Отзывы на книги автора «Марина Цветаева»

Во всей ее поэзии целая симфония. Все стихи: уютные, чистые, интимные. Просто найдите минутку почитайте, вспомните, отдохните, прослезитесь....

Во всей ее поэзии целая симфония. Все стихи: уютные, чистые, интимные. Просто найдите минутку почитайте, вспомните, отдохните, прослезитесь....

Во всей ее поэзии целая симфония. Все стихи: уютные, чистые, интимные. Просто найдите минутку почитайте, вспомните, отдохните, прослезитесь....

Во всей ее поэзии целая симфония. Все стихи: уютные, чистые, интимные. Просто найдите минутку почитайте, вспомните, отдохните, прослезитесь....

Дневники, воспоминания это осколки жизни, грани души. Их нельзя оценивать, нельзя подвести под шкалу. Смотри, сопереживай, учись, соглашайся или отрицай. Но оценка для них - слишком цинично, смешно, неправильно. Поэтому пятерка здесь, в верхнем углу справа, выражает ту силу эмоций, которую вызвали во мне собранные в этой книге записи Марины Цветаевой. То насколько живо, резко, больно, глубоко поражает жизнь глазами поэтессы, события-испытания, выпавшие на ее долю.

«… как объяснить, что поэт – прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!»

И все же Цветаева в первую очередь поэт. В ее дневниках не найдешь рассказа, описания, игры деталей, каждая запись это квинтэссенция чувств, нерифмованный стих. Каждую строчку можно взять за цитату, каждая фраза - честна, оправдана.

«Двое с половиной суток ни куска, ни глотка. (Горло сжато.)»

С первых строк - удар хлыста. И вот пыльный вагон, а вокруг 1917 год, страшные времена, империя уже умерла, республики еще не родились, между жизнью и смертью, небытие. Вагон забит солдатами, на одной из полок сидит худенькая девушка, не присмотришься можно принять за ребенка. Короткостриженая, взгляд острый, но отсутствующий, живой, но сколько в нем печали. И все пишет что-то в маленьком блокнотике. Цветаева. Поэт. Одаренная Психеей. И все же женщина переполненная страхом за мужа, живущая в неведении, а жив ли он, а есть ли еще за кого бояться. Женщина, спину ломающая, гордость душащая, чтобы накормить своих детей. И все же человек. Человек сильный, ибо другие тогда не выживали. Человек поистине уникальный своим характером, отношением, всей сущностью неповторимый, не растерявший все свое лукавство, прозорливость, легкость, не смотря ни на что сохранивший себя и выросший из ужаса происходящего, а не сгнивший от него.

Истории, поведанные Цветаевой в этих записях, можно распределить на несколько периодов: немного до революции (в основном воспоминания о старшей дочери); большая часть о жизни… нет, выживании во время революции; период эмиграции и возвращение на родину, где все еще душно от того, что душат.

Последняя запись датирована 27 мая 1941года, через три месяца и три дня, 31 августа 1941 Марина Цветаева уйдет из жизни так, как давно задумала.

«Я, конечно, кончу самоубийством, ибо вое мое желание любви — желание смерти. Это гораздо сложнее, чем «хочу» и «не хочу». И может быть я умру не оттого, что здесь плохо, а оттого, что «там хорошо».

«Никто не видит — не знает, — что я год уже (приблизительно) ищу глазами — крюк, но его нет, потому что везде электричество. Никаких «люстр»… Я год примеряю — смерть»

Покончила с собой? Нет, она просто ушла. Ушла, когда поняла, что более бессильна, что здесь уже нет смысла быть. Это не слабость и доказательством тому есть вся жизнь Цветаевой, это повиновение зову и под руку со смертью на собственных условиях.

«Жизнь – вокзал, скоро уеду, куда – не скажу»

Марина Цветаева, поэтесса, женщина-мальчик, заклинательница, человек-душа по сей день живет и горит в каждом своем стихе, в каждой сплетенной ею строчке, как и писала, как и пророчила.

