– С какого перепуга? Это Тема, а не ваниль, я не обещал хранить верность сам и не требовал взаимности. Такой договор заключается еще на берегу, так что никаких обид, соплей, ревностей – я от этого застрахован. А для меня никто из них ничего в плане эмоций не значит. С нижней должно быть кайфово в экшене – моя Тема выглядит так.

– А Мидори?

– С Мидори иначе, но и у нее нет права на ревность.

– Но ведь и права пойти от тебя на сторону тоже нет?

– По ее желанию – нет, – кивнул Олег, придавливая окурок. – Но если я захочу отдать ее тебе, она не возразит, ты ведь знаешь это. Можешь пойти к ней хоть сейчас.

Я открыл от удивления рот:

– В… каком смысле?

– В том, в каком захочешь. Можешь пойти к ней в комнату и переспать с ней, я не возражаю.

– Она что – здесь?!

Мое удивление было совершенно искренним, мы катали экшн с другой девушкой, и именно она сейчас лежала на расстеленном футоне в «норе». О присутствии в квартире Мидори не было даже речи.

– Конечно, – кивнул мой друг спокойно. – Я не отпускал ее сегодня, она вернулась с работы и сразу ушла к себе, ты даже не заметил.

– Но… как ты катал с другой… зная, что она… ну, что она тут?

– И что? Таковы правила нашей с ней жизни – если я хочу другую нижнюю в экшн, я беру другую нижнюю. Если при этом я не разрешил Мидори уйти, она остается в своей комнате.

Олег соскочил с подоконника и тоже налил себе кипятка в чашку, бросил туда какой-то шарик из большой жестяной банки, и через минуту на дне его чашки в буквальном смысле распустился цветок с розовой серединкой и зелеными листьями – скрученный чай.

– В лайф-стайле, Диня, чем и хорошо – ничего не надо объяснять дважды. Договариваешься на берегу – и все, потом шаг влево-шаг вправо приравнивается к побегу и карается разрывом отношений, – он уселся за стол напротив меня и отхлебнул бледно-зеленый напиток.

– Вот так сразу, без разговоров и оправданий?

– Да, – кивнул Олег. – Таковы условия. Либо она подчиняется моим правилам и требованиям беспрекословно, не думая и не обсуждая, на доверии, либо может быть свободна.

– Погоди… – я взял новую сигарету. – Но ведь это значит, что она как бы отдает тебе свою жизнь и не может даже никаких решений самостоятельно принять?

– Да.

– Капец… а если у тебя крыша поедет, и ты решишь, что она должна вены вскрыть?

– Она вскроет, – спокойно сказал он. – Но абсурд плох и в обычной жизни, ты же должен это понимать. Если я беру ответственность за нижнюю во всех сферах, я должен быть уверен в том, что мне не захочется перешагивать рамки, которые мы установили, входя в такие отношения. Мы договаривались об отсутствии тяжелого физического вреда, уродующих практик, чрезмерного морального давления.

– А как понять, что оно чрезмерное?

– Ну, твой пример, наверное, как раз чрезмерный, – рассмеялся Олег, делая еще глоток чая. – Плюс содержит еще несколько табуированных вещей, а это значит, что я не стану отдавать Мидори такое приказание. Но вот остаться в квартире, когда я не отпустил после экшена кого-то из гарема, ей вполне по силам, хоть и наверняка вызывает дискомфорт. Но она с ним справится. Утром ты даже тени неудовольствия на ее лице не увидишь, и завтрак она накроет на четверых, и будет улыбаться ровно так, как делала это сегодня утром, например. А уж что там творится у нее в душе, мне безразлично – она согласилась на такое, когда принимала от меня ошейник.

Я еле проморгался от поступившей весьма неожиданным образом странной, но одновременно возбуждающей информации:

– Получается, ты ей сразу сказал, что будешь не только экшены катать с другими девками, но еще и трахаться с ними?

– Более того – я сказал, что у меня их четверо, а если захочу, будет и больше. Но я гарантировал отсутствие последствий – сам понимаешь, осторожность не помешает, себе же проще.

– Справки требуешь? – засмеялся я, но Олег совершенно серьезно подтвердил:

– Разумеется. Так проще всем, говорю же. Я не запрещаю им отношения на стороне, но они должны гарантировать мне отсутствие неприятностей в виде визитов в местный венерический диспансер.

