Глава 5
Макс

Недалекое прошлое

Не знаю, что я здесь делаю. Не понимаю, почему она не выходит из моей головы. Раньше я допускал крошечную мысль, что Валери – просто похожая девушка. Что жизнь решила подшутить надо мной и подкинуть повзрослевшую версию моей детской неразумной влюбленности. Сейчас же я уверен на тысячу и один процент, что это она.

В ту секунду, когда с моих губ слетело кодовое слово «Мерида», ее лицо превратилось в открытую карту, по которой можно было прочитать все, что мне нужно. Потом, пару недель назад, я увидел, как она рисует ромашки. В прошлый раз они были черными, а в этот – красными. Хоть когда-нибудь они бывают белыми?

Я хочу поговорить с ней. Просто нормально поговорить. Без препирательств и сравнений меня с собакой. Хочу заставить ее вспомнить тот день и просто улыбнуться этим воспоминаниям. Именно поэтому сейчас я нахожусь около дома Валери. Знаю, что рискую нарваться на неприятности, если ее придурковатый муж дома, но и скрываться тоже не собираюсь. Я не имею никаких скрытых мотивов, никто не запрещал обычный разговор.

Дверь ее дома распахивается, чуть не слетая с петель. Разгневанный мужчина, явно находящийся в алкогольном опьянении, выбегает за пределы участка и уезжает, свистя шинами, которые чуть ли не соскребают асфальт.

Что ж, полагаю, речь для ее мужа придумывать не придется.

Выжидая несколько минут, я стараюсь придумать хоть одно адекватное оправдание своего присутствия.

«Привет. Помнишь, как в семь лет ты проиграла мальчику в крестики-нолики? Это был я».

«Добрый день! Ты все так же рисуешь разноцветные ромашки?»

«Здравствуй, ты была должна семилетнему мальчику второе желание. Не хочешь вернуть должок?»

Прокручивая в голове весь этот бред, добираюсь до двери. Несколько раз постучав, жду и сжимаю кулак до хруста костяшек. Боже, я не помню, когда последний раз так нервничал.

– Не закончил?

Валери появляется в дверном проеме, и меня словно сбивает грузовик MAN. Ее губа разбита, лицо украшает огромный синяк, начинающийся под глазом и перетекающий на височную зону. Она одета в одну огромную толстовку голубого цвета и кажется в эту секунду такой маленькой… Не столько физически, сколько морально. Это не та женщина, которая затыкает мне рот при каждом удобном случае.

Мы смотрим друг на друга и поочередно открываем рты, пытаясь начать этот нелепый диалог. В голове возникают новые вопросы. Языки не слушаются, но мы пытаемся выдавить хоть слово.

Я заталкиваю ее внутрь и захлопываю дверь, нарушая все возможные манеры и приличия.

– Нужно обработать губу и приложить лед.

Она смотрит на меня как на инопланетянина или умалишенного. Что, вероятно, недалеко от правды.

– Где ванная?

Она указывает на дверь в конце коридора. Стены внутри дома – теплых оттенков, как и девушка передо мной (в редкие моменты жизни). Я хватаю ее ледяную руку и тяну к ванной комнате, проходя мимо фотографий «пары года», развешанных по всей стене.

– Стоп! Что происходит? Что, мать твою, ты тут забыл?

А вот и она – женщина-кошка проснулась.

– То, что сделал бы любой на моем месте.

Я ослабляю хватку на запястье Валери, потому что просто-напросто боюсь ее спугнуть малейшим неверным движением.

– Мне не нужна помощь.

Пригвождаю ее взглядом.

– Я тебе не помогаю.

– Тогда как, скажи на милость, это называется?

– Неравнодушие.

Схватив Валери за талию, я усаживаю ее на тумбу рядом с раковиной и без лишних усилий нахожу аптечку. Видимо, в их доме это чуть ли не самая необходимая вещь.

Валери шипит и злобно скалится, когда я обрабатываю ее губу.

– Хватит. Я в порядке. – Она пытается отбросить мою руку, но я перехватываю ее ладонь и прижимаю к бедру.

Моя кожа соприкасается с теплотой и мягкостью тела Валери, и я заставляю себя не встречаться с ней взглядом, иначе мне конец. Эти глаза утянут меня на дно, а я не могу себе этого позволить. Она замужем, мы чужие друг другу люди, но… Черт бы меня побрал – одно прикосновение и взгляд этой женщины до ужаса странно влияют на меня.