«Εt ma cendre sera plus chaude que leur vie» - «И прах мой будет жарче их жизни»

Дневники, воспоминания это осколки жизни, грани души. Их нельзя оценивать, нельзя подвести под шкалу. Смотри, сопереживай, учись, соглашайся или отрицай. Но оценка для них - слишком цинично, смешно, неправильно. Поэтому пятерка здесь, в верхнем углу справа, выражает ту силу эмоций, которую вызвали во мне собранные в этой книге записи Марины Цветаевой. То насколько живо, резко, больно, глубоко поражает жизнь глазами поэтессы, события-испытания, выпавшие на ее долю.

«… как объяснить, что поэт – прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!»

И все же Цветаева в первую очередь поэт. В ее дневниках не найдешь рассказа, описания, игры деталей, каждая запись это квинтэссенция чувств, нерифмованный стих. Каждую строчку можно взять за цитату, каждая фраза - честна, оправдана.

«Двое с половиной суток ни куска, ни глотка. (Горло сжато.)»

С первых строк - удар хлыста. И вот пыльный вагон, а вокруг 1917 год, страшные времена, империя уже умерла, республики еще не родились, между жизнью и смертью, небытие. Вагон забит солдатами, на одной из полок сидит худенькая девушка, не присмотришься можно принять за ребенка. Короткостриженая, взгляд острый, но отсутствующий, живой, но сколько в нем печали. И все пишет что-то в маленьком блокнотике. Цветаева. Поэт. Одаренная Психеей. И все же женщина переполненная страхом за мужа, живущая в неведении, а жив ли он, а есть ли еще за кого бояться. Женщина, спину ломающая, гордость душащая, чтобы накормить своих детей. И все же человек. Человек сильный, ибо другие тогда не выживали. Человек поистине уникальный своим характером, отношением, всей сущностью неповторимый, не растерявший все свое лукавство, прозорливость, легкость, не смотря ни на что сохранивший себя и выросший из ужаса происходящего, а не сгнивший от него.

Истории, поведанные Цветаевой в этих записях, можно распределить на несколько периодов: немного до революции (в основном воспоминания о старшей дочери); большая часть о жизни… нет, выживании во время революции; период эмиграции и возвращение на родину, где все еще душно от того, что душат.

Последняя запись датирована 27 мая 1941года, через три месяца и три дня, 31 августа 1941 Марина Цветаева уйдет из жизни так, как давно задумала.

«Я, конечно, кончу самоубийством, ибо вое мое желание любви — желание смерти. Это гораздо сложнее, чем «хочу» и «не хочу». И может быть я умру не оттого, что здесь плохо, а оттого, что «там хорошо».

«Никто не видит — не знает, — что я год уже (приблизительно) ищу глазами — крюк, но его нет, потому что везде электричество. Никаких «люстр»… Я год примеряю — смерть»

Покончила с собой? Нет, она просто ушла. Ушла, когда поняла, что более бессильна, что здесь уже нет смысла быть. Это не слабость и доказательством тому есть вся жизнь Цветаевой, это повиновение зову и под руку со смертью на собственных условиях.

«Жизнь – вокзал, скоро уеду, куда – не скажу»

Марина Цветаева, поэтесса, женщина-мальчик, заклинательница, человек-душа по сей день живет и горит в каждом своем стихе, в каждой сплетенной ею строчке, как и писала, как и пророчила.

«Εt ma cendre sera plus chaude que leur vie» - «И прах мой будет жарче их жизни»

Дневники, воспоминания это осколки жизни, грани души. Их нельзя оценивать, нельзя подвести под шкалу. Смотри, сопереживай, учись, соглашайся или отрицай. Но оценка для них - слишком цинично, смешно, неправильно. Поэтому пятерка здесь, в верхнем углу справа, выражает ту силу эмоций, которую вызвали во мне собранные в этой книге записи Марины Цветаевой. То насколько живо, резко, больно, глубоко поражает жизнь глазами поэтессы, события-испытания, выпавшие на ее долю.

«… как объяснить, что поэт – прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!»

И все же Цветаева в первую очередь поэт. В ее дневниках не найдешь рассказа, описания, игры деталей, каждая запись это квинтэссенция чувств, нерифмованный стих. Каждую строчку можно взять за цитату, каждая фраза - честна, оправдана.

