Читать книгу «Одноколыбельники» онлайн полностью📖 — Марины Цветаевой — MyBook.
image
 




– Подождите до вечера! Подождите до вечера! – повторяли m-llеs с таинственными улыбками.

– А Маргарита непременно придет?

– Ты, кажется, ее не очень любишь? – спросила m-llе Marie.

– Я? Я ее ненавижу! – горячо воскликнул я.

M-llеs смеялись.

Мы с Женей чувствовали себя чудно. Эти m-llеs в пестрых балахонах были куда лучше тех темно-синих, ежедневных. Неужели они опять когда-нибудь сделаются темно-синими?

На ковре играл яркий луч; небо в окне сияло особенно ярко.

Вдруг – звонок.

– Это за господами Кирой и Женей пришли, – сказала вошедшая Матрена.

Как? Уже? Сколько же времени? Неужели двенадцать и мы уже здесь три часа?

Мы благодарили за рассказ и угощение; m-llеs – за подарки и просили кланяться маме.

– А где теперь Louis? – спросил Женя уже в дверях.

– Он здесь, в России, – ответила m-llе Sophie.

От розового дома до нашего флигеля мы шли молча. Молча вошли в детскую. Женя сел у окна.

– Скучно, Женя? – спросил я, садясь на ручку его кресла.

– M-llеs жалко… – дрожащим голосом ответил Женя. – Всех жалко… Знаешь, мне кажется, что твои гвоздики больше понравились, чем мои розы…

Я промолчал.

VI

– Ну, мальчики, идите. Веселитесь побольше, будьте вежливыми со всеми, а главное – не объедайтесь. Я пришлю за вами Дуню. Идите, идите, – говорила мама, целуя нас перед отходом.

Уже темно. Снег весело похрустывает под ногами. Мы еще никогда не были в саду так поздно.

Окна верхнего этажа в розовом доме ярко освещены. Как он сейчас похож на замок!

– Кира, Кира, скорей! Вдруг опоздаем! – беспокоится Женя.

Взявшись за руки, мы быстро бежим по обычной дороге. Хлоп… Это Женя упал мне прямо под ноги. Я лечу вслед за ним. Несколько секунд мы весело барахтаемся, выдергивая друг из-под друга руки и ноги, затем вскакиваем и, отряхиваясь, бежим дальше.

– Тебе не больно?

– Нет. А тебе?

– Мне тоже нет. А вдруг нас Маргарита видала из окна? Вот будет дразниться!

– Мы скажем, что нарочно катались в снегу!

Вот мы и в передней.

– Скорей, скорей, Кирочка и Женя! Уж все гости съехались, – торопит нас Матрена, помогая раздеваться.

– А кто приехал?

– И барыни, и господа.

– А Маргарита приехала?

– Как же, – здесь, с мамашей.

Яркий свет заставляет нас на секунду зажмуриться. Господи, сколько чужих!

– Кира, – шепчет Женя, – нужно со всеми здороваться?

– Не знаю. Спроси у m-llе Marie, – так же шепотом отвечаю я.

Вот и m-llе Marie! Она опять в новом платье – сером с кружевами.

– Почему без мамы?

– Мама боится, что нам помешает.

– Такая добрая мама? Очень жаль, что мы ее сегодня не увидим. Сейчас все начнется. Мы вас только и ждали.

«Будьте повежливей», – вспоминается мне наставление мамы, а за этим мгновенно – неужели со всеми?

С кем сначала?

У зеленого стола сидит седая дама в очках. Мы направляемся к ней, издалека протягивая руки.

– Здравствуйте! – говорим мы в один голос и одним движением суем ей в руку свои правые.

Дама строго смотрит на нас, но все-таки пожимает.

Рядом с ней – толстый господин, тоже седой.

– Здравствуйте! – повторяем мы уже храбрей.

– Это что за молодцы?

– Я – Кира, а он – Женя, – быстро отвечаю я.

