– Хуже, Лиманова! Хуже… – и по-мужски быстро вытер слезу рукавом. – Там померла моя… мечта… стать известным и великим! И вообще!! Вера в людей тоже скончалась там же… в браке. Давай за помин души… Моей веры и надежды!

И, не дожидаясь Ани, хлопнул еще стопарик. Аня уже поднялась, чтобы уйти к девчонкам, Лешка вполне замечательно может пить и один, но он ее с силой дернул обратно на стул.

– Я тебе сейчас, – многообещающе качал он головой, – скажу тебе… Ты сама-то не замужем? Нет? И не ходи! Им ведь никаких чувств не надо, этим супругам. Только ежемесячно зарплату приноси! Горбаться, умирай на производстве, но зарплату приноси, чтобы она потом купила себе какие-нибудь сапоги, вот мне радость-то! Или, к примеру, джинсы! Нет, ты только подумай: месяц моего непосильного труда себе на задницу… Можно я выругаюсь?

Аня покачала головой:

– Не надо.

– Жалко, я б сказал, – с сожалением поцокал языком Изобаров и напыщенно поднялся. – Я опять тебя приглашаю на тур… танца!

И танцуя, он по-прежнему не умолкал:

– Ведь я почему тебя пригласил: смотрю, наши-то все куклы разряженные, как петрушки, раскрашенные, а ты такая… Во-первых, какая-то дохленькая. Сразу видно, не каждый день и ешь-то. Потом опять же платьице это… в секонд-хенде брала? Да ты не стесняйся, я тоже там одеваюсь! И вот на лице у тебя… ты даже себе помадку красненькую купить не можешь, да? Да ты не переживай, я вот на тебя посмотрел, ты выглядишь лучше их всех! Бедность тебя красит…

Аня только сопела, из последних сил сдерживаясь, чтобы не наговорить гадостей. Тот еще знаток! Платьице из секонд-хенда! Да оно, между прочим, от Гуччи, что бы этот Изобаров понимал в красоте! И помадка красненькая! Вот ведь скажет же… Да она каждый месяц ползарплаты на косметику тратит. И сейчас так модно, чтобы макияж а-ля натюрель был, а этот… Если б он только знал, во сколько ей обходится подобная «бедность», которая красит! И неужели он когда-то мог ей нравиться? Село!

В это время танец закончился. Изобаров все же догадался проводить свою даму на место и даже в самый последний момент выдернул стул, чтобы ей было удобнее устроиться. Из-за этого всплеска благородства Аня чуть не села на пол. Правда, кавалер уже устремился куда-то на дальний конец стола и потому конфуза не заметил.

– Вот ты прости меня, Анечка, – скривила пухлые губки Сонечка Каблукова. – Не при всех будет сказано, но сразу видно, что ты не замужем. Вот я бы с этим Лешиком не то что танцевать, за один стол бы не села!

– Это почему же? – вытянулись лица у девчонок. Сегодня все были настроены миролюбиво и подобные мысли выслушивать не хотели. – Лешка нормальный! Он вообще весельчак. Только ему немножко не повезло…

Но в Сонечке, вероятно, заговорило тщеславие, или бокал вина был уже явно лишним, однако, закинув ножку на ножку, она заиграла пальчиками в колечках.

– Вот и я вам про то же! Ему «немножко» не повезло, а он, дурашка, еще и весельчак! А я вообще не терплю неудачников. В нашей жизни надо уметь держать фортуну под уздцы. Вот я же добилась, чего хотела!

– Это ты про блоху? – наивно вытаращилась Наденька.

– Представляю, как ты входишь в образ! – снова не удержался Игорь Брагин. – Муж не жалуется, что кровь пьешь?

– Я вам не про блоху! Я про театр в целом! – дернулась Сонечка, но быстренько простила обидчиков. В конце концов, не портить же себе вечер. – Ой, да что вам говорить, вы ведь и Баха от Бетховена не отличите.

С ней предпочли не спорить. Сережа Баринов поднял бокал, решив произнести тост.

– Я предлагаю…

В это время чей-то голос громко возвестил в микрофон:

– Белый танец!

Ирка Дронова просто взлетела со стула, подскочила к Сергею и защебетала:

– Ой, ну что ты там такое предлагаешь, Сереженька?! Не руку и сердце, правда же? Вот я, допустим, предлагаю потанцевать!