Я отдергиваю руку, словно прикоснулся к ядовитому растению.

– Потерпи немного, сейчас пройдет.

– Мне не больно, – безэмоционально отвечает она.

Теперь я встречаюсь с ней взглядом и действительно понимаю, что Валери кривилась не от боли, а от раздражения. На ее лице нет ни слез, ни намека на неприятные ощущения от жжения.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, продолжая обрабатывать губу.

– Ничего не чувствую.

Валери отталкивает меня и спрыгивает с тумбы. Она выходит из ванной, и мне ничего не остается, кроме как последовать за ней. Мы доходим до входной двери, и в этот момент на журнальном столике начинает звонить телефон.

Имя ее друга, чертова Лиама, высвечивается на экране.

– Муж не ревнует жену к ее другу, который не может удержать свой рот на замке при каждой вашей встрече?

Лиам. Долбаный друг Лиам. Понятия не имею, почему меня вообще волнует их близость. Об этом должен переживать ее муж, а не я. Мне-то что? Могут целовать друг другу щеки сколько им влезет – как они и делали это недавно.

Мы приехали в академию по делам. Вернее, Леви и Нейт приехали туда по делам, а я как собачонка побежал вслед за ними, лишь бы наткнуться на огненную женщину и отхватить от нее очередную нелестную фразу. Я наблюдал за ней с балкона концертного зала, пока она источала грацию каждым своим движением. А ведь Валери даже не танцевала – просто стояла. Смахивала выбившиеся из пучка пряди волос, касалась родимого пятна, улыбалась и… целовалась в щеку со своим другом.

Совершенно чуждая и тягучая волна жара окатила меня с ног до головы в тот момент, когда Валери сомкнула свои руки на его талии, коснулась губами щеки, после чего с умиротворением прижалась к груди ушлепка. Возможно, он и не ушлепок, но так мне сказал неандерталец внутри меня, желающий зарычать при их взаимодействии. И нет, я не ревную, просто констатирую факты.

– Он думает, что Лиам влюблен в Аннабель. Или что он гей, ведь, по его мнению, мужчины не могут заниматься балетом. Неважно. – Тяжелый вздох слетает с ее разбитых губ. – Тебе пора идти, не говоря уже том, что тебя вообще не должна волновать моя личная жизнь.

Валери хватает телефон и подталкивает меня к выходу.

– Почему?

– Потому что мы, черт возьми, чужие друг другу люди, – выплевывает она.

– Нет, почему ты не обратишься в полицию? Почему ты…

– Что? Терплю? Давай, продолжай этот стандартный набор вопросов.

– Почему ты так себя не любишь?

– На выход, Макс.

Она крепче сжимает телефон, и начинает казаться, что он вот-вот треснет.

Я выхватываю его из рук Валери, сбрасываю звонок и быстро вбиваю свой номер, добавляя контакт в список экстренных вызовов. Она прыгает на меня, как обезумевшее животное, пытаясь вырвать устройство. Но я намного выше, не говоря уже о том, что в несколько раз сильнее. Хотя в данном случае сила – последнее, что нужно применять к этой девушке. Я просто прижимаю ее одной рукой к своей груди, продолжая печатать.

– Да что ты, гребаный король мира, о себе возомнил? Отдай! – кричит она мне в грудь.

– Держи, королева-психопатка. – Я отпускаю Валери и бросаю телефон ей в руки. – Когда решишь достать голову из задницы, позвони мне. А пока наслаждайся счастливой семейной жизнью.

– С удовольствием. Мне не нужен спасатель Малибу.

– А мне кажется, я бы великолепно выглядел в красных шортах.

Ее телефон снова звонит, и на этот раз на экране высвечивается фотография Аннабель.

– Всего доброго, Макс.

Черт, мне начинает нравиться этот особый тон для моего имени.

– До встречи, Валери Лэмб.

– Откуда ты знаешь мою фамилию? – слышу ее голос позади.

Я ничего не отвечаю. Сажусь в машину и быстро трогаюсь с места. Счета, которые бросились мне в глаза, пока мы стояли около журнального столика, сообщили намного больше, чем простую сумму неуплаты.

Подключая телефон к машине, делаю звонок человеку, который может узнать все и обо всех. Как я и говорил, связи и информация – одни из моих главных помощников.

– Макс, – приветствует меня частный детектив Рик.

