Я подумал, что Генри такими замечаниями может просто обидеть Дэвида и выступил на его защиту:

– Если через болото никто не мог раньше пройти, это совсем не означает, что оно непроходимое.

Генри спокойно пожал плечами:

– Может, ты и прав. Ну, а что же случилось потом?

– А потом я потерял Линду из вида и заблудился. Ведь в той части леса, которая за болотом, в Старом лесу, я никогда не был. Да и немногие из нашего города, думаю, побывали там… Я звал Линду. Я звал ее еще на болоте, но она не оглянулась. И это испугало меня. Она не могла меня не слышать, так как я был достаточно близко. Мы поссорились с ней, но, вы же понимаете, ночью, в лесу! Она должна была хоть оглянуться! А Линда словно и в самом деле меня не слышала. На какой-то момент мне даже показалось, что это не она, а… кто-то другой, – Дэвид побледнел при этих словах, но поборов волнение, продолжил рассказ. – Мне ничего не оставалось, как заночевать в лесу. Я говорил себе, что завтра утром я смогу найти то место, где я перешел топь, и вернуться домой. Хотя, в душе я понимал, что это маловероятно.

Я начал устраивать себе ночлег у поваленного дерева и вдруг заметил, что вдали светится маленький огонек. Это могло быть окошко в доме лесника или костер. Я устремился к нему, продираясь через кустарник и мечтая только о том, чтобы он не погас. Это оказалось довольно далеко, я шел около получаса. Но впрочем, не знаю … Когда преодолел половину пути, огонек все-таки погас, и я потерял последнюю надежду. Ведь это означало, что те, кто были у костра, ушли. Я закричал, но мне снова никто не ответил. Только филин заухал где-то над головой, снялся с дерева и тяжело полетел над лесом…

Я продолжал идти в этом направлении и вдруг наткнулся на бревенчатую стену дома. Там, несомненно, были люди, я слышал, как низкий грубый голос произносил какие-то короткие слова на незнакомом языке. Я решил заглянуть в окно. В этом доме оно было только одно. Ставни оказались закрытыми, из-под них выбивался тусклый свет. Я посмотрел в щель между ставнями и поначалу ничего не мог понять – что-то черное постоянно мелькало перед моими глазами. Тогда я стал на выступающее из стены бревно и заглянул внутрь сверху. То, что я увидел сквозь щель, глубоко поразило меня. Шестеро человек в длинных черных накидках, закрывающих лица, ходили вокруг большого стола. А на столе лежала девушка, накрытая белым покрывалом. У меня на миг перехватило дыхание, но, вглядевшись, я немного успокоился – это была не Линда.

Непонятные слова звучали резко и отрывисто. Одно слово было произнесено три раза и подхвачено хором высоких голосов. Я понял, что это женщины. Потом одна из них запела глубоким красивым голосом. Но это была не песня, я не мог уловить никакой мелодии, хотя в ней все же присутствовала скрытая гармония. Она пела всего несколько слов, но на разный лад. Остальные женщины делали какие-то движения руками.

Вдруг та, что пела, сняла покрывало с головы, остановилась и посмотрела, как мне тогда показалось, сквозь стену прямо на меня. Я понимал, что такое невозможно, но вместе с тем был уверен, что она меня видит. В ее руке что-то блеснуло, и она вышла из комнаты. Я знал, что она идет ко мне, но был в каком-то оцепенении и не мог ничего сделать.

Она появилась из-за угла дома, подошла очень близко и остановилась, пристально глядя мне в глаза. Я хотел улыбнуться и сказать, что заблудился. Но у меня пересохло в горле, и язык совершенно не слушался…

У нее был такой взгляд! Подобного ужаса я не испытывал за всю свою жизнь. Глаза у нее совсем черные, и мне казалось, что я проваливаюсь в черную бездну. Я не чувствовал ни рук, ни ног и ничего совершенно не сознавал. Стало трудно дышать, а она все смотрела и смотрела мне в глаза… В какой-то момент я понял, что медленно теряю сознание, но не мог даже отвернуться…

– Это же была Мириам! Это она! – закричала горничная, вбегая в комнату.