– Мы только что здоровались с вашей женой, – развязно добавляет Женя.

Господин поднимает брови.

– С моей женой?

Женя указывает пальцем на старую даму.

– Вот!

Господин хохочет как сумасшедший. Мы, обиженные, быстро отходим от него к детям.

Маргарита, конечно, ярче всех одета и громче всех говорит.

– Кира! Женя! Глядите! – кричит она, подбегая к нам. – Рядом с m-llе Sophie дама в бархатном платье, с лорнетом!

– Ну, что же?

– Это моя крестная мама! Я уговорила ее приехать со мной на елку. Тебе нравится ее платье?

– Да.

Маргарита мило улыбается. На ней розовое платье, розовые чулки и розовые туфли с каблучками.

Остальные дети тоже разряжены. Одни сидят с родителями, другие группами шепчутся, третьи, пришедшие одни, беспокойно крутятся на месте со всеми признаками нетерпения.

Наконец из двери рабочей комнаты выходит m-llе Marie. Все глаза устремляются на нее. Она с минуту шепчется с m-llе Sophie, затем хлопает в ладоши:

– Дети, в пары!

Начинается невероятная суетня. Все толкаются, никто никого не слушает, кто-то начинает плакать, несколько детей, было вставших в пары, снова расходятся. M-llеs бегают по гостиной, уговаривая всех вести себя получше.

В разгар суматохи я потерял Женю. Вот он, во второй паре с мальчиком из старшей группы.

– Женя! Женя! – отчаянно кричу я. – Иди ко мне!

– Сейчас! – кричит Женя.

Ко мне подходит m-llе Sophie, ведя за руку маленького мальчика.

– Встань с Юрой, – говорит она мне.

У мальчика большие синие глаза, розовые щеки и золотые локоны. Это, наверное, принц. Только принцы носят такие бархатные курточки с кружевными воротниками.

– Вы принц? – спрашиваю я, осторожно дотрагиваясь до его волос.

– Меня зовут Юра. А тебя?

– Меня Кира. Сколько вам лет?

– Мне семь, а тебе?

– Мне уже семь с половиной. Скажите, Юра, где ваше царство?

– У меня нет царства, но дома у меня был свой ослик.

– Вы русский?

– Я швейцарец.

Швейцарский принц! Швейцарский принц! Я стою за руку со швейцарским принцем! У него дома был свой ослик!

Я хочу к Жене, но замечаю, что первые две пары уже скрылись в комнату m-llеs.

– Тише, тише! – приговаривает m-llе Sophie.

Пара за парой исчезают в дверях. Еще три… Еще две… Вот последняя скрылась, – очередь за нами.

В комнате m-llеs все по-старому: никакой елки нет.

– Слушайте, дети! – громко говорит m-llе Sophie. – Сейчас будет лестница. Идите, пожалуйста, друг за другом очень медленно, не прыгайте через две ступеньки и не толкайтесь.

Около письменного стола – дверь, которой утром не было. Дети друг за другом исчезают в тусклую полутьму.

– Юра, куда мы идем? – спрашиваю я.

– Меня по-французски зовут Жорж, – говорит он, точно не услыхав моего вопроса.

На лестнице смех и легкий визг. Сейчас и мы пойдем!

Ступенек не видно, шагов не слышно, – странная лестница! Я великодушно иду вперед, оберегая швейцарского принца. Но опасности не встречается. Внизу стоит m-llе Marie, ласково протягивающая мне руку.

– Ты не боялся?

– Нет.

– И твой брат вел себя героем. Вы храбрые мальчики!

– И он храбрый! – говорю я, оглядываясь на Юру.

– Он? – Лицо m-llе Marie сияет. – О, он настоящий швейцарец!

Мне хочется расспросить ее подробней, но она уже отошла к первым парам, успевшим перессориться.

Я разглядываю место, куда нас привела лестница: длинная комната с круглым окном наверху.