– Алекс и Валери Лэмб. Мне нужно знать о них все. Особенно про него. От первого дня жизни и до сегодняшнего. Я хочу знать даже то, когда он начал ходить на горшок, если мне это поможет.

– Понял.

Я завершаю звонок и понимаю, что это только начало.

Глава 6
Валери

Недалекое прошлое

Я кладу очередную партию вещей в пакет с зип-застежкой и осматриваюсь по сторонам. Сняв голубой свитер, чтобы не испачкаться, обхватываю огромный горшок-вкладыш с цветком и вытаскиваю его из бетонной клумбы на заднем дворе академии танца.

Я делаю это уже на протяжении нескольких месяцев. Вероятно, мои бицепсы увеличились вдвое.

В скрытом дне клумбы лежит множество вещей. Начиная от нижнего белья и заканчивая обувью. Я бросаю пакет с последними вещами и залезаю в клумбу. Необходимо утрамбовать все свое добро, чтобы горшок с цветком не выпирал и не привлекал внимание всей округи.

Закончив, возвращаю все в первозданный вид и надеваю свитер.

Вот и все. Это последний раз, когда я занималась этим дерьмом, граничащим с сумасшествием. Конечно, мне придется еще поиздеваться над этой несчастной клумбой, чтобы забрать вещи, но она наконец-то освободится от грязного присутствия Валери Лэмб.

Как и этот город.

Как и мои друзья.

Мое сердце так больно сжимается, что у меня перехватывает дыхание. Как я буду без них? Без ласковых прикосновений Аннабель к моим волосам, без ее ворчания из-за вечных опозданий, без Лиама и его поцелуев в щеку, вызывающих улыбку.

Я провожу большим пальцем по уголку глаза, потому что кажется, что вот-вот скатится слеза. Но опять ничего… Сухость, холод и пустота. Я просто хочу, черт возьми, заплакать! Хочу хоть на мгновение почувствовать себя живой.

– Вот ты где! – кричит мой друг на весь квартал. – Что ты вечно окучиваешь эту клумбу? Ладно бы она была красивой, но на ней абсолютно уродский бабский рисунок.

Такой же уродский, как и я.

Лиам подходит ко мне, а затем оглядывается на Аннабель, прихрамывающую за ним. У нее опять воспалилось колено.

Слава богу, у нас уже состоялся благотворительный вечер, а сегодня мы и вовсе официально закончили обучение в этом проклятом заведении. Планирую выкинуть пуанты, как только увижу ближайшую мусорку.

– Может быть, вы сами подойдете ко мне, и мы уже пойдем? Не то чтобы я не могла вас догнать, просто нам в другую сторону, – пыхтит Аннабель, еле волоча ногу.

– Стоит ли нам сдвинуться с места? – хмыкает Лиам.

– Как думаешь, сколько она еще будет делать вид, что у нее ничего не болит?

– Думаю, если бы ей ампутировали ногу, она бы все равно делала вид, что все в порядке.

– Я вас слышу, засранцы! – рычит Аннабель, преодолев еще пару метров. – И у меня ничего не болит!

– Что-что? – Лиам театрально оттопыривает ухо ладонью. – Ничего не слышу, тебе стоит подойти поближе. Возможно, следует перейти на бег, у тебя же ничего не болит.

– А возможно, мне следует дать тебе по голове, чтобы ты замолчал.

Боже, я буду скучать по ним.

– Ладно! – Аннабель останавливается и вскидывает руки. – У меня болит колено, довольны?

– Нет, – отвечаем в унисон, начиная двигаться в ее сторону.

Когда встречаемся, Аннабель берет под руку Лиама и опирается на него. Мы медленно обходим академию, пока подруга ворчит:

– Ненавижу вас.

Лиам целует сначала ее макушку, а затем мою.

– А я люблю вас.

И я люблю их. Хотя кажется, сердце давно не способно на такое чувство.

Сегодня достаточно холодный день для июня, поэтому у меня мерзнут даже пальцы на ногах. Босоножки на высоком каблуке были не лучшей идеей. Хорошо, что в моем шкафчике в академии завалялся свитер, иначе я бы вообще продрогла до костей в своем тонком лонгсливе с длинным рукавом.

Мне всегда холодно. Каждый день. Каждый час. Каждую чертову минуту.

