Читать книгу «Глубина: Прыгун» онлайн полностью📖 — Марцина Подлевского — MyBook.

9. Конфликт

Прежде чем мы перейдем собственно к расчетам, следует вспомнить, что вектора, скорости, ускорения, а также показателя массы и самого гистерезиса недостаточно для определения положения корабля в конкретном четырех- или даже трехмерном пространстве. Глубина управляется собственными законами перемещения энергии и материи, и основанные на математических формулах выводы в ее случае неприменимы. Поэтому, чтобы рассчитать вероятность материализации корабля в заданном пространстве, требуется, во-первых, хорошо знать результаты предыдущих прыжков, в которых данные конкретного корабля, такие как тоннаж или точка отправления перед самым прыжком, совпадают с нашими, и, во-вторых, знать координаты глубинного эха. Как известно, глубинный прыжок ускользает от нашего понимания материи и времени, и потому, вполне вероятно, что глубинное эхо, сопутствующее возвращению из Глубины, может возникнуть перед этим самым возвращением в нашей Вселенной, в виде его предвестника в соответствии со средневековой теорией Шредингера и Гейзенберга.

Математический альманах Научного клана, фрагмент главы «Экстраполяция глубинных прыжков»

Впервые Пинслип поняла, на что способны мужчины, в библиотеках Дурдома.

Серая, лесистая и покрытая вечной мглой Центральная психиатрическая планета Альянса весьма напоминала ее родную планету, Еврому-7. Там тоже были леса и туманы, хотя Еврома выглядела иначе – почти сказочная и прежде всего таинственная, полная древних руин, журчащих среди деревьев родников и старинных курганов. И она не была столь знаменита, как Дурдом, значение которого заметно выросло после того, как участились неудачные глубинные прыжки.

В растущем, словно лавина, количестве аварий обвиняли Научный клан, хотя трудно было понять, шла ли речь о производимом Кланом стазисе или о серии неисправных глубинных приводов, произведенных ОКЗ, Объединенными космическими заводами, находившимися под юрисдикцией как Клана, так и Альянса. Ответственные за массовое производство кораблей ОКЗ, располагавшие невообразимым богатством, которое было сосредоточено в руках их шефа Астиса Кореля, считавшегося одним из самых могущественных людей в Выжженной Галактике, с легкостью переложили вину на субподрядчиков, независимые верфи, Научный клан и даже стрипсов, помогавших разрабатывать программное обеспечение для стазис-навигации. Со временем выяснилось, что дело связано с коррупцией одного из сотрудников Кореля, который решил передать часть производства глубинных приводов неким подозрительным, но дешевым верфям во Внешних системах.

Дело было расследовано, виновные наказаны, и после «глубинного срыва», как назвала его пресса, производство снова возобновилось. Однако это никак не отменяло того факта, что сошедшие с ума после неудачных прыжков экипажи нужно было куда-то девать, притом так, чтобы дело было легко замять. Дурдом казался самым лучшим решением, а его библиотеки – идеальным местом для ожидания смерти.

Библиотеки занимали обширную часть госпиталя номер три, в котором находилась Вайз. Большие, казавшиеся пустыми здания напоминали монолиты. В соответствии с директивами Альянса, все они были не чем иным, как контролирующими пациентов компьютерами с кастрированным на сорок процентов искином, внедренным в модули памяти, которые представляли собой своего рода библиотеки данных, установленные в составлявших часть инфраструктуры компьютерах, – собственно, поэтому комплекс назывался именно так, а не иначе. Могло показаться, что душевнобольные предоставлены здесь сами себе, но Дурдом славился своими превентивными технологиями, и, не будь он психиатрической планетой, можно было бы считать, что некоторые из них подпадают под Машинный риск.

Пациенты находились под постоянным наблюдением, а вживленные чипы сильно модифицировали их персонали. Таким образом, безумцев можно было в любой момент усыпить или обездвижить с помощью нейронной блокады. Персонал Дурдома называл это «отключением».

Пинслип прогуливалась по уродливому лесу Дурдома, где стволы деревьев выглядели так, словно страдали странным параличом, когда на глаза ей попался один из пациентов. Он сидел на толстой ветке, одетый в рваную больничную форму. Уже сам вид его одежды должен был заставить ее задуматься, но Вайз лишь ускорила шаг, полагая, что ей удастся избежать встречи с незнакомцем.

– Красавица… – прошептал пациент. – Краса-а-а-вица…

Вайз молча свернула влево. Корпуса госпиталя номер три находились недалеко, и ей хотелось успеть получить очередную дозу лекарств – приступы страха в последнее время ослабли, и она была уверена, что это заслуга прописанных ей медикаментов.

– Знаешь, что там, в Глубине? – спросил пациент. Повернувшись, она увидела, как тот ловко спрыгнул со своей ветки, словно какой-то древесный зверь. Он был весь в крови, и до Вайз начало доходить, что он пытался добраться до одного из чипов. Мало кто решался на подобное – защищенный персональ мог в процессе отключить доморощенного хирурга. – Там ты, – пояснил он. – И там я. Вечно. Вечно. Вечно. Вечно.

Она побежала, но пациент оказался проворнее, Контроль Дурдома должен был заметить, что ситуация становится опасной, но, видимо, отключить безумца не удавалось.

