Именно так считала притаившаяся в тени хозяйственной постройки женщина. Черная объемная куртка и широкие брюки скрадывали истинный силуэт фигуры, капюшон скрывал прическу и цвет волос. Открытыми оставались руки и лицо, но, даже глядя в последнее, обычный человек старался поскорее отвести взгляд. Было в нем нечто, что отталкивало и подсознательно умоляло не видеть.

Это как смотреть на солнце в жаркий полдень. Как бы ни была сильна твоя воля и желание, но свет попадает на чувствительные участки глаза и разрушает рецепторы, заставляя поморщиться и прикрыть лицо рукой.

К тому месту, где стояла незнакомка, подбежала запыхавшаяся фигурка в черном комбинезоне адепта факультета звездокрылов, присела и принялась старательно делать вид, что поправляет выбившийся из высокого ботинка край штанины.

– У меня мало времени. Практика вот-вот начнется.

– Астрид отказалась.

Склоненная фигурка тихо фыркнула и, не поднимая головы, пробормотала:

– Трусиха.

– Мне так не показалось. – Губы женщины дрогнули в чуть насмешливой улыбке. Она чуть наклонила голову и лениво обронила: – Ты сделаешь это вместо нее.

– Я?!

Женщина с удовольствием отметила, как фигурка в черной форме вздрогнула. Короткие волосы могли принадлежать как парню, так и очень прогрессивной девушке, а хрипловатые нотки в голосе только усугубляли процесс опознавания.

«Идеально», – не без удовольствия отметила про себя женщина, а вслух приказала:

– Сделаешь это сегодня на практике.

Из ее руки выпал сверток с оружием. Едва он упал на утоптанную дорожку, как тотчас оказался схвачен бледной рукой адепта и спрятан в ботинок. Исполнитель поднялся на ноги, готовый бежать на пятачок Черного сектора, где уже топталась большая часть адептов факультета.

– И вот еще что… – Слова женщины заставили собеседника на секунду замереть. – Мне нужен кое-кто конкретный.

– Кто?

– Сегодня мой осведомитель сообщил, что в академию тайно от ректора поступила его сестра. Она учится на факультете звездокрылов.

– Имя?

– Адриана Нэш.

Всего секунду исполнитель стоял неподвижно – то ли колебался, то ли вспоминал девчонку, то ли переваривал факт родственных уз между этими двумя.

– Почему… она? – сказал он с легкой заминкой.

Женщина удивилась. Ранее подобных вопросов у собеседника не возникало. Он просто молча брал заказ и делал свое дело.

– Что может быстрее уничтожить это мерзкое место, чем заголовки в духе «О какой безопасности З.А.В.Р. может идти речь, если ректор не смог спасти сестру»? Даже Кай-Танашу не удастся замять такой громкий скандал.

Женщина давно привыкла к тому, что подавляющая часть людей отказываются смотреть ей в глаза. Более того, считала это некой лакмусовой бумажкой, показывающей характер собеседника. Но исполнитель удивил. Повернув голову, он несколько долгих секунд смотрел прямо в ее глаза и только после нехотя кивнул, принимая задание, отвернулся и сорвался на бег.

Она проводила убегающую фигурку в черном комбинезоне с серебряными звездами, рассыпавшимися по плечам с руками, и удовлетворенно отвернулась. Ей не стоило переживать за чистоту исполнения приказа. Тот, с кем она встретилась сегодня, прекрасно знал свое дело и еще ни разу не подвел ни ее, ни орден.

Женщина пока не догадывалась, что в ту ночь совершила сразу две роковые ошибки. Во-первых, указала не на ту жертву, во-вторых, выбрала не то место для встречи.

У разговора был незримый свидетель.

Мясник медленно отстранился от крохотного окошка-отдушины, через которое наблюдал за разговором по ту сторону загона, и сузил глаза. В горле огромного завра заклокотала угроза.

Он повернул голову, высматривая через окошко с противоположной стороны пятачок в центре Черного сектора. Кучка маленьких двуногих восторженно внимала речам матриарха стаи. Мясник потянулся к Эрике Магни. К той, что могла услышать его зов и прийти на помощь, но дернул хвостом. Отвернулся и шумно выдохнул.

Это был матриарх не его стаи.

* * *

И почему я отказалась от ужина с братом?

Нет, на практику я бы все равно пошла: кто в здравом уме такое пропустит? Но тогда хотя бы желудок не сжимался в тоскливых спазмах.

– Тихон, как дела у смертников? – поинтересовалась Эрика Магни у седого старичка и покосилась на пострадавших.

