И вели освободить главную площадь… Пусть поставят вокруг нее охрану. Никто не должен приближаться к Вратам без моего разрешения.

Астион просиял, словно ребенок, получивший вожделенную игрушку, и почти бегом бросился отдавать приказания.

Усмехнувшись его спешности, Реас достал из стола лист золотого пергамента, затем отыскал несколько нужных записей в кипе многочисленных черновиков, исправленных Рагнаром. Чтобы подстраховаться, необходимо было привести в смятение оба города. Чтобы Эндерглид остался беззащитным, а Градерону было не до того, чтобы оказывать ему помощь.

Посидев над набросками с полчаса, Реас решительно взялся за золотое перо.