Это странно. Но мне нравится. 

Я виляю в сторону и подрезаю другую машину. За это меня снова вознаграждают ярким смехом с хриплой ноткой. 

Я чувствую, как в животе происходит кувырок, а затем по телу проносится дрожь, как если бы меня ударило током. Замешательство, но и что-то приятное бурлит во мне, вызывая легкую улыбку. 

Когда я сбавляю скорость, наши грудные клетки сильно вздымаются. Это так… терапевтически. Словно мы вышли в лес и кричали до хрипоты. В этот момент я чувствую, как с моих плеч падает один из тысячи камней. Возможно, он очень маленький и совсем ничего не весит. Но это ощущается так, будто мне дали кислородный баллон под водой. 

– Спасибо, – хрипит Аврора и поворачивается ко мне. Мы встречаемся взглядами, и за это мимолетное мгновение мое сердце успевает пробежать несколько миль. 

Я хмурюсь и возвращаю взгляд к дороге. Что за чертовщина со мной сегодня происходит? Я простыл или… отравился, а может, у меня начал атрофироваться мозг?

– Ты должна объясниться, иначе мне придется рассказать Аннабель. То, что я видел… это неправильно. 

Я включаю нравоучительный тон, от которого даже мне хочется закатить глаза. Это звучит не лучше, чем речь священника перед исповедью. 

– Не рассказывай Анне, – тихо говорит моя головная боль. – Она будет переживать. У нее и так слишком много забот. 

Да, она будет переживать. Аннабель очень любит свою сестру, и за годы, проведенные ею в Лондоне, вдали от Авроры, это чувство только усилилось. Подруга отказывается возвращаться в Бристоль. И на то есть свои причины.

Мы погружаемся в тишину, пока я раздумываю, что сказать дальше и как правильно поступить. И как перестать смотреть на короткую юбку Авроры, которая, на мой взгляд, раньше была длиннее. Раньше – это когда ей было восемь, и Аннабель брала ее с собой в кино? Или когда ей было двенадцать, и ты подвозил ее до школы? Последние экстренные новости: она уже не ребенок.

Но для меня она должна оставаться таковой. Я как брат для ее сестры. Получается, для Авроры я тоже брат? Работает ли это таким образом? 

Я не помню, когда в последний раз у меня была такая каша в голове. 

– Она была бы в бешенстве, если бы узнала, что я знал о твоих проблемах и ничего не сказал. 

Аврора вздыхает. 

– У меня нет проблем, клянусь. Это… 

– Это… – подталкиваю ее я. 

– Это просто помогает мне… эм… жить, полагаю. – Она начинает застегивать и расстегивать молнию на своем рюкзаке, прижимая его к животу. 

– Мне нужно больше данных, Андерсон. Я видел тебя у стриптиз-клуба. Тебе семнадцать, черт возьми.

Я начинаю злиться. А я редко теряю терпение. 

Во что она вляпалась? Ей нужны деньги? Что она там забыла? 

– Угомонись, Рассел. – Она делает акцент на фамилии, пародируя мой тон. Однако это все равно звучит иначе… буквы слетают с ее губ с каким-то придыханием. – И мне через месяц восемнадцать! 

– О, ну это действительно все меняет, – саркастически протягиваю я. 

Охренеть. Ей уже почти восемнадцать. Действительно, только сейчас я вспоминаю, что в этом году она заканчивает школу и у нее скоро день рождения. 

– Остановись в начале улицы, я дойду до дома сама. Мне не нужны лишние вопросы от самого детектива Андерсона. 

– Тогда отвечай на вопросы от самого лорда Рассела! – рявкаю я, не выдержав. – Иначе я доставлю тебя к порогу и сдам в руки отцу. Будешь сама разбираться со всем, что натворила. 

Хотя я даже точно не знаю: успела она что-то натворить или пока что плавает в безопасных водах. 

Аврора откидывает голову на подголовник и стонет. 

– Боже, ты как пиявка! 

– А ты… – Я качаю головой. Мне не стоит обзывать сестру Аннабель, но она выводит меня из себя. – А ты бесишь. 

Аплодисменты за остроумие достаются мне. 

– Это не новость. – Аврора отмахивается. – В этом мире слишком мало людей, которых я не бешу. – Она на мгновение задумывается. – И я не хочу, чтобы моя сестра была в этом списке. Не говори ей. Это просто… игровой клуб. Он находится в этом же здании. Все безобидно. Я просто играю. 

Я останавливаюсь в начале улицы, опираюсь локтем на дверь и поворачиваюсь к Авроре. 