– Офигеть… – только и произнес я, представив, какое лицо было бы у Машки, заикнись я о сотой доле таких вот вещей.

– Да что тут странного? Зато все спокойны. Ладно, – Олег поднялся. – Пойду я спать, завтра рано вставать, надо в порт. Ты чем займешься, пока меня не будет?

– Посплю, – я действительно почувствовал себя вымотанным физически и хотел завтра первую половину дня провести в постели, а когда вернется Олег, мы решим, чем заняться.

– Ну и правильно, – согласился он. – Позвать кого-то? Или оставить эту? – Олег кивнул в сторону коридора, но я покачал головой:

– Нет. Сказал же – не хочу, не вкатывают мне твои девки.

– Как хочешь.

Олег ушел, а я еще какое-то время посидел в кухне у окна, глядя, как уже занимается рассвет, небо стало чуть светлее и немного порозовело, скорее всего, день будет ветреным. Можно было взять трубку радиотелефона и, уйдя к себе, позвонить Машке, дома уже вполне вменяемое время, но почему-то после разговора с Олегом мне хотелось сперва переварить всю информацию, не думая о собственной нижней.

Нет, я не хотел себе такой гарем, как у Олега, мне не хотелось разнообразия, не хотелось другого тела в экшене – меня абсолютно устраивала Машка. Но мысль о чем-то похожем на то, что было у Олега с Мидори, в голове заворочалась. Подобные отношения дали бы мне уверенность в том, что Машка не уйдет от меня в тот момент, когда захочет, успокоили бы мою постоянную внутреннюю дрожь по этому поводу.

Но, зная ее характер, я понимал, что выстроить что-то такое мне не удастся – Машка не из тех, кому нужно слепое подчинение, делегирование любых решений относительно себя другому человеку, постоянный контроль и невозможность распоряжаться собственной жизнью. Нет, она совершенно не выносила никаких попыток вмешательства там, где она этого не хотела. Любые мои попытки посягнуть на ее личное пространство пресекались жестко и быстро, я порой даже не успевал отреагировать.

Я действительно не был знаком с ее подругами – справедливости ради скажу, что у Машки их и не водилось в том смысле, как это принято у женщин. Единственную подружку еще с дошкольных времен, с которой они тоже общались не часто, Машка мне показала, я знал, где та живет, где работает и учится, но и все. Отношения с Сашкой у них практически сошли на нет, школьная компания развалилась где-то на четвертом курсе – или это сама Машка перестала туда захаживать, уж не знаю. Но в этой части ее жизни меня не было и быть не могло, как бы я этого ни хотел.

Мне иногда казалось, что она не испытывает ко мне таких чувств, как я к ней, что она просто слегка выделяет меня из толпы, и все. И что причиной ее внимания ко мне является как раз Тема, без которой вряд ли бы я продержался рядом с ней так долго. И я даже забывал, что эту самую Тему показал ей я, а не наоборот, и что впервые переспали мы с ней задолго до того, и что я был ее первым мужчиной. Откуда взялась моя неуверенность в себе и собственных силах, не представляю.

Но я не пытался выбить это из себя при помощи разнообразия нижних, например, или каких-то романов на стороне в ванили, нет. Мне нужна была только Машка. Как будто я понимал, что в ней и причина, и выход.

Спустя несколько лет, когда мы уже пережили с Машкой длительный разрыв и возобновление отношений, Олег, явившийся в город как снег на голову, сказал мне после более близкого знакомства с ней:

– А я тебя теперь понимаю, Диня. Такая вообще не всякому по руке.

И, будь я в тот момент чуть умнее и не так ослеплен злостью на непокорную и не желающую признавать мое главенство Машку, я услышал бы в этих словах именно то, ради чего, собственно, мой друг и приехал. Он был уверен, что вот ему-то она будет и по руке, и по сердцу, а потому он легко заберет ее у меня, что, собственно, и сделал.

Да, я мог, наверное, что-то изменить в наших отношениях после того, как Олег уехал – он ведь не собирался тогда возвращаться, просто уехал, и все. Я мог спустить эту историю на тормозах, не думать о произошедшем, не крутить в голове мысль об их экшене за моей спиной. Я мог изменить себя и свое отношение, мог перестать давить там, где давить было категорически нельзя – и тогда, возможно, ничего бы и не произошло. Ведь до момента окончательного переезда Олега прошло почти два года, у меня было время, чтобы все исправить.