– А кто это такая? – поинтересовался я.

– Это местная сказка для детей, – Генри презрительно пожал плечами и обратился к Лори, – а почему, собственно, вы не на кухне? И что означают эти ваши возгласы, а? Уж не то ли, что вы подслушивали?!

– Нет, нет, доктор, что вы! Я случайно шла мимо и услышала кусочек вашего разговора.

– Так что за сказка? – снова спросил я.

– Это не сказка, это правда! – горячо возразила Лори. – Это ведьма. Она живет в лесу, и почти никто из нашего города ее не видел. Она может взглядом убить человека. Бедный Дэвид, и как еще ты остался жив?!

– Лори! Или вы перестаете молоть чепуху, или идете на кухню, – сказал Генри.

– Но я только хотела спросить у Дэвида, какая она?

Дэвид помолчал, подумал и ответил:

– Я не помню ничего, кроме ее глаз… Кажется, у нее темные волосы.

– Она красивая?

Мы все засмеялись.

– Ну, Лори, нашли, что спросить! Дэвид, по-моему, был немного не в том состоянии, чтобы оценивать ее красоту, – сказал я.

Горничная обиженно поджала губы.

– Во всяком случае, говорят, что Мириам очень красивая.

– Милая Лори, если вы сейчас вместе со своей прекрасной ведьмой не отправитесь на кухню, – произнес Генри.

– Хорошо, я уйду. Только смотрите, как бы вам не пришлось потом раскаяться. Ведьма шутить не любит.

И она ушла. Я спросил:

– А что было дальше?

Дэвид продолжил рассказ:

– Не знаю, сколько времени мы так стояли. Потом она отвела глаза. Я начал понемногу приходить в себя, и тут она подняла руку с ножом. Я, кажется, закричал и бросился бежать, не разбирая дороги и ничего не видя перед собой. Но когда оглянулся, увидел, что она все еще стоит и смотрит мне вслед. Я помчался, подгоняемый страхом, еще быстрее. В темноте мне всюду чудилась она. Я и не заметил, как перебрался через болото, выбежал из леса и оказался в саду. Тут я снова оглянулся – она все так же стояла у стены того дома… Больше я ничего не помню…

– Да-а, – протянул я. – Как же вы ночью на таком расстоянии могли ее видеть?

– Не знаю. Может быть, мне это уже показалось. Но я видел ее так, как если бы она стояла у меня за спиной.

– Послушайте, – сказал Генри, – а вы вчера ничего крепкого не пили?

Дэвид обиделся.

– Не пил, – буркнул он.

Заглянула Лори и объявила:

– Пришла миссис Вилингс!

Мать Дэвида – полная миловидная женщина – вбежала в комнату и бросилась к сыну.

– Что с тобой случилось? Доктор Крон, скажите мне правду, что у него с ногой?

– Ничего страшного, обыкновенный вывих.

– Ой, я только что от сестры приехала, а мне соседи говорят: «Ваш сын встретил Мириам, и она ему ногу сломала».

– Нет, мама, Мириам не ломала мне ногу, я сам ее вчера вывихнул.

Дэвид стал рассказывать о ночном происшествии, и мы вышли, чтобы им не мешать. Миссис Вилингс оказалась очень эмоциональной женщиной. Мы даже в коридоре слышали, как она вскрикивала в особо страшных местах рассказа и ругала то Линду, то ведьму. Ведьме, конечно, доставалось больше. Она осыпала ее такими проклятиями – я бы не хотел оказаться на месте этой Мириам.

– Интересно, как миссис Вилингс так быстро узнала? – спросил я.

– О, ты не знаешь нашу Лори! За те десять минут, когда мы ее выгнали, она успела обежать весь Манхатан и со всеми поделиться подслушанным рассказом… Мне даже неудобно, – Генри в замешательстве почесал бороду, – пообещали Дэвиду никому ничего не говорить, а я совершенно забыл про эту болтушку. Она вечно подслушивает.