– А я, допустим, даже не сопротивляюсь! – поднял обе руки Сергей и пошел с Иркой на середину зала.

– А я бы вот… – сразу же отреагировала Сонечка, выуживая пальчиком оливку из общей вазочки. – Ни за что сама первая мужчину не пригласила. Мне, знаете ли, поклонники и без того прохода не дают, я не засиживаюсь. Хотя… пожалуй, я не имею права так рассуждать, не всем же повезло быть ведущей актрисой, есть и абсолютно серенькие девочки… и им тоже счастья подавай…

Аня и в школе не слишком ладила с Сонькой-задавакой, а теперь она и вовсе хотела сделать что-нибудь эдакое, чтобы та надолго поперхнулась своей оливкой. Аня просто кипела. А в это время на освободившееся место Ирки Дроновой, которая вовсю соблазняла бизнесмена, плюхнулся Лешенька Изобаров. Он основательно устроился за столом и повел себя не совсем понятно – пододвинул к себе рюмку с прозрачной водкой и уставился на нее испепеляющим взглядом.

– Леша, это ты так серьезно подходишь к алкоголю? – фыркнула Наденька, которая хранила железную верность мужу и даже на танец никого из одноклассников не приглашала. – Выпей да и все, чего ее разглядывать?

– Ну как ты не понимаешь, Смирнова! – тут же встряла Сонька с язвительной усмешкой. – Он же не водку, он в ней градусы разглядывает.

Лешка ненадолго отвлекся от созерцания и протянул:

– Э-эх, много вы понимаете! Я и не созре… созерцаю вовсе! Я гипнотизирую!

– Ума нет, так чего с него взять, пусть уже пялится, гипнотизирует… – отмахнулась Каблукова и тут же обратилась к подругам: – Девочки, я вам не рассказывала, как была на приеме у гипнотизера? Ой, это повесть!..

Лешка Изобаров все так же продолжал пялиться на рюмку, но теперь он еще и покрякивал. В конце концов, должна же Лиманова обратить на него внимания! Буквально пару танцев назад он осчастливил ее своим выбором, и теперь она должна была не сидеть вот так, уткнувшись в фужер, а встать и красиво пригласить Алексея. Зря, что ли, объявляли белый танец? Но это у него вертелось в голове, а язык трещал совсем другое:

– А зачем вы к себе всю рыбку забрали! Форе-е-ель… копче-е-е-ененькая… На том конце стола даже кильки не осталось, а у вас тут… Вы пока пляшите, пляшите, а я вот этот кусочек… Уж больно он мешает гипнозу, так в глаза и лезет.

– Изобаров! Ты же не есть сюда пришел! Господи, вот прямо эти устроители!.. Нельзя же за один стол усаживать модную актрису и пьянь дремучую! – скривилась Сонечка и демонстративно отвернулась от стола.

Аня не выдержала. Она поднялась и галантно присела перед Лешкой.

– Леша, можно тебя?

Конечно, он позволил. Собственно, затем и пришел. Но уже поднявшись, бросил:

– Ты, Каблукова, так и помрешь в старых девах, кто на тебя позарится – ни красоты в тебе, ни радости… Подумай. А если будешь себя хорошо вести, познакомлю с одним нашим знакомым слесарем. Унитазы чинит – пальчики оближешь!

– Ой, я тебя умоляю! – скривилась та. – Иди вон Аньке на уши макароны вешай, как ты с водкой в астральный контакт вступаешь!

– Не ревнуй, Каблукова, – тяжко вздохнул Лешка. – Я понимаю, тебе обидно, что уже целый час колодой сидишь, но я же не могу разорваться…

– Изобаров! Ну так идешь или нет?! – Аня уже насильно тащила Лешку в центр зала.

Время пролетело совсем не заметно. Только-только разошлись, только-только принялись дружно вспоминать школьные деньки, а уже и администратор заявился:

– Господа, прошу вашего извинения, но наш ресторан закрывается.

– Ка-а-ак это закрыва-а-ается?! Да мы запла-а-атим! – не соглашались гости, но администратор был неумолим.

Тогда шумные одноклассники решили отправиться в ночной клуб. Общим голосованием постановили, что платить за всех будет Баринов. Сергей тут же принялся названивать в клуб по мобильнику, и когда у входа ресторана уже сигналили вызванные такси, все отчего-то дружно отправились догуливать к Ирке Дроновой.