В темноте – сдержанный шепот.

Вдруг, как яркий солнечный луч, – звон колокольчика.

Кто-то вскрикнул. Юра схватывает меня за руку. Скрип раскрываемой двери… Где-то впереди голос M-llе Marie:

– Идите, дети!

Наша вереница снова приходит в движение.

– Все вошли?

– Все, – отвечаю я. (Мы с Юрой в последней паре.)

– Раз, два, три! – считает m-llе Marie.

Резкое чирканье спички… Золотой огонек… Уже не огонек, а змейка… Змейка крутится; одна за другой зажигаются разноцветные свечи… Что-то золотое, серебряное, красное, синее, зеленое… Елка! Елка в зимнем саду!

– Женя! Женя! – кричу я, вырывая руку из Юриной руки.

Женя в двух шагах от меня. Рот его полуоткрыт, глаза так и впились в елку. Я дергаю его за рукав. Он вздрагивает.

– Кира, смотри: Weihnachtsmann’ы на ветках сидят!

– Где? – удивляюсь я.

– Целых три – разве не видишь? Вон, у барабана!

– Так это фальшивые… – разочарованно объясняю я.

Мы рассматриваем елку.

– Я так и знал, что мы когда-нибудь попадем сюда! – счастливо восклицает Женя.

Какой-то пожилой господин в сюртуке подходит к нам.

– Это вы – Кира и Женя?

– Да, это мы.

– Что же, нравится вам елка?

– Нравится.

Он долго смотрит на нас.

– А знаете ли вы, кто я?

– Вы чей-то папа.

– Юрин папа. Ты, кажется, знаешь Юру? – обращается он ко мне.

– Знаю: он швейцарский принц, и у него дома был свой ослик.

– Кто это тебе сказал?

– Про принца я сам догадался – у него такой воротник. А про ослика он мне сам сказал.

– Гм… Значит, он принц. Ну, а я, значит, король?

– Нет, вы не король. У королей на голове корона, а в руке палка с мячиком, – отвечает за меня Женя.

– Где же ты видал королей?

– На картах и в «Принц и нищий».

– Если Юра принц, я, может быть, нищий? – улыбаясь, но обиженно спрашивает он Женю.

Женя задумчиво оглядывает его с головы до ног.

– Нет, вы похожи на того сумасшедшего… Нет, разбойника…

– На кого?

Господин, кажется, по-настоящему обиделся.

– Я забыл, как его звали. Кажется, Баба.

– Ка-ак? Баба? Может быть, Баба-яга?

– Да нет! Ведь Баба-яга – дама, а тот Баба – господин!

– Ничего не понимаю! Странному вас учат в детском саду!

– Он хочет сказать, что вы похожи на Али-Бабу, – вступаюсь я.

– Ну да, конечно! – радостно восклицает Женя.

Господин смеется. Совсем как тот, наверху!

– Какой он глупый! – шепчет мне на ухо Женя. – Ничего не понимает, а сам смеется.

Господин, все еще смеясь, отходит к другим детям.

– В круг! В круг! Становитесь в круг! – кричит m-llе Marie, раскрасневшаяся от всех этих волнений.

Взрослые отходят в сторону, дети берутся за руки. Я стою между Женей и Юрой. Из соседней комнаты доносится музыка, – что-то громкое, веселое, – и мы начинаем бежать вокруг елки.

Свечки, красные, синие, зеленые шары, золотые орехи, ангелочки, яблоки, апельсины, Weihnachtsmann’ы, барабаны, – все это блестит, переливается, бежит за нами. Я уже не чувствую своих ног. Музыка, разноцветные блестки, быстрое кружение… Уж не летим ли мы?

Нет, не летим! Стихает музыка, замедляется кружение.

– Еще немного! Еще немного! – подбадриваю я Юру.

– Я очень устал, – спокойно отвечает тот, – и волосы в глаза лезут.