«Двое с половиной суток ни куска, ни глотка. (Горло сжато.)»

С первых строк - удар хлыста. И вот пыльный вагон, а вокруг 1917 год, страшные времена, империя уже умерла, республики еще не родились, между жизнью и смертью, небытие. Вагон забит солдатами, на одной из полок сидит худенькая девушка, не присмотришься можно принять за ребенка. Короткостриженая, взгляд острый, но отсутствующий, живой, но сколько в нем печали. И все пишет что-то в маленьком блокнотике. Цветаева. Поэт. Одаренная Психеей. И все же женщина переполненная страхом за мужа, живущая в неведении, а жив ли он, а есть ли еще за кого бояться. Женщина, спину ломающая, гордость душащая, чтобы накормить своих детей. И все же человек. Человек сильный, ибо другие тогда не выживали. Человек поистине уникальный своим характером, отношением, всей сущностью неповторимый, не растерявший все свое лукавство, прозорливость, легкость, не смотря ни на что сохранивший себя и выросший из ужаса происходящего, а не сгнивший от него.

Истории, поведанные Цветаевой в этих записях, можно распределить на несколько периодов: немного до революции (в основном воспоминания о старшей дочери); большая часть о жизни… нет, выживании во время революции; период эмиграции и возвращение на родину, где все еще душно от того, что душат.

Последняя запись датирована 27 мая 1941года, через три месяца и три дня, 31 августа 1941 Марина Цветаева уйдет из жизни так, как давно задумала.

«Я, конечно, кончу самоубийством, ибо вое мое желание любви — желание смерти. Это гораздо сложнее, чем «хочу» и «не хочу». И может быть я умру не оттого, что здесь плохо, а оттого, что «там хорошо».

«Никто не видит — не знает, — что я год уже (приблизительно) ищу глазами — крюк, но его нет, потому что везде электричество. Никаких «люстр»… Я год примеряю — смерть»

Покончила с собой? Нет, она просто ушла. Ушла, когда поняла, что более бессильна, что здесь уже нет смысла быть. Это не слабость и доказательством тому есть вся жизнь Цветаевой, это повиновение зову и под руку со смертью на собственных условиях.

«Жизнь – вокзал, скоро уеду, куда – не скажу»

Марина Цветаева, поэтесса, женщина-мальчик, заклинательница, человек-душа по сей день живет и горит в каждом своем стихе, в каждой сплетенной ею строчке, как и писала, как и пророчила.

«Εt ma cendre sera plus chaude que leur vie» - «И прах мой будет жарче их жизни»

Дневники, воспоминания это осколки жизни, грани души. Их нельзя оценивать, нельзя подвести под шкалу. Смотри, сопереживай, учись, соглашайся или отрицай. Но оценка для них - слишком цинично, смешно, неправильно. Поэтому пятерка здесь, в верхнем углу справа, выражает ту силу эмоций, которую вызвали во мне собранные в этой книге записи Марины Цветаевой. То насколько живо, резко, больно, глубоко поражает жизнь глазами поэтессы, события-испытания, выпавшие на ее долю.

«… как объяснить, что поэт – прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!»

И все же Цветаева в первую очередь поэт. В ее дневниках не найдешь рассказа, описания, игры деталей, каждая запись это квинтэссенция чувств, нерифмованный стих. Каждую строчку можно взять за цитату, каждая фраза - честна, оправдана.

«Двое с половиной суток ни куска, ни глотка. (Горло сжато.)»

С первых строк - удар хлыста. И вот пыльный вагон, а вокруг 1917 год, страшные времена, империя уже умерла, республики еще не родились, между жизнью и смертью, небытие. Вагон забит солдатами, на одной из полок сидит худенькая девушка, не присмотришься можно принять за ребенка. Короткостриженая, взгляд острый, но отсутствующий, живой, но сколько в нем печали. И все пишет что-то в маленьком блокнотике. Цветаева. Поэт. Одаренная Психеей. И все же женщина переполненная страхом за мужа, живущая в неведении, а жив ли он, а есть ли еще за кого бояться. Женщина, спину ломающая, гордость душащая, чтобы накормить своих детей. И все же человек. Человек сильный, ибо другие тогда не выживали. Человек поистине уникальный своим характером, отношением, всей сущностью неповторимый, не растерявший все свое лукавство, прозорливость, легкость, не смотря ни на что сохранивший себя и выросший из ужаса происходящего, а не сгнивший от него.

