Неспешно позавтракав, девушка оглядела себя в зеркало, обрамленное гирляндой. Синяя форма, состоящая из юбки в складочку и жилетки, красиво оттеняла её цвет глаз. Оставался последний штрих. Саша провела по губам своей любимой красной помадой, которая лишний раз подчеркивала белизну её кожи, и отправилась в гимназию.

Придя в школу, девушка с некоторым сожалением отметила про себя, что Миши нет. Ей очень хотелось узнать, как он поведёт себя после пятничной прогулки: также будет делать вид, что ее не замечает, или хотя бы улыбнется своими ямочками на щеках в знак приветствия.

Посередине первой пары пришла классная руководительница – Маргарита Семёновна – и сделала объявление:

– Культорг приняла решение запустить конкурс новогодних рисунков на окнах первого этажа, под каждым окном приклеен листочек с номером класса. Нужно двух-трех, а лучше четырёх человек, кто сможет раскрасить окна в течение трех дней.

Класс со скучающим видом смотрел на Маргариту Семёновну, будто говоря: "А кому по сути оно нужно?"

– О, а что рисовать надо во время уроков? – послышался сзади басок троечника-одноклассника Максима, который только и делал, что пропускал занятия.

– Нет, Семёнов. Вечером или после уроков.

По классу пролетело недовольно "Ууу".

– Вы подумайте до конца пар, во время литературы скажете.

Она уже направилась к двери и неожиданно вспомнила:

– Ах да, забыла совсем сказать про приз…

– Новогодние сладкие подарки, – мечтающим голосом перебил все тот же Максим.

– Ага, разбежался! Одна коробка конфет на весь класс, и всё, расходимся, – хмыкнула Алёна.

– Призом будет то, что хватит на всех, а не как всегда, – рассмеялся сосед Максима – Макар.

– Да нет же! – наконец классная нашла куда вклиниться. – Приз – проведение новогодних каникул на горнолыжной базе отдыха и встреча нового года!

По классу пробежал одновременно и удивленный, и радостный гомон. Лишь Саше да Яре, которая была такая же отрезанная от группы, было все равно. Они при всем желании не поехали бы со своими одноклассниками.

Отсидев две пары, Саша направилась в столовую. Она всегда немного ждала, пока народ разойдется, чтобы спокойно в одиночестве посидеть, не опасаясь, что кто-нибудь пристанет. Там, как всегда, творился аншлаг, но через несколько минут гомон начал утихать, и девушка, взяв поднос с едой, из которой аппетитно выглядел только апельсиновый сок, пошла искать свободное место.

Она сидела, поглощенная скудным обедом и книгой, которую читала на телефоне, когда к ней подошла их королевская свита. Алёна остановилась около столика, который заняла Саша и выжидающе уставилась на ту.

Захарова сначала делала вид, что не замечает девушку, но вскоре ей это надоело.

– Сорокина, ты давно не видела, как люди едят? Ты не стесняйся, можешь поближе сесть, вдруг тебе с высоты не видно.

– Ха-ха, юмаришь, я смотрю, – та прищурилась и холодным взором оглядела соперницу с ног до головы. – Ничего не хочешь мне сказать?

– Тебе? Ммм… разве что осторожней, не подавись, а то как бы кость поперек горла не встала.

Алена холодно ухмыльнулась. Саша видела, что та от неё ждала какой-то ответ, но не могла понять какой.

– Ну ладно, будь по-твоему, не хочешь разговаривать со мной, тогда смотри, я тебе тут подарок принесла.

Алёна достала из пакета контейнер, у Саши мурашки побежали по спине. Предвиделось что-то не хорошее, и она ощущала это каждой клеточкой тела, инстинкт самосохранения вообще вопил, чтобы быстрее уходила оттуда.

Её одноклассница щёлкнула защелками и достала бутерброд, щедро намазанный маслом и джемом. Саша недоуменно уставилась на предмет, который никак не ожидала увидеть.

– Извини, Сашуля, но варенья не было. Мне сказали, что тебе это счастье доставляет, так, будь счастлива!

И она легким движением руки припечатала его на жилет Саши.

В этот миг весь хрупкий мир девушки, который собирался по кусочкам, рухнул. Сначала она почувствовала злость на себя, потом в ней проснулась обида, едким червячком закопошившаяся где-то в самом сердце.