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовался я.

– Скорей всего, большую часть истории парень сам выдумал. Но может, что-то было и на самом деле, а что-то ему померещилось, не зря же он потерял сознание

– А конкретнее? Что именно, ты считаешь, было?

– Если хочешь, давай сходим в лес вместе с Дэвидом, он покажет, где это все происходило, и мы тогда подумаем на месте, – предложил Генри.

Я с ним согласился. Дэвид с матерью вскоре ушли. Мы решили сходить в лес завтра, сегодня он должен был еще отдохнуть.

II глава.

Оставшиеся полдня у нас прошли в обсуждении ночного события. Для людей такой серьезной профессии это, конечно, недопустимое времяпрепровождение. Я дополнил свое высшее образование знаниями о жизни ведьм. Лори меня просветила. Оказывается, вчера ночью был праздник у нечистой силы. В это время лучше вообще не выходить из дома, чтоб не было беды. Конкретно о Мириам я узнал мало, зато выяснил отношение городка к ней. Имя «Мириам» знали все. Кто-то был убежден, что она существует, боялся ее и относил почти все неудачи к ее проделкам, а кто-то, в том числе и Генри, смеялся над такими рассказами.

– Ночью Мириам ходит по улицам и ищет, кому бы навредить, – рассказывала горничная. – Подойдет к какому-нибудь дому и тихо постучит в дверь или же веткой в окно. Если люди откроют ей, то, значит, впустят зло в дом. Потом с ними случаются всякие несчастья. Вот, совсем недавно у Грейсонов корова пала, а еще раньше пожар был у одной семьи. И говорят, что незадолго до этого к ним кто-то постучал в дверь. Они открыли, но никого не увидели, представляете? А в этот самый момент ведьма-то и пробралась к ним в дом!

– М– да, – произнес я, не зная, что еще можно сказать.

Лори испуганно глядела на меня, прижимала руку к груди и повторяла:

– О, я так взволнована этим ужасным случаем! Я так боюсь! Доктор Фрэдбер, как вы думаете, нам ничего не грозит? Ведь теперь и мы к этому причастны.

– Конечно, грозит, а как же! – засмеялся Генри, – ведьма уже занесла свою страшную руку, чтобы постучать в нашу дверь.

– Вы все издеваетесь, доктор Крон! Но когда-нибудь вы поймете, что я была права!

Потом Лори вспомнила про еще один важный факт:

– А неделю назад недалеко от заброшенного сада нашли мертвую бездомную собаку. И чем только помешало ведьме бедное животное?!

– Ну, уже и собака не может сдохнуть без вмешательства ведьмы! – возмутился мой друг, – Лори, у вас слишком богатое воображение. Может быть, вам лучше заняться обедом и не забивать голову всякими глупостями?

Лори снова обиделась и ушла на кухню.

– Что-то она начинает меня раздражать, – заметил Генри, когда за ней закрылась дверь.

– А по-моему, она даже немного забавная в своем роде, – возразил я. – Но если тебя раздражает, так выгони ее и найми другую.

Генри почесал бороду.

– Понимаешь, она прожила в этом доме всю свою жизнь, почти в десять раз больше, чем я. Еще ее мать работала у моего деда, и Лори практически выросла здесь. Дед всегда хорошо к ней относился. Кроме того, она превосходно готовит… Нет, выгонять я ее не буду, и она, плутовка, это знает. Конечно, голова у нее занята всякими сплетнями и выдумками, но что поделаешь? Женщины есть женщины.

Я рассказал Генри про то, как Лори забыла у меня свою пудреницу. Он засмеялся и сказал:

– Ну, все, ты ей понравился!

– С чего ты это взял?