У Дроновой много пили, пели, танцевали, говорили и даже устроили девичьи рыдания на диване. Над диваном, опираясь о стену, шатался Изобаров и распоряжался:

– Лим-манова! Не реви! У тебя… появился защитник! Эт-то ваш… покорный слуга – Серега Баринов! М-да. Серега! Защити Лиманову! Я распорядился!

– О-о-ой! Ну на-а-адо же, распорядился он, – никак не успокаивалась великая актриса Каблукова. – Фикус!! Бенджамина…

– А ты, Каблукова, реви, не отне… отвлекайся, – все так же солировал Изобаров. – Тебя никто не зищищит… Серега не хочет… и я не хочу… Ты – злы-ы-ыдня! Ань, а чего она меня пилит все время? Не отвечай, сам знаю – она… она меня лю-бит! Цигель-цигель, ай лю-лю!

Потом полчаса успокаивали Соньку, которую чуть не разорвало от возмущения, потом… Потом Аня уже и не помнит, что было. Очнулась она на своей кровати, когда в глаза настырно лезло солнце, а стрелки часов показывали два часа дня.

Как она добралась до кровати, Аня не могла бы вспомнить и под дулом пистолета. В данный момент она лежала поверх покрывала в праздничном платье, с сотовым телефоном в руках и, что самое любопытное, в туфлях.

– М-м-м… – с трудом промычала она, пытаясь поднять голову.

Голова не поднималась. Мало того, раскалывалась. Еще и эти водопроводные трубы! Что ж они ревут-то так? Прорвало их, что ли?

Уже через пять минут Аня поняла, что ревут вовсе даже не трубы – звуки доносятся из гостиной. Она собрала волю в кулак и села. Даже скинула туфли. А потом и вовсе совершила подвиг – отправилась в гостиную.

Картина, представшая ее взору, шокировала до такой степени, что на некоторое время отступила даже головная боль.

На диване, вытянувшись во весь рост, раскидав ноги в рваных, перекрученных носках, почивал господин Изобаров. Если вчера он выглядел жалковато, то сейчас вид его и вовсе был плачевным. Волосы на макушке буквально встали на дыбы, щеки провалились, лицо приобрело землистый оттенок. При этом раздавался такой могучий храп, что пышные усы взлетали до носа.

Потом Аня долго себя спрашивала, что в тот миг заставило ее, нездоровую, с гудящей головой и трясущимися руками, совершить сей дикий поступок? И она не могла ответить. Но именно в тот миг, она медленно, будто во сне, взяла со столика ножницы, аккуратно присела возле Изобарова и старательно обстригла его буденновское великолепие. И только после этого поплелась в душ.

– Лиманова-а-а-а… – услышала она, когда уже сидела на кухне и тянула третью чашку кофе. – Лиманова-а-а-а! Это тебя я зову… красавец-мужчина-а-а… царь природы… Сбегай за пивом, а?

Аня появилась в дверях гостиной:

– Ты как у меня очутился? – сурово насупилась она. – Силой влез?

– Откуда у меня сила, Лиманова? – стонал Лешка и держался за голову обеими руками. – Вот скажи, Лиманова, ты специально меня напоила, да? Ой… как мне хреново… чего-то я себя неважно чувствую…

– Подожди-ка… Это я тебя напоила?! – задохнулась от гнева Аня. – Это ты сам хлебал водку, как пожарная помпа!..

– Значит, точно – сама споила, соблазнила, сюда притащила для утех своих подозрительных… – понуро вывел Лешка и вдруг рявкнул: – Беги за пивом, пошлячка!

Резкая боль снова гулко ухнула в черепе.

– Ой-ё… Лешка, сбегай за минералкой, – сморщилась Аня. – И пива себе купишь. Если денег нет, я дам.

– Я не могу… – Изобаров быстро повернулся на другой бок и притворился спящим. Однако долго молчком не выдержал. – Я совсем не могу, я же мужчина – царь природы. И потом, я сплю. И еще мне дурно… А тебе все равно делать нечего. Беги!

– Да какой из тебя царь? Собирайся давай и топай домой, – махнула на него рукой Аня, спорить с ним она не могла, да и не хотела. Шансов, что он сейчас рванет за спасительной минералкой, практически не было.