Эти слова мгновенно расхолаживают меня. Мне уже не хочется бежать. Круг разрывается, подходят взрослые.

Юрин папа берет меня за руку.

– Ты любишь своих m-llеs?

Вспомнив его смех, я отвечаю очень сухо:

– Да.

– Ты, кажется, сердит на меня?

Я молчу.

– Ну, не сердись. На елке никто не должен сердиться. Ты очень дружен со своим братом?

– Да, очень.

Господин молчит, точно ищет, что бы еще сказать. Я решаюсь возобновить разговор сам.

– А вы тоже любите наших m-llеs?

– Тоже. Очень, – серьезно отвечает он.

– Может быть, вы тоже приходили в детский сад, когда были маленьким?

– Нет, я старше m-llеs… Смотри, смотри, там уже игрушки раздают. Заговорились мы с тобой!

Рядом с елкой большая закрытая корзина; вокруг нее собрались уже все дети. Как я не заметил, что ее втащили?

– Дети, берите по очереди из корзины по одному пакету, – говорит m-llе Marie.

Первой выскочила, конечно, Маргарита.

– Мне самое лучшее достанется! – провозглашает она, наклоняясь к корзине.

Полная тишина. Все смотрят, затаив дыхание. Маргарита долго копается, шелестит бумагой.

– Скорей! Скорей! Нужно и другим дать! – торопит m-llе Marie.

Наконец она выбрала. В ее поднятой руке что-то большое, круглое, завернутое в бумагу.

– Вот!

Все шеи вытянуты; вокруг завистливый шепот.

– Самое большое, – ворчит стоящая передо мной девочка.

Маргарита медленно развертывает… барабан!

– Девочка с барабаном! Ха-ха-ха! – заливается соседка, встряхивая косичками. (Она тоже не любит Маргариту.)

Другие дети тоже смеются, и Маргарита, недовольная, надутая, отходит в сторону со своим злополучным барабаном.

Вытаскивание продолжается. Следующая девочка вытащила ванну с куколкой. Третьим стоит Женя. Мое сердце начинает биться: вдруг и он вытащит какую-нибудь ванну? Нет, слава Богу, – что-то непохожее на ванну. Он быстро развертывает бумагу и, сияя, показывает мне издали пистолет.

До меня еще далеко. Я опоздал и стою последним.

– Ты что бы хотел получить? – спрашивает меня стоящий рядом Юрин отец.

– Ослика или велосипед.

– К несчастью, они не умещаются в корзинке, – говорит он.

– Ну, тогда зверинец.

– Посмотрим, улыбнется ли тебе счастье!

Господи, как долго! Еще целых три до меня: Адриэнна, Юра и девочка с косичками. Мне останется самое худшее. Я с нетерпением смотрю, как они вытаскивают.

Адриэнна и Юра уже вытащили, девочка с косичками никак не может выбрать. Вот она выпрямилась и что-то крепко прижимает к себе. Очередь за мной. Я делаю шаг вперед, наклоняюсь к самому дну корзины и вынимаю какую-то завернутую коробку. Быстро открываю: уточки, лодка и красная подковка.

– Хоть не зверинец, а птичий двор, – говорит Юрин отец и объясняет мне, как в это играть: нужно взять красную подковку и двигать ее в разные стороны над тарелкой с водой; лодка и уточки поплывут следом.

Я ищу глазами Женю, чтобы показать ему, какую прелесть вытащил, но он уже занят Юриным поездом: Юра раскладывает рельсы, а он сцепляет вагончики.

Зовут пить шоколад. При виде нарядного стола, сплошь уставленного пирожными, конфетами, фруктами, я сразу понял, как трудно будет исполнить мамину просьбу не объедаться.

Меня посадили между Женей и Юрой. В ожидании шоколада мы играли в телефон. Первая скажет сидящая по эту сторону стола Маргарита.