– Она так изменилась после твоего приезда. Начнем хотя бы с того, что раньше мою горничную не слишком беспокоил ее внешний вид. Она редко делала прическу и могла целый день ходить растрепанной. Мне это было неважно, лишь бы она хорошо готовила и делала, когда нужно, уборку. А тут вижу – Лори стала подкрашивать брови, пудрить нос, и от нее даже несет какими-то отвратительными духами. Кроме того, она теперь такая вежливая, внимательная, предупредительная… Раньше она целыми днями только ворчала.

Я усмехнулся.

– Может быть, она стесняется чужого, незнакомого человека. Ей просто неудобно ходить передо мной растрепанной и неопрятной.

– Ну, может, и так. Черт их, женщин, разберет… Пойдем-ка лучше прогуляемся!

Я отправился в свою комнату, чтобы взять пиджак. Мне вдруг вспомнились слова сумасшедшей старухи в дилижансе и, спустившись в гостиную, я спросил:

– Послушай, а правда, что из Манхатана сбежал пастор?

– Уж не знаю, шел он или бежал, но церковь действительно сейчас закрыта, пока не пришлют нам нового священника, – ответил Генри и достал с полки шляпу.

– А почему ушел этот?

– Если хочешь, спроси у Лори, я не в курсе… А отчего это тебя так интересует?

– Хм, мне попалась странная попутчица, когда я ехал сюда, старая дама, которая утверждала, что Манхатан – это «царство тьмы», проклятое место и что пастора кто-то тут напугал до полусмерти.

Генри слушал меня со скептической миной на лице.

– Роберт, может тебе лучше пойти на прогулку не со мной, а с Лори? У вас одинаковые темы для бесед.

Я пожал плечами и вышел на улицу, чувствуя досаду, что затеял об этом разговор.

Утром мы втроем, вместе с Дэвидом, отправились в лес. Было решено идти через сад, так, как шел накануне Дэвид. Дом Линды Петерсон стоял в стороне от нашей улицы, за холмом. Когда мы проходили мимо него, во двор вышла миссис Петерсон. Она окликнула нас. Мы поздоровались, и Генри спросил, как продвигаются ее дела по продаже пряжи. Она ответила, что как раз позавчера отвозила заказ в Биллингтон. По дороге назад их дилижанс поломался, и поэтому домой она вернулась поздно ночью.

– А где Линда? – спросил Дэвид.

– Дома, конечно. А где же ей еще быть? – ответила миссис Петерсон, как ни в чем не бывало. – Позвать ее?

– Да нет, не надо. Потом…

Получалось, что матери Линды не было дома в тот вечер, и она ни о чем не знает. Попрощавшись, мы направились дальше в сад. При дневном свете я смог его, наконец-то, лучше разглядеть. Действительно, высокая железная ограда в некоторых местах была нарушена, сохранился только каменный бордюр, поросший мохом. Мы перешагнули через него в том месте, где указал Дэвид, и пошли к буковой аллее. Такого запустения, признаться, я не видел давно. Ветки деревьев, кусты все сплелось в какие-то непроходимые заросли. От когда-то широких дорожек остались еле заметные тропинки. То тут, то там дорогу преграждали лежащие на земле старые сухие сучья, а в одном месте даже целое дерево, поваленное ветром. Небольшой пруд был засыпан опавшей листвой. В конце аллеи виднелись темная крыша и башни особняка.

С большим трудом мы нашли место, где Линда свернула с дорожки. Нам с Генри совершенно не хотелось рвать себе одежду, пробираясь через терен, поэтому мы обогнули кусты и вышли на тропинку немного дальше. Чтобы попасть в лес, нам снова пришлось перебираться через бордюр, но уже с другой стороны сада.

Пока мы шли через лес, Дэвид припоминал подробности ночного путешествия. Ярко светило солнце, слышались птичьи трели. Даже не верилось, что здесь может быть что-то страшное. Рассказ Дэвида звучал совсем неправдоподобно на фоне благоухания цветов и трав, пения птиц и пляски солнечных бликов на нашей дорожке. Правда, иногда встречались мрачноватые участки леса. Там деревья росли кривыми, словно под бременем какой-то тяжести. Тонкие молодые клены прямо нависали над землей.

