11

Из-за нервного истощения ночь пролетает так быстро, что я даже толком не успеваю отдохнуть. Беспокойно ворочаясь в темноте, только под утро я наконец проваливаюсь в тягучий сон, из которого меня выдёргивает пронзительная трель. Я по привычке тянусь к телефону, уверенная в том, что это звонит Мэтью, желая отвертеться от своих отцовских обязанностей. Две субботы подряд для него – это слишком. После того, как он съехал отсюда и начал новую жизнь с этой облезлой кошкой, его мысли заняты чем угодно, только не выполнением своих родительских обязанностей. С моих губ готова сорваться добрая порция ругательств, однако трубка молчит. Звенящая тишина вокруг помогает унять разгневанное эго. Лениво зеваю. Мои глаза всё ещё закрыты, а противная слабость в теле буквально кричит: «Не просыпайся!». Я падаю лицом в подушку, ощущая лёгкие нотки своего же парфюма. Перед глазами начинает медленно вращаться звёздное небо, затягивая меня в свой омут. Бескрайняя пустота обволакивает меня, точно укутывает таинственным покрывалом. Я отрываюсь от реальности, теряя способность двигаться, думать, ощущать, но я слышу чьё-то монотонное бормотание. Глухой бесцветный голос пробивается ко мне, словно назойливая муха. Я хочу отмахнуться, но, стоит мне пошевелить рукой, как магия сна бесследно исчезает. От резкого пробуждения у меня начинает гудеть голова. Морщу лоб, тяжело размыкая глаза до размера узких щёлок. Комната залита солнечным светом, это раздражает, возможно, даже больше чем назойливое бормотание где-то в комнате.

– Патрик! – взволнованно зову я, вскакивая с кровати.

От резкого подъёма у меня темнеет в глазах, и, прежде чем выйти из комнаты, я прислоняюсь к стене и делаю глубокий вдох. Доктор Дюбуа, выписывая меня из больницы, предупреждал о таких сюрпризах. Но в моём случае фраза «предупреждён, значит вооружен» совершенно бесполезна. Я учусь только на своих ошибках, если вообще поддаюсь обучению.

Рывком открываю дверь и тут же натыкаюсь на сына. Он стоит посреди комнаты и прижимает к уху телефонную трубку. Вероятно, он не был готов к моему эффектному появлению, потому как от неожиданности не только вздрогнул, но и резко замолчал. Поспешно натягиваю на лицо виноватую улыбку и, приглаживая взлохмаченные ото сна волосы, тихонько спрашиваю:

– Кто это?

– Папа, – отвечает Патрик, и прежде, чем он возобновляет своё общение с блудным родителем, мы успеваем обменяться красноречивыми взглядами. Патрик горд и счастлив тем, что отец про него не забыл. А я… едва ли мне удаётся скрыть своё раздражение.

Широко зевая, шлёпаю босыми ногами на кухню, недовольно выковыривая из уголков глаз остатки сна. Тяжело вздыхаю, отправляя в кофеварку полную ложку кофе.

– Ты поднимешься? – долетает вопрос Патрика, и меня словно бьёт током.

Взволнованно таращу глаза, всем своим существом обращаясь в слух. Мэтью не переступал порога этой квартиры с тех пока, как собрал чемоданы и ушёл. И он не был готов пренебречь этим решением ни тогда, когда Патрик с высокой температурой неделю лежал дома, ни позже, когда у меня случился нервный срыв и я перешла от пустых угроз к активным действиям. Даже из больницы после аварии меня забирала Рейчел. Однако, несмотря на это, Мэтью часто виделся с Патриком и регулярно угрожал мне полной опекой над сыном. Но для того, чтобы он захотел нарушить установленное им же негласное правило, должны быть веские причины. Неизвестность сводит с ума. Напряжение в комнате становится осязаемым. Я перестаю дышать.

– Хорошо, я сейчас оденусь и спущусь, – внезапно говорит Патрик, заканчивая разговор.

«Ложная тревога», – кричит мой мозг, и я с облегчением вздыхаю.

Когда за Патриком закрывается дверь, я подхожу к окну и украдкой наблюдаю за своими мужчинами. Мэтью треплет золотистые волосы сына, и я вижу, как они улыбаются, крепко взявшись за руки. Шум улицы уносит прочь их голоса и радостный смех, но мне не нужно быть рядом, чтобы продолжать чувствовать нас семьёй. Да, Мэтью предал меня. Обманул. Но даже сейчас, глядя на него с высоты четвёртого этажа, я чувствую, как моё сердце щемит от радости. Я всё ещё люблю его. И я верю в нас. Всё, что нужно, это немного терпения. А я умею ждать.

