Глава 2
Прибытие

Три десятка мужчин и женщин разного возраста – от пятидесяти до двадцати – торопливо шагали один за другим в черную мембрану. Каждый тащил на себе вещи. Кто чемодан, а кто баулы «мечта челночника». Вещи сдали на склад сразу по прибытии и получили только перед переходом. Люди в большинстве были не выспавшиеся, кое-кто вообще не слишком соображал, что происходит. Первые прибыли еще две недели назад и ждали, пока соберется вся группа. Делать было нечего, поэтому гуляли по принципу: последний день живем и терять нечего. Пили, пока не кончились деньги, потом перешли на одеколоны и все что может гореть. Обслуживающий персонал из людей охотно менял вещи на выпивку, причем цены, естественно, были грабительские. Заодно в каждом темном углу раздавались женские визги и охи.

Когда всех подняли с кроватей и стали сгонять в зал отправления, сборище больше всего напоминало съезд вампиров с бомжами. Красные воспаленные глаза, опухшие рожи, и одеты в какое-то грязное тряпье. Впервые за все время появились орки и, не особо церемонясь, гнали пинками: «Быстрее, быстрее!» Кто-то заорал про отсутствующий чемодан, судя по звуку, получил по шее и заткнулся. Не хватало только громко лающих собак и фразы про «шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте считается побегом». Все остальное присутствовало. Звучала фамилия, человек делал шаг вперед и исчезал.

Когда подошла моя очередь, я шагнул и, преодолев слабое сопротивление мембраны с чувством, будто вывернули наизнанку, очутился в большом зале с огромными стеклами вместо стен и невольно зажмурился от ударившего по глазам яркого света. Прошедшие ранее стояли в очереди к небольшому столику, за которым сидел толстенький человечек. Рядом стоял с совершенно невозмутимым лицом эльф. Люди, миновавшие их, садились на стулья, стоящие у стен, и, тихо переговариваясь, ждали неизвестно чего.

Очередь медленно двигалась. Прямо передо мной двое вяло переругивались, выясняя, кто виноват, что последнюю недопитую бутылку не взяли с собой. Теперь даже поправить здоровье не удастся. Я так толком и не познакомился с собратьями по переходу раньше. Все три дня отсыпался, вставая только поесть и в туалет.

Последние месяцы вымотали душу, но финальные дни были хуже всего.

Слишком тяжело приходилось – все висело на мне. Отец совсем сдал, когда стало ясно, какой ценой мать можно вылечить, и потому дежурить у ее койки приходилось одному. Была еще Танька, но она поздний ребенок, у нас с ней разница в десять лет, и я никак не мог это нахальное малолетнее дитя воспринимать всерьез и по возможности старался не подпускать не к чему.

Посадил ее к компу и дал задание качать из Интернета все, что в голову придет, целыми библиотеками, имеющее отношение к ЭГО, и любую литературу, хотя бы отдаленно упоминающую о других мирах, включая фэнтези. Единственно – стараться не дублировать одно и то же. Понадобится или нет, все равно узнать нельзя, но хуже не будет. Читал же, что спецслужбы в таких книжках умудрялись находить полезные вещи для себя.

Никто не предупредил, ни как выглядит лечение, ни насколько морально тяжело все это.

Взмаха волшебной палочкой, после которой все, улыбаясь, уходят, не было. Каждый день три сеанса этого непонятного воздействия голыми руками по два часа. При этом дикие боли, которые невозможно полностью снять, и жуткая слабость. Простыни с кровати можно было выжимать, хватило бы на мытье полов в палате. Ко всему еще в первые два дня добавилось совершенно непроизвольное отправление под себя. Хотя там и были медсестры, но я старался помочь сам, когда требовалось мать поднять, поддержать, чтобы она видела рядом родного человека, а не стандартно-вежливых, которым нет до тебя абсолютно никакого дела.

Мать плакала от бессилия и стыда. На третий день она начала нормально есть, и ей явно полегчало. Даже сама попыталась встать, чтобы дойти до туалета. Проверка показала, что все в порядке. Я не успокоился и прорвался к профессору в городскую больницу, где она наблюдалась. Все медицинские бумаги эльфы мне выдали без проблем. Наверняка не первый такой случай, когда родственники хотят убедиться в результате лечения. Профессор посмотрел, пожал плечами и сказал, что еще не было случая, когда после ЭГО человек бы не выздоровел. Другое дело, что иногда они отказываются лечить без объяснения причин. Теперь нужно только хорошее питание и реабилитация после болезни. Деньги за консультацию, тем не менее, он не забыл положить в карман.