Я растираю руками плечи и задеваю ссадину, вокруг которой сегодня утром начал расцветать синяк. Изо всех сил сдерживаю шипение и стон. Вчера Алексу не особо понравилось, что в нашем доме не оказалось молока. Это разозлило его, ведь кофе без него получился слишком крепким и горьким.

После этого горьким стал мой день.

– Эй, придурок, убери свой рот от моей невесты, – доносится с парковки академии голос Леви. Он стоит, привалившись к своей «Ауди» и скрестив ноги в лодыжках. – Я видел, как ты ее поцеловал, даже не отрицай.

– И не собираюсь. – Лиам усмехается и еще раз показательно целует Аннабель в макушку, чтобы просто позлить Леви.

Мы с Аннабель смеемся, пока Лиам и Леви отрабатывают друг на друге тысячу и один способ демонстрации среднего пальца. То они чешут им бровь, то поправляют волосы или же указывают в направлении дороги и шепчут: «Кажется, тебе туда».

По моей спине ползут мурашки, а затылок обжигает ощутимое тепло. Я оглядываюсь и вижу его. А он уже смотрит прямо мне в глаза, заставляя мою замерзшую кожу полыхать, черт возьми.

Макс стоит рядом с Нейтом около входа в академию. И пока его друг активно общается с подрядчиками, которые уже начинают работу над реконструкцией здания, он прослеживает взглядом каждый участок моего тела. Словно сканирует. Словно выискивает и пытается дотронуться до моих шрамов сквозь одежду.

Что с этим мужчиной не так? Или, может быть, это со мной что-то не так? Я не видела его около трех недель, но все еще помню, как он прикасался к моей губе и бедру, заставляя меня испытывать стыд и отвращение к самой себе. Я горела рядом с ним. И мне это не нравилось.

– Что он тут делает? – шепчу вслух вопрос, который должен был остаться лишь в моей голове.

Леви, который все это время порхает вокруг Аннабель, как пчелка Майя вокруг цветка, отвечает:

– Нам нужно было уточнить некоторые моменты по тендеру.

Я не упускаю, что он даже не интересуется, о ком именно я спрашиваю.

Макс и Нейт двигаются в нашу сторону, и мне хочется убежать. Это чувствуется так, как если после красивых, но ужасно неудобных туфель надеть разношенные кеды.

И это странно. Ведь я очень привыкла к туфлям. Даже неудобным. Но почему кеды кажутся такими комфортными и знакомыми?

Бред какой-то. Я не привыкла к комфорту, поэтому мне сложно понять эти странные эмоции.

– Точно не сильно болит? – обеспокоенно говорит Леви, все еще находясь где-то у ног Аннабель.

– Точно. Когда сижу, то вообще не болит.

– Тогда время сесть. – Леви поднимается с корточек и наклоняется к ее уху. – Желательно ко мне…

Я не слышу, что он говорит дальше, но моя подруга становится такой красной, что ей не помешала бы огромная глыба льда, чтобы охладиться.

– Эй, клоуны, я проголодался. – Нейт подходит и похлопывает себя по животу. Стоит отметить, что и живота там особо-то и нет. Все эти мужчины походят своим внешним видом на каких-то богов Олимпа.

– Давайте пообедаем где-нибудь? – спрашивает Лиам, пока я изо всех сил стараюсь смотреть куда угодно, только не в теплые глаза мужчины, который все еще не отрывает взгляд от меня.

Все соглашаются, и даже Макс бормочет что-то типа: «Только если Лиам поедет в багажнике». Я хочу пнуть его за то, что он обижает моего друга.

Однако Лиам лишь хохочет и подмигивает ему.

– Валери? – окликает меня Аннабель.

Я поднимаю взгляд, заканчивая пересчитывать маленькие шрамы на своих ногах, и вижу, что все ждут от меня ответа. Один человек даже нетерпеливо постукивает ногой.

Несложно догадаться, кто именно.

– Я…

Не могу.

Алекс разозлится, если я не приду домой вовремя. У меня еще не успели пройти старые синяки, чтобы получать новые. Мне нужно вести себя хорошо, чтобы мой план не провалился из-за того, что меня превратили в отбивную.

Но у меня осталось так мало времени с моими друзьями. Я хочу испить до дна их тепло и любовь. Может быть, Алекс задержится на работе и все обойдется? А если и нет, то какая разница, пятнадцать шрамов или двадцать? Я все равно уже не буду прежней.

– Я не против.