Незаметно разговор перешел на Линду.

– Миссис Петерсон с ней совсем не может справиться, – сказал Дэвид, – тогда как раньше Линда всегда беспрекословно ей подчинялась. Я не могу понять, что с ней случилось. Она стала по вечерам одна уходить куда-то из дома. Прихожу к ним, а Линды нет. Я как-то спросил у миссис Петерсон, почему она отпускает дочку так поздно одну. Она ответила: «Да разве ее удержишь?!» Отец у Линды умер семь лет назад, а мать всегда ее баловала…

– А как давно Линда так изменилась? – поинтересовался Генри, – быть может, это связано с каким-то событием?

– Примерно месяц назад. Как раз у Линды был день рождения, ей исполнилось пятнадцать. Было много гостей, устроили большой праздник, даже какие-то родственники из Биллингтона приехали. И вот вечером, в самый разгар праздника, Линда исчезла. Это заметили не сразу: подруги Линды были заняты какой-то игрой, мать развлекала гостей. Мне тогда пришлось рано уйти домой, я плохо себя чувствовал. И поэтому, когда обнаружили, что Линды нет, то все решили, что она пошла меня проводить и задержалась. Потом, чтобы избежать лишнего шума, миссис Петерсон объявила родственникам и подружкам, что Линда уже дома, но что она очень устала и легла спать. Но через час она всерьез заволновалась и, незаметно оставив гостей, прибежала к нам. Мы с ней обошли все окрестности, но Линды нигде не было…

Наутро, как ни в чем не бывало, она сама вернулась домой. Свое исчезновение Линда объяснила тем, что из-за чего-то обиделась на подруг и ушла во двор. Там она вдруг почувствовала себя усталой, присела под деревом отдохнуть, заснула и проспала до утра. С этого, пожалуй, все и началось. Хотя я совсем не верю ее рассказу. Миссис Петерсон, как мне кажется, знает правду, но мне они не хотят ничего говорить.

Мы приближались к болоту. Вместо сосен, дубов и кленов тут росли низенькие, чахлые ивы и ольха. Ветки кустарников так тесно переплелись между собой, что свернуть вправо или влево было невозможно. Вскоре мы вышли к восточному краю огромного болота. Лесная тропинка обрывалась не сразу, ее продолжением были несколько кочек, поросших травой. А дальше начиналась большая ровная полянка, как это могло показаться на первый взгляд. Но Генри объяснил мне, что на самом деле это и есть та страшная топь, где уже погибло много скота, и где прошлым летом утонул человек. За поляной виднелся берег острова, который местные жители называли Старым лесом. Добраться до него мы не видели никакой возможности, хотя от нас его отделяли какие-то сто метров. В нескольких местах на поляне чернела вода.

– Будь осторожен, – предупредил меня Генри, – если случайно сойдешь с тропинки, то можешь быстро увязнуть с головой. Не понимаю, как Дэвид мог здесь пройти. Насколько мне известно, после человека на болоте должны оставаться следы, заполненные водой. Здесь же ничего похожего я не вижу.

– Ну, может быть, я перешел топь где-нибудь в другом месте, я не помню, – пробормотал юноша.

– Я не думаю, что существует другая тропа, – невозмутимо ответил Генри. – Ну, тут больше нечего делать, нам пора возвращаться. Дорога длинная, и мы можем не успеть на ланч.

Мы повернули обратно. К ланчу мы действительно опоздали из-за того, что немного заблудились в лесу. Генри предложил мне пойти в трактир.

– Домой спешить уже нет никакого смысла, – сказал он, – Лори всегда готовит легкую еду к двенадцати часам, а потом ложится спать. Сейчас уже два. Если мы посягнем на ее священное право отдыха, то сами будем не рады. Она будет ворчать до вечера, и ужин у нее подгорит или не дожарится. Лучше навестим старушку Мэри.