– Лима-а-а-анова… – вдруг простонал Лешка. – Ты долго будешь меня мучить, а? Я ж тебя русским языком попросил: принеси пива из холодильника! Там и минералку себе возьми! Ну неужели трудно – руку протянуть? Я уже вчера обо всем позаботился. У Ирки со стола свистнул парочку бутылок с заковыристым названием, тебе «Нарзанчика» там же… купил… А тебе трудно…

Его предусмотрительность оказалась просто спасением. Нахлебавшись минералки, Аня могла говорить более разумно:

– Скажи мне, царь зверей, как ты ко мне домой просочился?

– Ничего себе – просочился! – вскинулся Изобаров. – Знаешь, как я упирался?! За косяки цеплялся! Кричал «помогите»! Даже плюнул на все и сказал, что ты не в моем вкусе! Так ты разве успокоишься! Прямо пиявка какая-то! «Проводи меня, мой любименький Лешенька, а то я никому себя доверить не могу»! А тебя, между прочим, Игореха Брагин порывался домой на такси везти!

Аня подозрительно посмотрела на Изобарова. Что-то ей не слишком верилось, что она, пусть даже не вполне трезвая, могла вот так ныть: «Любименький Лешенька». Врет, наверное.

– Уж лучше бы Игореха, – горько вздохнула она.

– Еще б не лучше! Да если б не ты… Слушай, а что у меня… что у меня с усами? Где мои усы-то?!!

– Да нет их, лысо, – равнодушно отозвалась Аня и совершенно напрасно.

Сия мелочь вывела Изобарова из себя. Он подскочил с дивана как ужаленный, полетел к зеркалу и с ужасом обнаружил на месте пышных усов жалкие клочки с проплешинами. Сказывалась неопытность брадобрея.

– Т-ты… т-ты… Лиманова-а-а!!! – чуть не ревел бедняга. – Ку… куда ты подевала усы?!! Это же… они же мне еще от деда достались! Дед у нас носил усы, отец тоже, а я… я теперь будто отщепенец какой-то!! Без флага, без родины!!! – Он носился по комнате, хватался за верхнюю губу, останавливался на миг и снова накидывался на остолбеневшую одноклассницу. – Это же семейный… семейный раритет! У кого-то есть семейный фарфор, у кого-то… я не знаю! Сад, столовое серебро, игрушки от Фаберже, а у нас усы! А ты!!! – и совершенно спокойно сообщил: – Я тебя убью, Лиманова.

Аня решила не доводить Лешку до греха.

– Ты сам вчера сбрил! – взвизгнула она. – Сказал, что… что начинаешь новую жизнь и… пошел в ванную и сбрил!

– Са-а-а-м?! А ты куда смотрела?! – завопил одноклассник, потом прилип к зеркалу. – Неужели сам? Да как же я мог такую красоту… Люди столько лет любовались… Это где же я так? У Ирки?

Аня посчитала, что Дронова может запросто ее выдать, поэтому немножко слукавила:

– Ты не у Ирки… Ты когда ко мне пришел, спать лег… Нет, ты сначала пошел в ванную и…

Изобаров в глубокой скорби улегся обратно на диван, сложил на пузе руки и аккуратно вытянул ноги в драных носках. Но потом вдруг подпрыгнул и противно сощурился:

– Так, значит, ты помнишь, как мы домой притащились, да? А чего ж ты тогда ногами не шевелила? Специально хотела, чтобы я тебя до четвертого этажа пер, надрывался?! Финтифлюшка! Пошлая женщина! Иди теперь… корми меня! У меня с похмелья жуткий аппетит просыпается… – неожиданно смилостивился Изобаров и добавил: – Хотя я смотрел, у тебя из еды ничего нет… Ты возьми там, в холодильнике, я еще и колбаски у Ирки… в долг взял.

– В холодильнике лежит? – удивилась Аня. – А я чего-то не заметила…

– А ты бы еще на кухню рефрижератор приволокла! – снова вспыхнул Лешка и кинулся на кухню за колбасой. – Я думал, ты, как человек, живешь бедненько, денюжек нет, квартиру снимаешь напополам с каким-нибудь алкоголиком, а ты!.. Жируешь тут! Вон какие хоромы… заимела! Я даже не удивлюсь, если у тебя и машина имеется!