Потом я отвез мать домой и побежал к одному из старых знакомых, с которым вместе бегал по границе. Человек дерьмовый, но другого варианта все равно не было. В магазине такое не продают, а договорился я сразу, как только стало понятно, что мать берут на лечение.

– Руки класть сюда, – усталым тоном, в котором ясно звучало «Как вы мне все надоели», сообщил человек за столом.

При ближайшем рассмотрении это был не только стол. На верхней крышке стояла большая квадратная пластина черного цвета, где виднелись углубления для обеих ладоней. – Пальцы прокатай, как когда отпечатки пальцев делаешь, – продолжал он тем же тоном, глядя в экран. – Еще раз большой палец левой руки и указательный правой… Уже лучше. Руки вытащил и повторно то же самое. Хорошо. Есть. Подожди минутку.

Где-то под столом зажужжало, и он, нагнувшись, вытащил оттуда плоский кругляш, размером с советский юбилейный рубль, сделанный из того же материала, что и пластина. В центре проделана дырка, а по кругу шли непонятные иероглифы и имя с фамилией на русском.

– Это твое удостоверение личности, – сообщил он все так же монотонным голосом бесконечно уставшего от повторения чиновника. Подойдешь к эльфу, он зафиксирует, и садись, будет вам общая лекция о поведении и законах. А в дырку вставишь цепочку – и на шею. Терять не рекомендуется. Тут все данные, включая медицинские и банковские.

Эльф деловито намазал тыльную сторону ладони густой и противно пахнущей мазью, потом прижал кругляш и тихо сказал:

– Терпи.

Боль была как при ожоге, и я невольно дернулся.

– Все, – сообщил эльф и быстро протер место ваткой со спиртом. На руке четко отпечатались иероглифы.

– Как в концлагере, – пробормотал я себе под нос.

– Это не татуировка, но что-то вроде. Не сходит, но и не мешает. Потом сама исчезнет и будет видна только под ультрафиолетовой лампой. Теперь ты не потеряешься. А если у тебя сопрут жизняк или сам потеряешь, – он протянул мне кругляш, – воспользоваться им другой не сможет. Надо предъявить еще и руку. Потом сам поймешь – для наших мест это удобство, а подделать такое могут считанные… хм… эльфы, но они не станут. Иди садись.

Я сидел, с интересом разглядывая в окно деревянную церковь с православным крестом на куполе, когда хлопнула дверь и в зал вошел здоровый мужик под два метра ростом, с бритой головой и телосложением шкафа, в синем, запачканном маслом комбинезоне. Он деловой походкой направился прямо к столику и начал что-то выяснять. Толстяк отмахивался, и очень скоро оба повысили голос. Народ с интересом прислушивался.

– А я говорю, не твое дело!

– А мне чхать, что там написано в твоих идиотских инструкциях, все равно завтра никому не будет дела до них. Некогда мне ждать, пока ты согласовывать будешь, можешь сэкономленные продукты в карман положить.

– А не пошел бы ты!

– Я пойду, – нависая над столом, орал мужик, – только ты еще быстрее пойдешь. Начальник хренов…

К столу подошел эльф и что-то тихо спросил. Потом кивнул и достаточно громко, так что услышали все, сказал:

– Нам же работы меньше, что ты выкобениваешься, Серега?

– Совсем другое дело, – обрадованно сказал «шкаф». – Эй, – обращаясь к залу, заорал он, – кто тут Михайлов?

Я встал.

– Жизняк где? – подойдя, поинтересовался он. – Ага, вижу. В руке не держи, положи в карман и на пуговицу застегни, цепочку потом найдешь. Меня зовут Борис, и Рафик попросил тебя забрать. Бери вещи и пошли. Это у тебя что, винтовка? Может, и патроны с собой есть?

– Есть, – настороженно ответил я. – Девятьсот штук.

– Ну, хоть один предусмотрительный попался, – прокомментировал он. – Патроны здесь не хуже валюты идут. Еще что полезного имеется?