Я зажимала салфеткой кровоточащую ладонь, Глен, тот самый басовитый парнишка, мужественно постанывал на соседнем стульчике в приемной.

– Что? Неужели ни одного перелома?! – нарочито шумно сетовала тем временем госпожа Магни.

Удивительно, но да. Первая встреча с настоящим драконом обернулась лишь вывихом плеча (Глен не смог докричаться до Кракена, попытался вытащить руку из-под крыла самостоятельно и крайне неудачно дернул) да небольшим порезом (это уже я отличилась, под финал занятия сумев найти где-то гвоздь и знатно так пропороть правую ладонь).

– Адепты, вы меня разочаровали! Практика без перелома – ночь впустую. Жду вас в понедельник в то же время, – сказала легендарная дорал-кай и ушла, оставив нас на растерзание лекарям.

– Ох, касатики, чего ж вы такие неловкие! – откровенно радовался (да-да, именно радовался) декан факультета помощи и возвращения.

Тихон Горячий выглядел, как изюм в лекарском халате, пах, как коробка с нафталином из-под кровати бабушки и искрил оптимизмом, как всякий некронавт. Закон обязывал всех восставших из мертвых носить в общественных местах специальные оранжевые повязки на предплечьях, чтобы, так сказать, издалека видно было, но сейчас ее мятый край торчал из нагрудного кармана, презрев правила и порядки далекого материка.

– Та-а-ак… – Некронавт хлопнул в ладоши и энергично потер руки друг о друга. В его глазах сиял огонь энтузиаста, взявшегося за любимое дело. Глянул на меня, потом на бледного Глена и просиял улыбкой.

– Ну что, голубчик, с тебя мы и начнем.

– Может, не надо? Я ведь и так могу походить, – струхнул Глен.

Я скептически посмотрела на руку товарища по несчастью. Даже мне, непрофессионалу в этом деле, она казалась неестественно вывернутой из плечевого сустава. Судя по озорному взгляду профессионала, господин Тихон уже мысленно вправлял вывих.

– Надо, миленький. Надо, – заверил он и оптимистично добавил: – У меня зачет по травматологии.

Глен громко сглотнул, глянул на меня широко открытыми от перспектив глазами и поплелся в кабинет. Я осталась в коридоре одна. Стараясь несильно всматриваться в собственную рану, сильнее сжала ладонь, но кровь продолжала бежать, капая с пальцев прямо на пол.

Кап. Кап. Кап.

Мне стало совестно перед уборщицей, которой придется отмывать все это безобразие.

Встав, кое-как доплелась до поста медсестры в надежде попросить кусок бинта или ваты, но лекарка вышла. Заметив на столике пачку с перевязочным материалом, я перегнулась через стойку и почувствовала за спиной чужое присутствие.

– Я смотрю, кое-кто готов на все, чтобы выиграть в споре.

Не меняя позы, просто повернула голову и мысленно взвыла.

Кристен Арктанхау, тот самый северянин, на которого спорили лекарки, стоял и беззастенчиво таращился на мой эффектно оттопыренный зад.

– Я смотрю, кое-кто не слишком наблюдательный, раз решил, что я порежу руку ради сомнительного счастья встретиться, – грубо поставила его на место.

А потом отвернулась, схватила злополучный бинт и выпрямилась, ощущая, как от несправедливости все внутри начинает кипеть и возмущаться. Нет, ну это нормально? Почему спорили одни, а огребать мне?

Арктанхау посмотрел в район молнии на моей груди, перевел взгляд на кровавую капель, срывающуюся с пальцев, нахмурился и выдал крайне неожиданное:

– Я могу перевязать рану.

Еще и потянулся с явным намерением отобрать бинт и приступить к оказанию первой помощи, но я дернулась и отскочила.

– Нет! – Меня бросило в жар от мысли, что сильные пальцы северянина дотронутся до моей кожи. – Нет, спасибо. Я дождусь профессиональной помощи.

Арктанхау скривился так, словно был дирижером оркестра, а в третьем ряду фальшивила скрипка.

– Не трусь. Меня с детства учили обращаться с ранами, полученными в бою.

– Правда? Что-то не вижу на тебе серого фартука лекаря, – парировала я и отвернулась, ставя точку в разговоре сомнительной ценности.

Поспешно вернулась на свой стул, зубами разодрала упаковку и сжала бинт пострадавшей ладонью. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь в руке и висках.

Арктанхау остался стоять на прежнем месте. Со скучающим видом облокотился на стойку поста и следил за мной взглядом кота, приметившего жертву.