Она долго выдумывает слово, потом наклоняется к своей соседке и что-то шепчет ей – очевидно, не одно слово, а целую фразу.

Ея движение повторяется от соседа к соседу: на мгновение ухо каждого под крышкой из двух рук говорящего; крышка поднимается, и только что слушавший сам наклоняет губы к уху соседа. Иногда сосед не понимает:

– Что? Скажи погромче!

– Нет, нельзя повторять! Передавай, как понял.

И Маргаритина фраза продолжает свое путешествие. Наконец она доходит до меня. Я чувствую в своем ухе горячее дыхание Юры и еле слышный шепот:

– В Арбатском счастье ест шар.

Беспрекословно передаю эту глупость Жене.

Последним сидит Юрин папа, единственный из старших за этим столом, кроме m-llе Marie.

– Господа, внимание! – провозглашает он, с шумом отодвигая стул. – В Арбатской части пожар!

– Что? Что такое? – слышится со взрослого стола встревоженный голос какой-то дамы.

– Вы шутите, или это серьезно?

Юрин папа смеется.

– Спросите Маргариту!

Все хохочут, Маргарита громче всех.

– Совсем я не так сказала! На горе Арарат три барана орали!

Все еще громче смеются.

В это время начинают разносить чашки с шоколадом, и мы сразу забываем Арарат и Арбат.

После шоколада нас ведут в большую светлую залу с колоннами, зеркалами и паркетным полом. M-llе Marie садится за рояль.

– Cavaliers, engages vos dames![13] – кричит Юрин папа.

Музыка играет что-то очень веселое. Несколько пар уже кружится.

– Кира, вот тебе дама, – говорит Юрин папа, подводя ко мне Маргариту, с которой только что танцевал польку.

– Я с Юрой хочу, – отвечаю я, не глядя на своего врага.

– Разве кавалеры с кавалерами танцуют? – фыркает Маргарита.

– Еще как танцуют! Сейчас увидишь!

Я бегу приглашать Юру. На наше счастье сейчас играют галоп, где роли дамы и кавалера приблизительно одинаковы.

Локоны моей дамы Юры хлещут меня по лицу; все кружится – и мы, и зала; все громче и быстрей играет музыка.

Чувство полета снова охватывает меня. Я что-то громко кричу, еще шире раскрываю глаза…

Галоп кончился. Я никого не видел, ни о чем не помнил. Теперь я знаю одно: я страшно люблю Юриного папу.

Вот он, нагнувшись над роялем, говорит с m-llе Marie.

Я бегу к нему.

– Как ты хорошо танцевал сейчас! – восклицает он.

– Я вас так люблю, так люблю! – говорю я, не помня себя.

Он целует меня в лоб, затем, обернувшись к m-llе Marie:

– Этот мальчик совсем покорил мое сердце!

– Очень рада, – перебирая ноты, отвечает та, – я знала, что эти братья в твоем вкусе.

Галоп сменяется полькой, полька – венгеркой, венгерка – па-де-катр, тот снова галопом.

Все раскраснелись, все запыхались. Старшие, глядящие на танцы из соседней комнаты, от времени до времени подзывают к себе детей, вытирают им мокрые лица, разглаживают растрепавшиеся волосы.

– Посиди смирно!

– Отдохни, милая, ты так разгорячилась!

Но никто не слушается, – пестрые платья продолжают раздуваться, лица улыбаться, щеки гореть.

Вот Женя танцует с Адриэнной. Какой он большой рядом с ней! Какие у нее тоненькие ножки! Но мне никто, никто не нужен, кроме Юриного папы!

Вдруг я замечаю в дверях Матрену. Она точно ищет кого-то глазами.

– Нет, наверное, не за нами, – ободряю я себя, хотя ясно знаю, что именно за нами.

Как, сейчас все кончится?! И танцы, и музыка, и все эти дети, и Юрин папа – вся елка? Так скоро? Женя еще не видел Матрены. Я бегу к нему.

1
...