* * *

Мы сидим в милом заведении, украшенном полевыми цветами. Тут очень много ромашек, они буквально повсюду. Даже моя салфетка и та с ромашками. Мне нравится. Я улыбаюсь этим цветам, ведь в этом ресторане они белые.

– Можно узнать, почему здесь туалетная бумага с незабудками? – Нейт возвращается из уборной и морщится. – Нет, это, конечно, мило и все такое, просто эти цветы… Неважно. Кто вообще выбрал этот ресторан?

– Спасибо, что сообщил всем о своей экскурсии в туалет. Мы правда нуждались в этом, – ворчит Леви. – Макс предложил это место.

Нейт переводит взгляд на Макса, который почему-то напрягается, сидя рядом со мной. Его бедро случайно задевает мою ногу, и от неожиданности я чуть не подпрыгиваю на месте. Какого черта он усадил свой зад именно тут?

– Что за сельское настроение? Не мог выбрать что-нибудь менее… ромашковое? – Нейт взмахивает вилкой с ромашками и чуть не попадает в глаз Леви.

Лиам тоже начинает нести какой-то бред про то, что у него аллергия на ромашки и вообще он больше любит розы.

– А мне нравится, – вырывается из меня.

Макс нагревает взглядом мою щеку.

– Ну хоть кто-то оценил.

– Не принимай на свой счет, – фыркаю я. – Еда, если честно, так себе.

Заткнись, Валери.

Еда на самом деле вкусная, просто меня уже тошнит даже от воздуха. Все вкусы, запахи и цвета давно потеряли свою прелесть. Когда ты не живешь, а существуешь, все кажется мертвым.

– Именно поэтому ты чуть не вылизала тарелку после штруделя, – хмыкает Макс, складывая мощные руки на груди и откидываясь на спинку стула. Его плечо задевает мое ровно в том месте, где у меня ссадина и синяк.

Я чуть ли не стону от разряда боли.

– Это единственное, что мне понравилось, – еле произношу я сквозь прерывающееся дыхание. – Я люблю сладкое.

Аннабель замечает, что со мной что-то не так, и хмурит брови.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спрашивает она.

Взгляд Макса вновь устремляется ко мне и цепляется за мою ладонь, которой я неосознанно поглаживаю плечо.

Аннабель продолжает изучать меня взглядом. По моей спине скатывается холодная капелька пота. Подруга уже не раз замечала мои синяки и устраивала допрос с пристрастием. Один раз мы даже не на шутку поссорились. Мне нельзя показывать боль, поэтому, нацепив яркую улыбку, отвечаю:

– Все хорошо, просто замерзла. Зачем они включают кондиционер, когда на улице такой дубак?

Какая ты врунья, Валери.

– Да? Разве он работает? Мне вообще не холодно. Хочешь, я дам тебе свой пиджак? – Лиам начинает раздеваться, оставаясь в футболке.

Мои друзья отдали бы мне последнюю еду, если бы я в ней нуждалась.

Лиам начинает накидывать пиджак мне на плечи, моя искренняя улыбка служит благодарностью за его заботу.

Макс подносит стакан воды ко рту. В следующую секунду эта вода оказывается на рукаве пиджака.

Я поворачиваюсь к нему так резко, что у меня хрустит шея.

– Тебе показать, где рот, раз ты не в силах найти его на своем лице, чтобы не проливать все мимо? – гневно шиплю я, как ядовитая змея, какой и являюсь.

– Упс, – неискренне произносит засранец. – Кажется, этот пиджак теперь не подходит. – Он сбрасывает его с моих плеч, поднимает, а затем швыряет через стол в Лиама.

Макс расстегивает свой темно-синий пиджак, который выглядит так, словно его шили все лучшие портнихи мира. Клянусь, даже у принца Гарри такого нет. А это о чем-то да говорит.

Все продолжают спорить о количестве ромашек в этом заведении и, кажется, не замечают, что этот человек только что чуть не нокаутировал моего друга пиджаком.

Как только вещь с ароматом… чего-то такого древесного и теплого касается моих плеч, я теряю дар речи. А когда Макс приближается, чтобы расправить лацканы, и вовсе перестаю дышать.

– Чисто для ясности: я отлично осведомлен, где находится рот, – говорит он перед тем, как отстраниться.

Смех вибрирует где-то между моим животом и ребрами. Ни за что на свете не покажу этому мужчине, что его придурковатость меня развеселила.