Истории, поведанные Цветаевой в этих записях, можно распределить на несколько периодов: немного до революции (в основном воспоминания о старшей дочери); большая часть о жизни… нет, выживании во время революции; период эмиграции и возвращение на родину, где все еще душно от того, что душат.

Последняя запись датирована 27 мая 1941года, через три месяца и три дня, 31 августа 1941 Марина Цветаева уйдет из жизни так, как давно задумала.

«Я, конечно, кончу самоубийством, ибо вое мое желание любви — желание смерти. Это гораздо сложнее, чем «хочу» и «не хочу». И может быть я умру не оттого, что здесь плохо, а оттого, что «там хорошо».

«Никто не видит — не знает, — что я год уже (приблизительно) ищу глазами — крюк, но его нет, потому что везде электричество. Никаких «люстр»… Я год примеряю — смерть»

Покончила с собой? Нет, она просто ушла. Ушла, когда поняла, что более бессильна, что здесь уже нет смысла быть. Это не слабость и доказательством тому есть вся жизнь Цветаевой, это повиновение зову и под руку со смертью на собственных условиях.

«Жизнь – вокзал, скоро уеду, куда – не скажу»

Марина Цветаева, поэтесса, женщина-мальчик, заклинательница, человек-душа по сей день живет и горит в каждом своем стихе, в каждой сплетенной ею строчке, как и писала, как и пророчила.

«Εt ma cendre sera plus chaude que leur vie» - «И прах мой будет жарче их жизни»

В цветаевских автобиографических рассказах и очерках прежде всего поражает, насколько это европейская проза: Цветаева хотя и держится отчаянно за свою "русскость", горделиво выставляет ее напоказ, но сами тексты этой "русскостью" никак особенно не отмечены. Скорее наоборот: если бы мне дали прочитать отрывок и предложили угадать, не глядя - я бы, наверное, сказала, что это Франция. Неудивительно, кстати, что француженка Сиксу так любит Цветаеву - это такой каноничный-каноничный экритюр феминин, не имеющий четко обозначенных границ, бесконечно ветвящийся, перепрыгивающий с одного на другое (или, точнее, перетекающий из одного в другое). И это очень заразный (заразительный?) способ письма, на который незаметно для себя самой переходишь и которого очень трудно отвыкнуть; я вообще только сейчас с удивлением поняла (с удивлением - потому что хотя лет в четырнадцать я очень любила цветаевскую поэзию, как четырнадцатилетней девочке и полагается, в числе главных для себя имен я ее не назвала бы), что когдатошнее чтение Цветаевой очень повлияло на мою теперешнюю (невыносимую) манеру писать. (Взять вот хотя бы эти пояснения в скобках, они как будто как раз оттуда). Впрочем, у Цветаевой даже эти длиннющие трудночитабельные предложения всегда на редкость гармоничны и отточены; то ли тщательная вычитка, то ли и правда невероятное чувство языка.

NB: Читала, на самом деле, сборник "Автобиографическая проза" с Флибусты. Кто его составлял - не знаю; вообще говоря, он немного странный, туда, например, почему-то попал не слишком часто печатающийся очерк на смерть Рильке [UPD: нашла, это огрызок пятого тома собрания сочинений]. Хороший очерк, жалею, что в это (гиппенрайтеровское) издание цитат из него не подобавляешь.

Флэшмоб 2012. Вся моя проза-автобиографическая-писала Цветаева. какой маленький рассказ, и как о многом заставляет задуматься! Огромное спасибо за совет! этот рассказ очень много мне объяснил. Мне Ведь тоже приходили ( и приходят) такие мысли, а мои дети иногда прямо также и спрашивали . какой же трудный вопрос! Эту чуточку дети всегда очень хорошо чувствуют . мне кажется, что детям надо часто говорить, что их любят, что они важны для нас . Это жизненно необходимо. ( и не только детям). Настоящая , глубокая литература, советую прочитать.