Глава 3
Аврора

Я благодарю водителя и выхожу из машины, немного покачиваясь на каблуках высотой с Биг-Бен. Ладони нервно скользят к бедрам и разглаживают черную ткань платья, которое подсунула мне Натали. Она была обязана прикрепить к нему записку с предупреждением: «Может возникнуть удушение». Эта вещь так облегает и сдавливает все тело, что мне хочется сбросить с себя кожу, подобно змее. Но если говорить о плюсах, то платье нереально красивое, и я чувствую себя уверенно, хотя очень нервничаю. В нем у меня классная задница, даже несмотря на то, что мне навряд ли удастся нагнуться, чтобы оно не треснуло где-то в области красивых трусов. Я начинаю думать, что в этом и заключался план Нат.

Платье имеет корсетную часть с V-образным декольте, на бедрах небольшая драпировка, а длина достигает середины голени. Волосы я решила распустить, чтобы немного прикрыть голые плечи, к которым, уверена, сегодня все решат прикоснуться. Макияж достаточно прост: тушь и бордовая помада. У меня выразительные черты лица, поэтому декоративная косметика зачастую смотрится на мне слишком броско. Однако это не касается яркой помады, ей я готова красить губы даже на ночь.

Ну знаете, чтобы быть при параде, если меня украдет какой-нибудь темный принц или типа того.

Сделав глубокий вдох, я оборачиваюсь, чтобы вновь посмотреть на этот шикарный… э-э-э… замок? Дворец? Понятия не имею. Но это место выглядит как резиденция королевской семьи. Я заметила здание еще за несколько миль до того, как водитель Гаса припарковался. Оно возвышается среди живописного ландшафта пригорода: невысокие деревья, идеально подстриженные кустарники. Стены из бледно-бежевого камня покрыты изящным рельефом, который обвивают голые ветви плюща. Уверена, если бы не конец февраля, цветущие растения сделали бы это место еще прекраснее. Узкие дорожки, выложенные булыжником, ведут либо в сад, либо к нефункционирующему фонтану.

Я поднимаюсь по широкой лестнице, держась за холодные как лед перила из светлого камня. Когда швейцар открывает передо мной дверь, мои глаза осматривают помещение, расширяясь с каждым новым элементом декора. Я не дикая (хоть это и спорно) и видела роскошь. Черт, я даже общалась с герцогом, находясь в его доме, но это… Гобелены? Лепнина? Высоченные потолки и эркерные окна? Мраморный пол? На секунду мне кажется, что из-за угла мне помашет призрак королевы Виктории.

Множество людей в костюмах и платьях, стоимость которых даже страшно представить, бродят по залу, общаясь и вращая в руках бокалы шампанского или виски.

Спонсоры NASCAR заключали сделки в паддоках⁴ команд, а потом праздновали это вкусным бургером. Иногда там тоже были коктейльные вечеринки, от которых веяло престижем, но они и рядом не стояли с тем, где я нахожусь сейчас. Несколько лет назад Гас не водил пилотов на такие мероприятия, беря все на себя. Какого черта он теперь подверг меня этому? Полагаю, это мое наказание за разбитый нос. Мне нужно самой обелить свою репутацию. Хотя не думаю, что кто-то в Европе в курсе этого инцидента.

– Добрый вечер, вы Аврора Андерсон?

Я оборачиваюсь на низкий голос, встречая мужчину средних лет. Он смотрит на меня дружелюбным взглядом, на губах играет небольшая улыбка.

– Да. Добрый вечер, мы знакомы?

– Нет. Прошу меня извинить. – Он протягивает руку. – Джеймс Кейн.

Я пожимаю ему руку, призывая вредного демона внутри меня угомониться. Это просто рука, дыши.

– Очень приятно, Джеймс.

Не сказать, чтобы очень, но мне нужно произнести эти слова. Иначе меня выгонят из этого дворца, замка, крепости. Или что бы это ни было. Прервав прикосновение, незаметно вытираю руку о платье. Меня не волнуют микробы или другая зараза, которая может остаться на коже. Проблема сидит в голове. Эта проблема говорит, что преодолеть мой тактильный барьер сложнее, чем пройти фейсконтроль в Букингемском дворце.

– Я многое слышал… Говорят, у вас хороший удар.

Черт, значит, легенда об Авроре Андерсон с гаечным ключом и сломанном носе все-таки достигла другого берега Атлантики.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами.