– Что за игры? 

– Ну… видеоигры. В моем случае гонки. Я просто гоняю на симуляторе в Гран Туризмо.

Мои брови взлетают чуть ли не до потолка автомобиля. Никогда бы не подумал, что Аврора Андерсон из тех девушек, которые гоняют в видеоиграх. 

Хотя ее взгляд на мою машину говорит о многом. Она разбирается в этом. Ее глаза горят, когда двигатель издает звуки, запускающие дрожь в теле. 

Но я все еще ничего не понимаю. Мужчина, с которым она ругалась, выглядел поистине взбешенным. Она что, обогнала его в Гран Туризмо, и он не смог это пережить? Бред. 

– Почему тот человек так обращался с тобой? 

Аврора хмурится, а затем грустно усмехается. 

– Потому что я должна ему деньги. Я вернула все до последнего пенни, но мне не разрешили больше ходить туда. Они мне не верят. 

Мои брови опять подскакивают. За вечер они это сделали раз сто. 

– Я хожу туда почти каждый день. Это… недешево. Но я не могу не ходить. Возможно, я игроман? Что думаешь? – Она горько смеется. – На самом деле нет. Мне просто… комфортно за рулем. Тихо. Свободно. Я не злюсь. Мои мысли упорядочены. Короче, неважно. – Аврора проводит рукой по волосам, заправляя темно-каштановые пряди за уши. – Не говори Аннабель, пожалуйста. Сейчас все в порядке. Ты можешь сказать, что видел меня у гейм-клуба, или же я сама скажу ей об этом, но не говори, что… не говори о конфликте. Прошу. 

Я слышу честность и искренность в ее словах и совершаю огромную, мать ее, ошибку, когда киваю. Потому что это становится первым секретом, который связывает меня с Авророй Андерсон. И я чувствую каждой разумной клеткой мозга, что он будет не последним. 

– Обещай мне, что ты будешь в безопасности, что тебе ничего не угрожает. 

Она смотрит мне в глаза и не медлит, когда отвечает: 

– Обещаю. 

– И не ходи туда больше. Уверен, это не единственный гейм-клуб в городе. Они не должны так обращаться с детьми. 

– Я не ребенок, – она зло фыркает и снова бросает взгляд на цветы на заднем сиденье. – Ну что ж, не буду отвлекать, а то у тебя, кажется, еще много дел. – Аврора торопливо отстегивает ремень безопасности. А потом чуть не запутывается в нем, когда тот отскакивает. – Я… эм… пойду. – Она все еще пытается совладать с ремнем и одновременно с этим перекинуть рюкзак через плечо. Это оборачивается тем, что замок бьет ей в уголок глаза, и она стонет. – Чертова штуковина.

Я протягиваю руку и спокойно отвожу ленту ремня в сторону. Щелчок, с которым он возвращается на место, звучит оглушительно в тишине салона. 

Аврора смотрит на меня пару секунд, то хмурясь, то жмурясь, то потирая место удара.

– Больно? – Я слегка наклоняюсь, чтобы проверить, не осталось ли ссадины. Рора напрягается, будто ожидает, что я коснусь ее, но это не произойдет. Во мне все еще остаются здоровые клетки мозга, которые не отмерли за время дороги. Спасибо Господу. 

Мне не следует касаться ее. Не только потому, что я знаю: по какой-то причине Аврора не фанатка даже самых невинных прикосновений, но и потому, что это выглядело бы… странно. Все этим вечером чертовски странно. 

– Не особо, – наконец-то шепчет она, когда начинает вновь дышать. 

И я, похоже, тоже. 

Аврора пробегается глазами по моему телу, а затем поднимается к лицу.

– У тебя грязь. – Она нерешительно протягивает руку и проводит дрожащими пальцами по линии моей челюсти. Я не шевелюсь. Замираю, как кинофильм, поставленный на паузу. Все мысли вылетают в окно, оставляя меня в беспорядке перед этой девушкой. Я тактильный до безумия и люблю прикосновения. Мои подруги Аннабель и Валери постоянно обнимают меня, а я целую их в щеку. Но то, что происходит с этой девушкой, ощущается иначе. Все кажется ярче и громче. 

– И здесь. – Аврора откашливается и указывает на мой джемпер. 

Я тяжело сглатываю и провожу рукой по волосам, слегка массируя кожу головы. Кажется, у меня начинается мигрень. 

– Я переносил мешок с землей. Видимо, испачкался. 

– Ты? – Она выгибает темную бровь. 

Я хмыкаю.