Алёна победным и презрительным взглядом смотрела свысока, наслаждаясь своим триумфом. Саша только сейчас поняла, что в столовой воцарилась тишина и все смотрят на них.

Девушка начала лихорадочно соображать, метаясь взглядом от одного предмета к другому. Воздуха не хватало, казалось, грудную клетку вот-вот сейчас разорвёт.

Внезапно её посетила идея. Она встала, поворачиваясь лицом к своей обидчице, и спокойным холодным тоном, достойным Оскара, произнесла:

– А знаешь, что ещё приносит радость и поднимает настроение? Апельсиновый сок! – с этими словами Саша плеснула напиток в Алёну.

Дальнейшего развития событий она не собиралась наблюдать, поэтому схватила сумку, телефон и побежала из столовой под громкое улюлюканье. На выходе из неё она внезапно врезалась в виновника этого концерта. Миша стоял и улыбался, и казалось, вот тебе ответ на утренний вопрос: как он себя поведёт, когда увидит девушку.

Захарова метнула на него взгляд полный нескрываемой обиды и презрения. Всё, что копилось в ней эти годы, вдруг решило выплеснуться наружу. Сама не понимая, откуда взялись силы, она толкнул парня в грудь. От неожиданности он покачнулся и отступил на два шага назад. А Саша побежала в неработающий туалет, надеясь там спрятаться ото всех.

Она заперлась в кабинке и пыталась успокоить бешено стучащее сердце. Дверь туалета открылась. Сначала было тихо, но потом…

– Саш, ты здесь? – девочка безошибочно определила голос своей одноклассницы Яры. С девушкой так же, как и с Захаровой, никто не общался, потому что она принадлежала к субкультуре готов, её считали странной и просто делали вид, что Яры нет. – Я знаю, что ты тут, и я хотела сказать, что ты – молодец. Ты дала отпор! Я все думала, когда же это произойдет…

Саша продолжала молчать.

– Если хочешь высказаться, то я могу выслушать.

– Один раз уже высказалась, – горько произнесла девушка, глотая всхлип.

– Я давно поняла, что от наших лучше держаться подальше, а тем более свои секреты.

– Самое обидное, что это был не секрет, а обычные слова. Я их могла сказать любому незнакомому человеку, я могла их спокойно написать в сочинении…

– Любые слова в руках человека могут стать страшным оружием, если он знает, как их использовать, – мудро изрекла Яра. – Может все же выйдешь из туалета? А то я тут, как дура, с дверкой разговариваю.

Саша вдохнула поглубже воздух и вышла. Яра стояла, как всегда, во всем чёрном: водолазка, высокие ботинки, стрелки на глазах, помада, пирсинг над бровью, короткие модно-стриженные по уши волосы. И даже форма! Она смогла где-то приобрести темно-синюю, которая издалека выглядела чёрной. А классной руководительнице сказала, что постирала синюю форму гимназии с чёрными вещами. Маргарита Семёновна тогда закрыла на это глаза, потому что Яре часто все спускали с рук, она была отличницей, олимпиадницей и просто гордостью школы. Вот такой парадокс.

На фоне ослепительно белого туалета она смотрелась, как Винни-пух из советского мультика, когда тот притворялся тучкой на фоне неба.

Но при этом она была очень миниатюрной девушкой, такой Дюймовочкой, всегда аккуратная и женственная, несмотря на весь её образ дьяволицы.

– Ууу, ты чего нос повесила?

Саша в этот момент громко шмыгнула, на глаза навернулись слезинки, она посмотрела наверх и начала махать руками, будто пытаясь загнать соленую воду, готовую соскользнуть с ресниц, обратно.

– Я не плакала лет с девяти после похорон тети, – поделилась девушка.

– Может, уже стоит дать себе волю и наплакаться как следует?

– Это покажет, что я слабая, а я не хочу, чтобы это увидели другие.

И в этот момент Яра взяла и обняла одноклассницу. От такого простого контакта Сашу прорвало на эмоции. Все невыплаканные слезы потоком устремились из её глаз. Она судорожно всхлипывала, пытаясь вдохнуть хоть каплю воздуха. Яра все это время стояла и гладила её по спине.

Когда слезы иссякли, на душе у Захаровой появилась лёгкость. Казалось, они омыли и очистили её мысли, чувства и сердце изнутри, излили всю накопившуюся злость.