– Я бы не стала это проверять на вашем месте.

Язык, Рора. Помни, что язык – твой враг.

Позитивное мышление. Позитивное мышление.

Джеймс смеется и улыбается еще теплее. Будем считать, что в этот раз мой юмор удался.

– Готовы к новому сезону? По слухам, Elusive Racers возлагает на вас большие надежды, несмотря на то… – Он осекается в последнюю секунду, но я знаю, чем должно было закончиться это предложение.

Слишком много раз эта фраза бросалась в мой адрес.

– Несмотря на то, что я женщина? – Я улыбаюсь.

Джеймс морщится, как будто даже для него это звучит не слишком приятно.

– Не поймите меня неправильно, просто это действительно не так просто принять и слухи…

– Джеймс.

– Да?

– Вам говорили, что у вас слишком большие уши? – Я склоняю голову, как бы рассматривая. Возможно, этот мужчина хороший человек и просто оговорился, но у меня есть небольшие проблемы с тем, что иногда покидает мой рот.

Джеймс дотрагивается до левого уха, бормоча:

– Почему?

– Вы слишком много слушаете. Я бы советовала смотреть.

Я разворачиваюсь и ухожу. Думаю, Джеймса точно нельзя включать в список претендентов на спонсорство. А еще я не сомневаюсь, что если к полуночи у меня не будет ни одного заинтересованного лица, Гас оторвет мне голову. Тогда единственные трассы, на которых я побываю в этом сезоне, окажутся в видеоигре Gran Turismo⁵. С нее началась моя карьера. Видимо, ей же и закончится.

Я прохожу через зал, направляясь к окну с широким подоконником. Мне нужно на что-то опереться, иначе эти туфли, какими бы красивыми они ни были, убьют меня.  У них удобный каблук, но я просто не привыкла к такой обуви, хоть и ничего не имею против. Мне нравится иногда сменить огнеупорный костюм и гоночный комбинезон на что-то красивое и элегантное, если того требуют обстоятельства.

Я опираюсь ягодицами о подоконник и с облегчением выдыхаю. Ступни и мизинцы на ногах буквально аплодируют в знак благодарности. Это ощущается почти так же прекрасно, как снять лифчик после изнурительного жаркого дня. Или осознать, что мода на джинсы-скинни наконец-то закончилась.

Я поворачиваю голову и вижу, что ко мне приближается Гас. Почему он без Натали? Она была моим верным товарищем по несчастью на этот вечер.

– Я видел, что ты разговаривала с Кейном, как все прошло? – Нетерпеливо спрашивает Гас, когда оказывается около меня.

– И тебе привет.

– Привет. Он понравился тебе?

Я стискиваю зубы и натянуто улыбаюсь.

– Безумно.

Воодушевление тут же покидает черты лица Гаса.

– Я так полагаю, на него не стоит рассчитывать?

Я опускаю взгляд, рассматривая красную подошву туфель.

– Вероятно… – Гас тяжело вздыхает, но я спешу добавить: – Эй, я вообще-то дала ему дельный совет. Может, он прислушается.

– Дала ему совет пойти к черту?

Я притворно отшатываюсь, приоткрывая рот в возмущении.

– Я? Ни за что в жизни. Просто сказала, что у него большие уши.

– Что? – Гас пару раз моргает, как если бы у него уже развился нервный тик от меня. – Что не так с его ушами?

Я передергиваю плечами и беру свой клатч с подоконника. Мне нужно найти в этом огромном музее туалет.

– Где Натали?

– У нее сломался каблук.

– У нее одни-единственные туфли?

Не поверю. У этой женщины гардеробная размером с нашу планету.

Гас не отвечает, высматривая кого-то у меня за плечом.

– Она и не планировала приходить, не так ли? – Я тычу пальцем в плечо негодяя.

– Ты бы еще больше сопротивлялась, если бы знала, что ее не будет, – быстро проговаривает Гас, налепляя на лицо улыбку. – А теперь перестать злиться и очаруй Кейна. Снова. Он приближается.

Я огибаю Гаса, чтобы сорваться с места и бежать. Насколько это возможно на шпильках. Но напоследок шепчу:

– Присмотрись к его ушам.

Гас что-то ворчит, но я уже направляюсь к широкой лестнице, расположенной в конце зала, прямо напротив входа. Спросив у официанта, который носится между гостей с подносом шампанского, верны ли мои предположения насчет уборной, уверенно иду к месту, где можно ненадолго скрыться от десятка пар глаз.