– Ноутбук на три гига оперативной памяти, восемьдесят гигабайт разной полезной информации на жестком диске… на предмет выживания и оружия.

– Может, и художественная литература имеется?

– Много чего есть. Что попадалось, то и качал. Откуда я знал, что понадобится? Все, что про эльфов с разными гномами и вампирами было, скачал, даже если бред сивой кобылы. А больше почти ничего и нет. Немного лекарств на случай первой помощи. Смена одежды и всякая мелочь вроде зубной пасты. Все равно у кого лишнее, свыше сорока килограммов, выбрасывают, как при посадке в самолет.

– А про Рафика как узнал?

– Спросил у эльфки на медкомиссии.

– Вот так просто взял и спросил?

– Вот так взял и спросил, – сердито ответил я.

– Ты не обижайся, – ухмыльнулся он, – но ты первый, который «просто взял и спросил». Может, потому и ответила. А то все больно хитрые и норовят подъехать через левое плечо, чтобы почесать за правым ухом. Хотя, может, ты ей понравился, – он повернулся на ходу и подмигнул. При этом я впервые заметил, что у него нет левого уха, а на его месте только шрам. Да не такой уж и молодой он был, за сорок точно. Но при росте под два метра и весе за сто двадцать килограммов жира не было совсем, сплошные мускулы. Это вам не байкер из кино, со здоровым брюхом, этот приложит – голова оторвется.

Разговаривая, мы шли по улице между домами, построенными явно без всякого плана. Дорога извивалась и петляла, иногда возвращаясь назад. В таких случаях Борис шел напрямик, не стесняясь протопать по огородам. Один раз сзади по этому случаю раздался женский крик, и посыпались проклятия по-польски. Поминали курву и чью-то мать. Борис даже не обернулся.

Вся обстановка страшно напоминала захудалый райцентр. Вроде бы новые дома, дерево еще не потемнело, но улица не асфальтированная и после дождя явно превратится в одну большую непролазную лужу. Покосившиеся заборы с выломанными планками и пьяные голоса, доносящиеся из открытого окна. Колодец на улице, у которого стояли две девушки с ведрами, с интересом уставившиеся на нас, и неизменная деталь за заборами – будка для отдыха, мечта дачника. Тут мы неожиданно вышли к реке. Вдоль деревянной пристани стояли несколько неказистых барж, на которых что-то грузили и разгружали. Причем транспорт был самый разнокалиберный – от телег, запряженных лошадьми, до нескольких грузовиков, среди которых попадались явно ездящие на дровах, как во время войны.

– Вот моя калоша, – с гордостью сообщил Борис, указывая на третью слева, с моей точки зрения, ничем особо не выделяющуюся баржу с интересной надписью на борту – «Рязань». Возле нее сидели двое, моментально вскочившие при виде нас. Плюгавый мужичонка, одетый с претензией на ковбойский стиль, в клетчатую рубаху и кожаные штаны, и конопатая, коротко стриженная рыжая девчонка лет пятнадцати в похожем на Борисов комбинезоне со множеством карманов. На поясе у нее висели нож и наган в потертой кобуре.

Мужичонка плаксиво закричал:

– Ну, сколько можно тебя ждать? Мы ж договаривались!

– Ну, задержался, – пожимая плечами, ответил Борис. – Всего-то минут десять…

– Да? А два часа не хочешь? Чтоб я еще с тобой хоть раз связался!

– Можно подумать, ты в другом месте найдешь дешевле, – ответил Борис и вытащил из бездонных карманов комбинезона что-то завернутое в тряпку. Мужичонка, не разворачивая, ощупал вещь и, пряча в сумку, заявил:

– В другой раз так легко не отделаешься. Я вот как, сказал – сделал. А ты пропадаешь неизвестно где. – Он, прищурившись, уставился на меня. – Что, много прислали?

– Мне только одного, иди прошерсти остальных.

– А хорошая мысль, – ухмыльнулся тот. – Проверю, что они собой представляют. Он повернулся и пошел к грузовику, откуда снова раздался крик. Похоже, на этот раз он искал шофера.

– Можно отправляться, все согласно списку загружено, – доложила рыжая, с интересом глядя на меня.

– Познакомьтесь, – сказал Борис. – Это моя дочка Даша, большая озорница и меткий стрелок. Если сама не застрелит, я оторву голову тому, кто ее обидит.