Красный «Чероки» Мэтью плавно выезжает с парковки, вливаясь в общий поток машин, и вскоре исчезает за поворотом, зарождая в душе странное чувство тревоги.

***

Я с силой толкаю тяжёлую деревянную дверь. Она протяжно скрипит, открывая передо мной чёрный квадрат. Робкие шаги уверенно ведут меня к цели. Я иду, ориентируясь на сдавленное мычание. Я знаю: она здесь, и она меня ждёт. Над ней висит тусклая лампа. Этого достаточно, чтобы заметить глубину её синих глаз. Я опускаюсь перед ней на колени. Я хочу быть ближе к ней, хочу прикоснуться к ней, но… это не моя рука. Неведомая сила оттягивает меня назад. Я наблюдатель. Крепкий мускулистый мужчина стоит ко мне спиной. Его голое тело напряжено, влажные тёмные волосы взлохмачены. Он издает непонятный звук, похожий на рык. Кажется, они меня не видят, и только тигр на его плече разъярённо скалится. Он единственный чувствует моё вторжение. Блондинка блаженно стонет, выгибая спину. Я подбегаю к ним. Я хочу быть замеченной. Ещё один твердый шаг вперёд – и невидимая сила бьёт меня прямо в нос. Вскрикиваю от адской боли, открывая глаза. Я стою на пороге своей квартиры. И моим противником в непостижимой схватке стала входная дверь. Морщась, растираю нос пальцами, оглядываясь вокруг. Куда это я собралась? А может быть, я только вернулась?

Я всё ещё чувствую специфический запах подвала и, кажется, даже слышу сладостные стоны. Смотрю в глазок. Я не вижу ни голого соседа, ни блондинки. Никого. Оборачиваюсь назад. Холодная пустота дышит на меня из знакомого периметра комнаты. Что, чёрт возьми, происходит?

– Патрик! – зову я. – Ты дома?

Тишина. Необъяснимое чувство тревоги удушливой волной поднимается к горлу. Задыхаясь, я влетаю в комнату к сыну. Его нигде нет. Смотрю на время. Может быть, он ещё в школе? Нет. Сегодня суббота. Пытаюсь вспомнить, что было утром, может быть, он с отцом. Эта мысль кажется нелепой и всё-таки это единственное, что у меня есть. Я хватаюсь за эту возможность, как за соломинку. Возвращаюсь в гостиную и трясущимися руками набираю номер Мэтью.

– Патрик с тобой? – кричу я в трубку.

– А где ещё ему быть? Конечно, со мной, – щетинится Мэтью.

Голова идёт кругом. А напряжение и страх молниеносно сменяются дикой слабостью. Я буквально падаю на диван, прикладывая к груди руку. Бешеный сердечный ритм – единственное, что напоминает о том ужасе, который я только что испытала.

– Завязывала бы ты уже пить! – едко замечает Мэтью, и я нажимаю отбой, не прощаясь.

В закладках у меня сохранено несколько статей о пропавших девушках. И я точно знаю, какая из них мне нужна. Только на этот раз я быстро прокручиваю текст журналиста, сегодня для меня имеет значение только то, что написали читатели. А именно один конкретный комментарий от пользователя lost77.

Я нажимаю на ник, но ничего не происходит. Для того, чтобы оставлять комментарии под статьёй, не нужно проходить регистрации. Сайт гарантирует анонимность для своих пользователей, и похоже, добросовестно выполняет свои обязательства. Что ж, так даже лучше.

Нажимаю на кнопку «Ответить», и во всплывающем окошке начинаю печатать текст.

«Добрый день», – пишу я, и тут же стучу по клавиатуре, стирая букву за буквой.

Сжимаю кулаки, потирая онемевшие от волнения кончики пальцев, при этом не свожу глаз с окошка с призывно мигающим курсором. Боязнь чистого листа – самая распространённая напасть среди писателей. О том, как тяжело даётся начало книги, я слышала не раз, причём не только от писателей, чьи рукописи ежедневно ложились ко мне на стол, но и от Гарольда. Я никогда не разделяла этого мнения, потому как трудностей по этому поводу не испытывала ни когда писала рецензии, ни когда взялась писать свою первую и единственную книгу. Хотя, возможно, именно самоуверенность и помешала мне осуществить мечту.

Горестное воспоминание жгучим уколом жалит грудь. Тяжело вздыхаю и снова опускаю руки на клавиатуру. Чистый лист меня не страшил прежде, не испугаюсь я его и теперь.