Стоит тяжелой двери уборной захлопнуться за мной, я сбрасываю туфли и разминаю пальцы ног. Боже, сколько мне осталось продержаться? Вытаскиваю из сумочки телефон и смотрю на время. Прошел всего час. Бог немилостив ко мне. Кажется, позитивное мышление не работает.

У окна уборной стоит небольшая кушетка из темного дерева, обитая темно-зеленым бархатом. Идеальное место для перерыва. Надеюсь, дамы из высшего общества обладают неимоверной выдержкой и предпочитают посещать туалет дома, а не в общественных местах. Если повезет, ближайшие десять-пятнадцать минут меня никто не потревожит.

Я бесцельно листаю ленты соцсетей и упорно игнорирую комментарии под своими постами. Там все всегда одинаково: «Иди води велосипед», «Твое место на пассажирском сиденье», «Для женщины достаточно неплохо» и прочая ерунда, приправленная долей «Классный зад, не хочешь прокатиться на моем члене, а не на БМВ?». Иногда там можно откопать что-то достойное от нормальных людей, но, прежде чем это найти, нужно пролистать всякий бред. В тяжелые моменты жизни я обращаюсь к приятным комментариям, которые сохраняю в своей галерее.

«Твоя сила и упорство вдохновляют меня. Сегодня впервые села за руль, хотя на дорогах боюсь даже ветра».

«Надери всем задницу, Королева». Это, кстати, от мужчины.

Просмотрев все последние сплетни в мире автогонок, пишу Натали.

Я: Ты предательница.

А затем отправлю сообщение сестре.

Я: Знала ли ты, что богатые люди заключают сделки в усадьбе королевы Виктории? Кто вообще это придумал? Я вот сейчас сижу в ее туалете и думаю… Почему этот диван зеленого цвета? Сюда больше подходит бежевый, ну или бордовый на крайний случай. Кажется, у нее не было вкуса. 

Сестра отвечает сразу же, чему я безмерно рада. А Натали однозначно делает вид, что у нее все еще сломан каблук, который как-то сказался на работе ее телефона.

Анна: Вау. Ты в туалете королевы Виктории? Сфоткай. 

Я делаю снимок и отправляю ей.

Я: Если честно, я не знаю, чей именно это туалет. Может быть, Альфреда Великого?

Анна:  Красиво. Леви сказал, что Альфред правил в девятом веке. Тогда не было туалетов во дворцах.

Уверена, муж Аннабель сказал это таким умным, но ленивым тоном, что захотелось бы закатить глаза. Я люблю Леви, ведь знаю, что он может быть действительно до безумия сумасшедшим и смешным. В юности он творил такие вещи с Анной, что если бы наш папа об этом узнал, у бедного парня уже не было бы головы на плечах.

Я: Леви, перестань лезть в наш разговор! И в смысле не было туалетов…

Анна:  Шокирующе, понимаю. Леви передает тебе привет. 

Я: Привет, Леви. Купи мне завтра на ужин что-нибудь вкусное, тут одна икра. Я уйду отсюда голодной и злой.

Анна: Красная или черная?

Я: Обе.

Анна: Леви сказал, что ты не ценишь деликатесы. Я же полностью с тобой солидарна, сестренка.

Я: Леви, прости, не все ели с детства икру. Мы тяготеем к чему-то более нормальному. Ну знаешь, к макаронам, например.

Анна: С сыром!!!!

Я: Убила бы сейчас за них.

Анна: Леви пошел варить макароны. Держись там, я мысленно с тобой! Поем за нас двоих.

Еще одна предательница…

Я бы могла поворчать на Леви, однако он делает мою сестру такой счастливой, что у меня не поворачивается язык. Они поженились почти четыре года назад, и улыбка лишь в редкие моменты жизни покидает лицо Анны. Мне нравится, когда сестра улыбается, ведь в детстве она слишком много плакала. А я молчала. Каждый раз, когда отец доводил Аннабель, я погружалась глубоко в себя. Меня тоже касался гнев папы, но сестра всегда брала удар на себя. А я все еще молчала, потому что мне казалось, что если в такие моменты открыть рот и начать говорить, то можно сказать то, что всех шокирует. То, о чем я не была готова говорить ни единой душе.