– Ты думала, что парни, которые занимаются танцами, не могут этого сделать? Шутки про лосины приветствуются. 

Мой друг Леви шутил по этому поводу до тех пор, пока действительно не стал моим другом, а не парнем, который раздражал меня до трясучки.

Аврора усмехается и покачивает головой.

– Я думала, что лорд не может этого сделать. 

– Что ж, как мы видим, может. 

Она кивает и тянется к ручке двери. 

Я наклоняюсь к заднему сиденью, чтобы вытащить из огромного букета три цветка. Видно, что они нравятся Авроре, а мне совершенно не жалко. А может, я просто хочу, чтобы она перестала быть такой колючей и напряженной. 

– Обещай мне, что не вляпаешься в неприятности. – Кончики наших пальцев соприкасаются на долю секунды, когда я вкладываю в ее руку бордовые каллы. Аврора приоткрывает губы и глубоко вздыхает. 

Я стискиваю зубы, потому что волосы на моей руке встают дыбом. Это похоже на прикосновение к глыбе льда, или, наоборот, к раскаленному углю. 

Аврора смотрит на меня, а я в ответ теряюсь в цвете ее глаз. 

Всегда ли они походили на хамелеона? Зеленые, которые то и дело меняют цвет на карий. 

– Обещаю, – тихо отзывается она и выскальзывает за дверь. 

Я смотрю ей вслед, чтобы убедиться, что она войдет в свой дом и по пути не наживет еще каких-нибудь проблем. 

Как только Аврора исчезает, с губ срывается: 

– Что, черт возьми, это было? 

Я не знаю ответа на это вопрос. 

Но когда доезжаю до усадьбы и смотрю на центральную консоль, где обычно лежит мой телефон и прочая мелочь, понимаю две вещи: во-первых, Аврора Андерсон украла мой бумажник. Во-вторых, Аврора Андерсон огромная, мать ее, проблема. 

Я прокручиваю эти воспоминания всю дорогу до дома. Они цветные и громкие, как если бы мне показывали фильм в 3D.

Еще в ту встречу с Авророй я должен был знать, что эта девушка опасна.

Для моего разума. Для моего сердца. Для моей чертовой души.

Она не из тех людей, которые уходят бесследно. Нет, Аврора буквально клеймит своим именем ваше сердце. Это больно, это жжет, и от этого не избавиться.

Я прохожу через вестибюль здания, в котором располагается мой пентхаус, и только подойдя к личному лифту, понимаю, что даже не могу в него войти. Ключ-карта осталась в моем бумажнике.

Не знаю, то ли мне смеяться, то ли кричать и проклинать эту занозу в заднице.

Чтобы окончательно сделать этот день еще хуже, чем круг ада, мой телефон начинает разрываться от уведомлений о списании с карты.

Это мелкие покупки. Такое ощущение, что Аврора оплачивает каждую пачку чипсов отдельно. Затем следует череда списаний в секс-шопе под названием «Розовый банан». А завершается это все звонком из банка о подтверждении перевода в благотворительные фонды и организации. Я даю согласие, потому что мне интересно, чем закончится эта игра.

И только когда я наконец-то добираюсь до своей двери с помощью консьержа, смотрю выписки из банка, где указаны организации, куда я так добродушно и от всего сердца пожертвовал тысячи долларов.

«Международная ассоциация по защите одиноких носков, чья пара потерялась при стирке».

«Фонд борьбы против ветра».

«Клуб недооцененных стерв».

«Общество любителей пушистых тапочек».

«Фонд помощи обиженным пледам».

«Фонд помощи людям с плохим чувством юмора».

«Фонд борьбы с монстрами под кроватью» и мое любимое «Ассоциация по защите мужчин с маленьким пенисом».

Я. Придушу. Эту. Женщину.

Однако я не могу так сильно злиться, потому что самая большая сумма пожертвована в «Молчи – мы услышим». Фонд по защите детей. Радует, что Аврора не продала свое сердце дьяволу.

Зайдя на сайт фонда, я обнаруживаю множество направлений, куда можно направить средства. Интересно, что выбрала Аврора?

Я знаю об этой девушке многое, но моих вопросов все еще нескончаемое количество. Аврора прячет все свои секреты и чувства в бутылку, закупоривает ее и не дает никому в руки. И я уверен, однажды пробка выскочит, как из шампанского, и все с шипением выльется наружу.

Следующие несколько часов я напиваюсь до беспамятства и играю на своем симуляторе в Гран Туризмо, представляя, что наконец-то обгоняю и оставляю Аврору Андерсон позади.