– Ты могла бы…

Что я там гипотетически могла по мнению северянина, так и осталось невысказанным. Полное боли «А-а-а!» вырвалось из-за глухо запертой двери, пронеслось по коридору и отскочило гулким эхом от стен. Послышалась подозрительная возня, уже через миг сменившаяся на отчетливые звуки драки.

– Нет, пожалуйста, нет! – взмолился кто-то тоненьким баском, что-то упало и разбилось, испуганно вскрикнула девушка, и все стихло.

Я в шоке таращилась на дверь палаты, куда пару минут назад декан факультета помощи и возвращения увел Глена. Арктанхау ухмылялся с видом «может, одумаешься и примешь мою помощь».

Тихо скрипнув, дверь в палату распахнулась. Напевая себе под нос прилипчивый мотивчик, в коридор вышел весь из себя довольный некронавт.

– Этот готов. Кто следующий? – Господин Горячий уставился на меня, на заляпанный кровью пол, кашлянул. – А вам, голубушка, прямая дорога в…

Искренне надеюсь, что не в морг, ибо кто ж этих некронавтов поймет!

– В пятую процедурную к адептке Знающей. Она у нас самая талантливая, – обрадовал господин Горячий и только тут заметил Арктанхау. – А, Кристен! Спасибо, что пришел. Там немного, всего пара шкафов. Вы с Аметрин быстро управитесь.

Старичок бодро пошаркал к северянину, а я встала на подкашивающиеся от страха ноги, дошла до пятой процедурной, робко поскреблась и заглянула внутрь.

– Да-да, заходите, – откликнулась лекарка в сером фартуке и белой блузке, подняла голову и мгновенно меня узнала. – Ты?!

Не менее шокированная, я застыла на пороге процедурной и во все глаза таращилась на ту самую блондиночку, что спорила на лестнице.

– Это ты адептка Знающая? – уточнила я, в надежде на маленькое чудо, но увы.

– Я! – с вызовом и угрозой ответила девушка, готовая чуть ли не драться. – Шантажировать пришла?

– Ты за кого меня принимаешь! – возмутилась я.

В коридоре послышались шаги и характерный стук переносимой мебели обо все выступающие поверхности.

– Касатики, несите вот эту этажерку в травматологию, потом тот шкаф в лаборантскую, а все остальное в пятую процедурную! – крикнул господин Горячий где-то совсем близко.

Лекарка тоже услышала эту фразу и поменялась в лице, из чего я сделала вывод: она явно знала про помощь Арктанхау и, видимо, не просто так сидела в засаде именно в этой процедурной.

С блондинки мигом слетела вся ее враждебность. Она решительно вскочила и подбежала ко мне.

– Про спор никому ни слова! – прошептала Знающая, молитвенно складывая руки перед собой.

– Само собой, – кивнула я и протянула все еще кровоточащую ладонь. – Сделай что-нибудь, а?

Лекарка охнула и поскорее усадила меня на кушетку. Зачем-то сунула ватку с нашатырем, подкатила металлический столик и принялась за рану. Промыла, стянула края специальными скобами, заменявшими лекарям возню с иголкой и нитками, а потом закрыла порез марлевой салфеткой, пропитанной какой-то гадостью. Гадость по цвету напоминала заросшее ряской болото и воняла так, что нашатырь казался изысканным парфюмом.

– Это что? – насторожилась я.

Кто знает, на какую подлость способен ближний. Чужая душа – потемки. Женская душа – потемки, в которых пылают котлы и пританцовывают гормоны.

– Специальный состав для перевязки. Способствует заживлению, регенерации и безболезненной смене повязки. Бинты и вата обычно присыхают, приходится дергать и тревожить уже подсохшую рану, а этот состав отходит на раз-два… – заученно выдала Знающая, явно думая о чем-то своем.

Вероятнее всего, об Арктанхау, который как раз нагрянул в пятую процедурную в компании шкафа и здоровенного тролля, поддерживающего другой конец. Лекарка поспешно щелкнула ножницами и спрятала конец бинта под повязку.

– Все. Готово, – быстро проговорила она. – Завтра подойди, проверю состояние. И если все хорошо, то выдам бинты и антисептик, будешь сама следить за раной.

Я повертела перебинтованной рукой, опустила рукав комбинезона и заговорщически улыбнулась Знающей.

– Удачи. С этим парнем она тебе точно пригодится.

Арктанхау словно почувствовал, что говорят о нем, повернул голову. Блондиночка отчего-то сильно смутилась, бросилась собирать инструменты и освобождать столик. Поэтому насмешливо-ледяная улыбка досталась мне одной.

Интересно, и как лекарка рассчитывает очаровать этот айсберг?