– Ну, папа, – недовольным тоном сказала та. – Так ты мне всех ухажеров распугаешь. И так все знакомые боятся наедине остаться.

– А это, – ткнул он в меня, – Алексей Михайлов. Старый приятель Безногого. Прибыл сегодня, пока ничего не знает, и попрошу над ним шуток не шутить. Хотя бы временно. На борту еще имеется Спиро, – обращаясь ко мне, – механик. Предупреждаю сразу, в долг ему не давать и не наливать. Давайте, поднимаемся. И так задержались, пора отваливать.

Я сидел на носу баржи и бездумно смотрел, как мимо неторопливо проплывает берег. Совершенно не похожая на корабль, а нечто вроде большого деревянного ящика длиной метров сорок и шириной в семь, баржа могла тянуть, по моим прикидкам, триста-четыреста тонн груза. Ну не моряк я, даже речной. Может, и больше, а может, и меньше.

Мотор не работал, шли мы просто по течению, и скорость была не больше пяти километров в час. Сначала на левом берегу часто попадались кучки домов и огороды, к обеду их стало совсем мало, а потом и вовсе пропали. Заросли кустов вдоль реки становились все гуще, а деревья попадались все чаще. Похоже, ближе к городу их изрядно повырубили на строительство. Приятно грело солнце, с виду вполне похожее на земное, и летали какие-то птички. Издалека не разглядеть, но вроде вполне нормальные.

Один раз к берегу подошли олени и начали пить, время от времени поглядывая на баржу. Тоже вполне обычные с виду. Этих оленей даже на Земле несколько десятков видов, а я не зоолог, чтобы разбираться. Рыба в реке явно была – тени в воде, разбегающиеся в стороны от носа баржи, постоянно мелькали, но никто не выпрыгивал на палубу с жутким ревом, и никакие жукоглазые чуды-юды не выскакивали из кустов с бластерами наперевес, и никто даже не пытался взять на абордаж медленно телепающую баржу. Оно, конечно, хорошо, но как-то странно. Какой был смысл переправлять меня сюда? Чтобы прокатился по реке?

Шлепая босыми ногами, подошла и села рядом Даша.

– Держи, – сказала она, протягивая пару бутербродов. – Уже полдень, а ты наверняка с утра не ел.

Я благодарно кивнул и вгрызся в большой ломоть черного хлеба с куском вяленого мяса сверху.

– Итак, – прислонившись к стенке, сказала она, ехидно улыбаясь, – переселенцам обычно читают лекцию на тему, что вокруг происходит и куда вы попали. Всем одно и то же. Я так поняла, что папка тебя раньше времени забрал и ты в большом недоумении. Вы все каких-то ужасов ждете. Не то космические войны, не то работа в шахте кайлом. Для начала скажу: мы находимся на планете, которую общим голосованием первопроходцев именуют Земля-2. На самом деле никто так не говорит, только в официальных бумагах пишут. Планетные проблемы это не про нашу честь, нам бы устроиться нормально, и то хорошо.

Она взяла меня за руку и глянула на часы.

– Они у тебя электронные? Можешь сразу выкинуть. Здесь продолжительность суток двадцать четыре часа двенадцать минут и сколько-то там секунд. Механические еще как-то переделывают, а это барахло никому не нужно. Никогда не знаешь, отчего сдохнут и когда. С электроникой тут вообще что-то странное. Есть места, где нормально работает, а есть, где дохнет моментально.

Даша наморщила лоб, задумавшись на миг, а потом продолжила персональную лекцию:

– Ну, еще по мелочи, – в году триста шестьдесят дней, сила тяжести на ерундовые пару процентов меньше, состав воздуха тоже на какие-то не особо значимые доли процентов отличается. В общем, все в пределах нормы, на здоровье не влияет. Природа и животные вполне соответствуют земным. В нашей Зоне – так средней полосе России вперемешку с южной Канадой. Есть, правда, такие животные и растения, которых там нет, и наши высоколобые долго спорили: то ли они просто давно вымерли, то ли это какие-то местные эндемичные виды. Так и не договорились. Такое впечатление, что обе планеты под копирку делали, она просто местами слегка сдвинулась, пока контуры обводили, но не принципиально. Человеку вполне комфортно.