Цитаты из книг автора «Мари-Од Мюрай»

Воцарилась неприятное для нас обоих молчание. Мистер Кинг делал вид, что внимательно изучает рисунки. На одном из них вальсировал мистер Эшли. АЛЬФРЕД КИНГ Мне нужно обсудить это с Маршаллом. Но я крайне… крайне удивлен.

Прежде всего следовало вернуть долг мистеру Эшли. Стыдно занимать у молодого человека, у которого и так ни гроша за душой. Наконец я стала понимать, как всесильны деньги — и в Бедламе, и за его пределами. В памяти без конца всплывала убогая комнатушка Табиты: голые стены, жесткий стул, циновка; она сама, исхудалая, в сером поношенном платье с чужого плеча, с нечесаными седыми космами. Это приводило меня в негодование! Я помнила Табиту красивой, ухоженной, кокетливой. Я хотела устроить ее в удобной комнате, обеспечить ей приличную одежду и хорошую еду. Даже если сознание ее теперь было как у животного (как выразился доктор Пайпер, вероятно, пытаясь меня утешить), я по-прежнему считала ее Божьим созданием, достойным лучшего обхождения.

Лондон снова вернулась весна. Я чувствовала прилив новых сил. Я бы слукавила, если бы сказала, что причиной тому было желание закончить книгу, стать художником или встретиться со старыми друзьями. Все это вместе взятое не вытащило бы меня из темной дыры, в которую я провалилась несколько недель назад. Лишь страстное желание заработать поставило меня на ноги и заставило снова взять в руки карандаши и кисточки. Прежде всего следов

Меня затянуло в темный омут; доктор Пайпер сказал, что это неврастения. Я слышала, как мама громко шепчет ему на ухо: «Она сошла с ума, так ведь?» Доктор советовал отправить меня на воды во французские Пиренеи, в Баньер-де-Бигор. Я готова была лечиться хоть в Австралии, лишь бы подальше от мамы. Однако при одной мысли, что надо ехать за границу, мне становилось не по себе. Мне бы хотелось оказаться, причем навсегда, в Дингли-Белл, рядом с моим «источником». Я не могла дождаться, когда снова его увижу.

Как обычно, я постучалась в дверь с черного хода, и Мэри открыла. По черной лестнице я добрела до четвертого этажа, миновала проходную комнатку, мельком взглянув на стул Табиты. Призрак не появился. Я вошла в классную комнату, дрожа от холода. Доктор Пайпер прав, там совсем плохо топили. Я повернула направо, к клетке Питера. Опустилась на колени. Мне не с кем было поделиться, некому рассказать… да и что рассказывать?

Благодарю вас, мистер Эшли, за все, что вы для меня сегодня сделали. Само собой, я верну вам деньги. Я слышала себя со стороны и не узнавала собственного голоса. В нем не было ничего моего: ни разума, ни чувств. КЕННЕТ ЭШЛИ Вы в порядке, мисс Тиддлер? Вы так бледны… Я боюсь, вы снова потеряете сознание. Я вас провожу.

Он был страшно взволнован. Намного сильнее, чем я, потому что я уже ничего не чувствовала. В мой мозг вонзили скальпель, отсекая все связи, соединявшие меня с прошлым. По моей просьбе кэб остановился в начале моей улицы.

Миссис Картер говорила, что, так и не женившись, он начал «кутить». Я не очень хорошо понимала, что это значит, но в памяти всплывали смутные образы из романов, где герои с расстегнутым воротом горланили песни в тавернах и требовали подлить им еще рома, громыхая кружками по столу. Я спустилась в гостиную, где нашла дремлющего в кресле мистера Эшли. Завидев меня, он подскочил и приветствовал меня нарочито торжественно. Но выглядел он усталым, как человек, ведущий беспорядочный образ жизни.

Табита! И снова я провела ночь без сна, думая о ней.

По дороге домой я в душе смеялась и повторяла про себя детскую считалочку в такт шагам: тили-тили тесто, жених и невеста… и постепенно у меня получилось: тили-тили тесто, жених и невеста, осень настала, невеста убежала. И еще: тили-тили тесто, жених и невеста, из дома утром рано невеста убежала! Считалочка преследовала меня и позже, когда я в одиночестве ужинала у себя, и потом, когда я уже ложилась спать. Тили-тили тесто, жених и невеста, едет кот с усами на поиски няни.