«Что заставляет вас объединять эти случаи в серию, вы располагаете какой-то информацией, которую полиция держит в секрете от масс, или опираетесь только на внешнее сходство погибших? То, что все они были блондинками, ещё ни о чём не говорит, или волосы здесь играют иную роль?»

Читаю сообщение дважды. Мне нравится тот скрытый смысл, который я вложила в эти три строчки. Улыбаюсь и наконец нажимаю кнопку «Отправить».

На экране отображается сообщение от нового участника с ником asleep85.

***

Домой Патрик возвращается в костюме Железного человека. Он радостно бегает по комнате, расправив руки в разные стороны, точно маленький красный самолётик, имитируя звук реактивного двигателя. Совершая рядом со мной редкие посадки, он рассказывает, как замечательно провёл день с отцом и его новой подружкой. Я стараюсь контролировать свои эмоции, хотя каждый раз, когда он произносит её имя, радостно упоминая, какие замечательные кексы она ему испекла или как они вместе здорово покатались на каруселях, я чувствую, как яростно сжимаю кулаки. Я хочу свернуть ей шею.

12

В среду мы с Рейчел сидим на балконе. Многие из жильцов, у кого есть дети, повесили на своих балконах кормушки для колибри и подкармливают их сладкой водой. Это отличная альтернатива тому, чтобы заводить дома какое-то животное. Кошка, собака или даже хомяк увеличат рентную стоимость, а значит, птицы, что беспрерывно свистят у меня под окнами, кому-то экономят добрую сотню баксов. Патрик тоже просил кормушку, но я постоянно забываю купить. Как, впрочем, остаюсь глуха и к его просьбам завести щенка.

Мысль о возможном питомце заставляет меня вспомнить, как я несколько раз безрезультатно заезжала в приют для животных. Сначала я дотошно интересовалась дымчато-серой кошкой со смешной формой ушей. Но уже в следующий визит моим вниманием завладел щенок с пушистой белой шёрсткой и маленькими чёрными глазками-горошинами. А когда я решилась взять морскую свинку, та начала проворно шевелить своими лапками, запихивая в пасть ветку укропа. Эта сцена вызвала у меня неконтролируемый приступ брезгливости, и я решила закрыть вопрос о приобретении домашнего питомца, если не навсегда, то точно надолго. Несмотря на все мои метания, меня каждый раз внимательно обслуживала девушка-консультант. Она вежливо отвечала на все вопросы и искренне пыталась помочь в нелёгком выборе. Наверное, такой же отзывчивой была и Сесилия Белл.

А что, если именно она и обслуживала меня тогда? Я ведь не помню ни название приюта, ни лица той девушки. Но что, если это была Сесилия? Что, если мы были с ней знакомы?

От череды непростых вопросов у меня начинает шуметь в ушах.

Но что это меняет? Даже если это была она, это же не значит, что я должна была наброситься на неё? Зачем мне всё это? Нет! Ничего такого не было и не могло быть! Я не помню только один день из жизни. Только восемнадцатое августа. И я видела одну лишь Зоуи Мейер. Я свидетель. Свидетель.

– С тобой всё в порядке? Ты какая-то странная сегодня, – озадаченно говорит Рейчел.

– А я думала, тебя это уже перестало удивлять, – парирую я, делая глоток из своего стакана.

Рейчел щурит глаза, прикусывая изнутри щёку.

– Ты ничего от меня не скрываешь? – осторожно интересуется она.

Рейчел не сводит с меня глаз. Это удручает. Я решила больше не посвящать её в свои душевные терзания и поиск правды. Ей этого не понять, особенно сейчас, когда их отношения с Томом зашли в тупик. Отвожу взгляд в сторону, с облегчением замечая, как у соседской кормушки в причудливом танце кружатся две маленькие, едва различимые птички.

– Нет, ничего, – рассеяно отвечаю, указывая пальцем на соседский балкон. – Засмотрелась на птиц.

Рейчел оборачивается и, разглядев предмет моего внимания, недовольно фыркает, закатывая глаза.

– Никогда не понимала людей, которые держат в доме попугаев, а колибри – это вообще какая-то запредельная блажь. К чему эти дурацкие кормушки со сладкой водичкой? Как по мне, это какая-то изощрённая форма лицемерия! На каждом углу орём и пропагандируем здоровый образ жизни, органическое питание, отказ от сахара и глютена, но при этом травим окружающую нас природу! Нет, ну вот ты мне скажи, где в естественной среде колибри нашла бы эту водичку, щедро сдобренную рафинированным сахаром?

– Не знаю, – широко улыбаюсь я, с восхищением глядя на подругу.