– Как я теперь на пару пойду, – прогнусавила Саша, вглядываясь в свое отражение в зеркале.

– Как победительница, никак иначе.

– Надо попробовать отмыть след от одежды, может быть, высохнет до того, как занятия закончатся.

Яра посмотрела на жирный след, оставленный от масла и нахмурила свои точеные бровки.

– У тебя какой размер одежды?

– Сорок второй.

– Вот, у моей сестрёнки такой же, у неё последней парой физра будет, домой в толстовке дойдет, никто не заметит, а я тебе её жилетку принесу. Пусть все думают, что ты фея-крестная из Золушки.

– С таким лицом, скорее злая ведьма, – засмеялась Саша, пытаясь ледяной водой убрать красные пятна под глазами.

– Жди меня тут, я скоро.

Захарова присела в ожидании на холодный подоконник, она боялась, что девушка может кинуть её, как это делали другие, но одноклассница вернулась через десять минут, как и обещала.

– Ну вот, я свою помаду дома забыла… – разочарованно произнесла Саша, копошась в своем рюкзачке.

– У меня только чёрная, – пожала плечами Яра. – Хотя… сейчас, у меня кое-что есть, – и она достала из сумки тушь. – Правда она синяя, но к твоим глазам подойдёт, мне её в подарок дали в Yves Rocher.

Саша посмотрела на свое бледное лицо с красными пятнами под глазами и на носу.

– Давай, хуже все равно не будет.

– Вау, тут должна быть реплика из диснеевского мультика: "Ух ты, у тебя глаза, как сапфиры", – прокомментировала Яра, осматривая результат. – Можешь себе забрать, у нас в семье все кареглазые, никому не подойдет синяя тушь.

Саша второй раз за день оглядела себя в зеркало, без привычной красной помады она казалась себе совершенно другим человеком.

– Яра, спасибо тебе большое, правда, от всей души, – сердечно поблагодарила она одноклассницу. – Честно, не знаю, что я бы без тебя тут делала.

– Как это не знаешь? До конца века просидела бы в этом туалете в собственном заточении, конечно!

– А почему так тихо? – спросила Саша, когда они шли по пустому школьному коридору.

– Пара уже как пятнадцать минут назад началась. Ты, видимо, не услышала звонка, пока плакала.

Саша пришла в ужас, что сейчас скажут они классной. Что в гимназии заблудились? Перепутали туалет с кабинетом и просидели в нем пятнадцать минут?

Когда они постучали в дверь кабинета литературы и зашли в класс, двадцать пар глаз уставились на девушек. Маргарита Семёновна прервала свой рассказ о биографии Анны Ахматовой, и серьёзно посмотрела на опоздавших.

Саша боялась смотреть на одноклассников, поэтому перекинула свои волосы через плечо и потупила взгляд. Наверное, они сейчас произвели впечатление, явившись вдвоём, в чистой жилетке и при этом впервые за время обучения в гимназии опоздав.

– Как это прикажете понимать? – тихо проговорила классная руководительница. – Почему вы опоздали?

Девушки переглянулись, они не обсудили, что говорить. Саша надула губки и выдохнула. В голове царила пустота, но молчать нельзя было. Поэтому они одновременно произнесли:

– Мы не услышали звонок.

– Мы ели.

Они снова уставились друг на друга.

– Мы не услышали звонок, пока ели, – нашлась Яра.

– Это как есть надо, чтобы ничего и никого не слышать? – саркастично поинтересовалась учительница. Саша в глубине души понимала, что та в курсе всего, но, как всегда, она не лезла ни в какие разборки и предпочитала, чтобы её не трогали лишний раз. – Ладно, за ваше первое опоздание я вас прощаю, но в наказание будете участвовать в конкурсе новогодних рисунков на окне. А то желающих так и не объявилось, значит будем решать такие вопросы по-иному. Можете сесть.

Захарова поплелась к своей парте и к своему удивлению обнаружила, что Яра уже решила обосноваться рядом.

Когда они раскрыли тетради и принялись записывать тему, новая соседка по парте тихонько подтолкнула ей листок бумаги, на котором было написано: "Если не выиграем, они нас съедят".

Девушка только тяжело вздохнула.

Как интересно, душа утром ныла от предвкушения чего-то нового, а Саша даже не предполагала, что новой в её жизни окажется Яра.