Мой мозг – странная вещь. Иногда он совсем не контролирует, что выходит из моего рта. А иногда блокирует все слова напрочь. То же самое касается прикосновений. Когда я инициирую их сама, жизнь не кажется такой уж плохой. Но стоит кому-то чужому, а иногда и близкому человеку, прикоснуться ко мне без спроса – я готова сгореть заживо.

Телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении.

Нат: У меня порвалось платье.

Я: Гас сказал, что у тебя сломался каблук.

Нат: Дурак. Мы же решили, что это будет платье.

Я: Вруны. 

Нат: ПРОСТИ. Обещаю купить много пачек твоих любимых чипсов, если ты пойдешь и очаруешь спонсоров! Будь милой, иногда это у тебя получается.

Я: Ты вообще не помогаешь ситуации.

Нат: Знаю…

Я: Ладно, так и быть, живи. Про чипсы не забудь. Мне они потребуются после сегодняшнего вечера.

Нат: ВПЕРЕД, ДЕТКА! ТЫ ЛУЧШАЯ!

Я: Пожалуйста, выключи эти огромные буквы. Я начинаю думать, что ты кричишь в своем большом сияющем пентхаусе.

Нат: Так и есть.

Нат: Важный вопрос.

Я: Слушаю.

Нат: Ты надела красивые трусики?

Я смеюсь в голос, прикрывая рот ладонью. Именно в этот момент уборная заполняется людьми. Видимо, шампанское подействовало на всех одновременно.

Я: ДА!

Нат: МОЛОДЕЦ! ТЫ ОБРЕЧЕНА НА УСПЕХ!

Нат: БОЛЬШИЕ БУКВЫ!!!!!! КРИК!!!!!

Снова смеюсь, убираю в сумочку телефон, надеваю туфли и покидаю уборную в более приподнятом настроении. Мне были необходимы сестра и Натали с большими буквами.

Я медленно иду по коридору, осматривая различные картины. Чем больше находишься в этом месте, тем меньше чувствуешь себя неуютно. Тут становится намного комфортнее, а может быть мне просто помог разговор с близкими людьми.

Я начинаю спускаться по лестнице и чувствую какое-то странное притяжение. Будто кто-то дергает за невидимую нить, прикрепленную к моему сердцу. Оно начинает гулко и быстро биться. Как если бы я испытала испуг или, наоборот, восторг.

Я отрываю взгляд от туфель, на которых пыталась сосредоточиться, чтобы не зацепиться каблуком и не свернуть себе шею, свалившись с этой шикарной лестницы. Мои глаза невольно устремляются к входу. К мужчине, который смотрит на меня своими глазами цвета шторма.

К мужчине, который так хорош, что хочется каждый раз сделать судорожный вздох.

Именно это я и делаю.

Воздух застревает где-то в солнечном сплетении. Голова начинает идти кругом, и перспектива спуститься с этой лестницы, как с горнолыжной трассы, становится все реальнее.

Он все такой же. В идеальном сшитом по его меркам темно-синем костюме, который подчеркивает все достоинства. Верхние пуговицы накрахмаленной белой рубашки расстегнуты и открывают участок кожи, отливающей золотисто-медовым оттенком. У него всегда был легкий загар, будто он каждый день купался в лучах утреннего солнца. Темно-каштановые почти черные волосы, уложены естественным образом, а челюсть идеально выбрита. Как всегда чист, свеж и до ужаса привлекателен.

У меня начинает кружиться голова, когда в воспоминаниях проносятся цветные кадры, как будто сделанные на полароид. Кадры, на которых мы были друзьями, а может, и чуть больше. До сих пор неясно, кем Лиам был для меня. Лишь известно, что по невероятно глупой причине я до сих пор могу вспомнить прикосновения его рук и почувствовать его аромат: аккорды мускатного шалфея и темного дерева.

Я оступаюсь, но успеваю ухватиться за перила. Этот мужчина всегда умел подкосить мои ноги одним своим появлением. Я называла это эффектом Уильяма Аарона Рассела III. На самом деле просто эффектом Лиама. Ведь для меня у него не существовало титула или цифры в имени. Он просто был человеком, от которого у меня начиналась тахикардия или любая другая сердечная болезнь.

И я ненавижу факт того, что, судя по всему, я все еще больна.

Все еще ощущаю каждый удар пульса, который стучит в ушах при взгляде на него. Все еще пытаюсь устоять на ватных ногах. Все еще еле дышу, но наконец-то протяжно выдыхаю:

– Будь ты проклят.

И одновременно с этим читаю по его губам:

– Черт.