– То-то и оно! Мы забыли о том, что несём ответственность за тех, кого приручили. Одной рукой мы кормим и ласкаем, в то время как другой душим и убиваем. Разве это нормально?

– Мы всё ещё говорим о животных?

– Не знаю, – огрызается она, залпом выпивая остатки вина. – Том предложил съездить в Мамонт Лейкс. Это его топорная попытка продемонстрировать мне то, как он любит природу. Йосемити, Джошуа-Три, Кингс-Каньон, Редвуд, Секвойя, теперь это. Что дальше?

– Другая на твоём месте радовалась бы, а ты всё ещё ворчишь.

– Потому что два дня ничего не меняют, и я это, в отличие от всех остальных, понимаю! Наша проблема не решится тишиной и единением с природой! Мы с ним разные, понимаешь? И я говорю про ментальные различия, а не гендерные!

– Старая песня, тебе нужно просто немного отдохнуть, сходить в спа-салон, а ещё лучше – провести с мужем романтические выходные в Маммот-Лейкс.

– Два дня в раю, а потом длинные месяцы в холодных водах безразличия и отчуждения. Только секс и склеивает этот брак, так и знай! – парирует Рейчел, до краёв наполняя свой бокал. – Кстати, колись, кто-нибудь уже клюнул на наше объявление?

– Объявление? – эхом повторяю я, пытаясь вспомнить, когда я успела сообщить о своей переписке с пользователем lost77.

– Ой, хватит придуриваться! – фыркает Рейчел, громко опуская на стол свой бокал с вином и тут же хватая мой мобильный телефон. – Какой у тебя пароль?

Она спрашивает просто так, потому как прекрасно знает, что дата рождения Патрика – мой бессменный пароль как на компьютере, так и на телефоне. Её изящные тёмные пальцы ловко набирают цифры: один, восемь, два, ноль, один, три.

– Из тебя прям всё клешнями вытягивать нужно. Да у тебя же тут целая армия поклонников! – ахает Рейчел. – Мужчины на любой вкус. Может, мне тоже зарегистрироваться?

Только теперь мне становится понятно, что же так взволновало её. Неделю назад она каким-то чудом уговорила меня не просто установить на телефон приложение для знакомства, но и заполнить анкету. Я про это забыла, едва иконка красно-белого сердца затерялась на фоне многих остальных, ничего не значащих приложений. Забыла я, но не Рейчел. Обречённо закатываю глаза, откидываясь на спинку своего стула.

– Этот не подходит, этот не в твоём вкусе, неплохо, только не этот, – бурчит Рейчел, напряжённо двигая пальцем по экрану моего мобильного. – А вот этот очень даже интересный экземпляр. Ему сорок два года, женат не был. Последние серьёзные отношения закончились два года назад. Детей нет. Работает преподавателем истории искусств в колледже Лос-Анджелес Сити. Информации, конечно, немного, но для старта уже более чем достаточно. Ну а фото так и вовсе говорит в сто раз больше всех этих скучных букв. Ты только посмотри, какой он милашка!

– Может, ты тогда и встретишься с ним, я сэкономлю тебе время на заполнение ненужных форм и анкет. И более того, обещаю хранить этот секрет до конца жизни, – парирую я, качая головой.

– Не ёрничай, тебя это не красит. А знаешь, что ещё не красит женщину? Холодная постель! Поняла? У тебя на лице уже давно зияет яркая печать воздержания, уж поверь мне. Так что хватит дурить, посмотри сама! – говорит подруга, тыча мне в лицо телефон.

С экрана на меня смотрит незнакомец с волнистыми светлыми волосами, впалыми глазами, скрывающимися за стёклами узких очков в чёрной оправе, и аккуратной бородой цвета жжённой ириски.

– И кто это такой? – спрашиваю я, отбирая телефон.

– Вот и я хотела бы знать, кто это!

С деланым интересом проглядываю профиль человека, которого не смутил мой статус «не готова к отношениям». Я была уверена, что это отпугнёт от меня всех и сразу. Но похоже, я ошиблась, ибо Пола Барлоу и ещё пару десятков мужчин это не остановило.

– Чего молчишь? Мне кажется, ты просто обязана ему написать и пригласить на свидание!

– Вот ещё, – возмущённо прыскаю я, скрещивая на груди руки. – Он совсем не в моём вкусе!

Рейчел недовольно хмурит брови, и я вижу, как её язык медленно прокатывается по внутренней стороне щеки.

– Только не надо начинать эту твою старую дурацкую песенку про Мэтью. Забудь уже про этого мудака!