Перепрыгнув через искривленный корень, Пин выбежала на дорожку, ведшую к одному из монолитов. Она уже видела, что автономное здание освещает ее датчиками, – там знали, что происходит. Но пациент был быстрее. Схватив Пин сзади, он опрокинул ее на спину и начал сдирать с нее форму.

– Я только раз всажу, – пообещал он. Лицо его напоминало потрескавшуюся маску. – И раз. И раз. И еще раз!

Именно тогда она сделала то же самое, что и сейчас.

Месье застонал и судорожно дернулся, а затем его потное тело сползло с нее на пол кают-компании. Вайз столкнула его полностью, заметив, как из разбитой головы течет тонкая струйка крови. Когда он на нее набросился, она врезала ему первым, что попалось под руку, – по случайности это оказалась одна из расставленных по всему кораблю игрушек Хаба.

Тански любил их собирать, иногда используя детали от предыдущих, – маленькие, обычно автономные, машинки или логические игры на примитивных подсистемах. На этот раз ей попалась механическая птица, постоянно раскачивающаяся туда-сюда благодаря простой силе отталкивания магнитных полей, подключенных к ядерным батарейкам. Игрушка оказалась на удивление прочной.

Пинслип уже один раз едва не изнасиловали. И этого раза ей вполне хватило.

Стараясь не отводить взгляд от лежащего тела, она медленно поднялась на ноги. Месье выглядел не так, как обычно, – в бесчувственном состоянии от его похоти и наглости не осталось и следа. Пинслип шагнула к выходу из кают-компании, но дальше двинуться не смогла – лишь стояла и тупо смотрела перед собой, дожидаясь, пока ее тело, разум и пространство вокруг заполнит знакомый холод.

А потом дверь в кают-компанию открылась, и вошел худой неопрятный Хаб Тански.

Эрин Хакль устала от информации.

Информации о том, что произошло на «Суматохе». Информации о секретах и планах пассажиров «Лазурного полета». Информации о запрещенных пространствах, исследуемых «Ио» – черным кораблем Погранохраны, на который она попала какое-то время назад, – и информации о реальном бессилии пограничников, которых представляли человечеству как бдительное око известной Вселенной. Информация эта, особенно в последнем случае, всегда оказывалась чересчур преувеличенной.

И потому она решила, что информация насчет встречи Миртона Грюнвальда и Тартуса Фима ее не интересует.

Во имя Напасти, зачем ей эти сведения? Каждый раз новое знание оказывалось чересчур тяжким бременем. Хотя Эрин и без того была уверена, что знает, о чем шла речь.

Фим выглядел один в один как контрабандист из дурацкого голофильма. Наверняка они с Миртоном переправляют какую-то контрабанду. Пакуют вместе с белковыми лишайниками с Бурой Элси и продают тому, кто больше заплатит.

Она угодила на корабль какого-то напастного торговца наркотиками.

Собственно, если подумать, Грюнвальд именно так и выглядел – постоянно какой-то помятый, потрепанный, странно полусонный и, похоже, всегда поддатый. «Ну и выбрала же ты себе капитана, Эрин, – подумала она. – Чудесно. Просто великолепно».

Сидя в кресле первого пилота и разрываясь между чувством обреченности и злостью на саму себя, она смотрела на навигационный монитор. Оба все еще соединенных между собой корабля дрейфовали в пространстве сразу за двойной системой пограничных мертвых планет на орбите Гадеса, Игнис и Юноны-Б. Сложные гравитационные взаимодействия обоих небесных тел и их спутников накладывались дрожащей волной на большинство показаний, которые корректировал кастрированный искин корабля.

Зеленое пятнышко станции Гадес-сигма мигало в самом верху экрана – Эрин могла сколько угодно сканировать траекторию подхода, чтобы очистить сигнал, но все время попадался какой-то создававший помехи в показаниях мусор. Не помогали также пульсации далеких глубинных эхо и разрывов Глубины – знак, что официальный торговый путь находился недалеко, всего в половине светового года отсюда. Что ж, по крайней мере, тут было пусто.

Хакль, уставшая и смирившаяся с судьбой, потянулась к термокружке с кофе, взятой полчаса назад в кают-компании. Жидкость все еще была теплой. Эрин отхлебнула глоток, позволив себе на миг забыть о Миртоне, «Ленточке», Тартусе, контрабанде и записанных в Потоке контрактах. «Контрактах, которые не разорвешь, – мысленно поморщилась она. – По крайней мере, без последствий».

А потом все изменилось.

На мониторе, словно пятно из белых пикселей, возникло мощное глубинное эхо, предвещающее появление какого-то крупного корабля всего в ста километрах отсюда. Отставив термокружку, Хакль машинально ввела команды на клавиатуре навигационной консоли, передавая полученные данные для автоматического сканирования.

– Кто там, во имя всей… – прошептала она.

Глубинные эхо, загадочные предвестники открытия Глубины, носили случайный характер – они могли как появиться, так и нет, но если уж они возникали, то это наверняка означало прибытие корабля. Бывало, что системы улавливали так называемое «эхо эха», или предвестники собственно эха, но их относительно легко было отличить при наличии соответствующего оборудования. Насколько знала Эрин, таким образом удавалось выигрывать некоторые схватки во время Машинной войны: обладавшие исключительными способностями астролокаторы могли с помощью компьютеров предвидеть появление собственно эха, соответственно, с намного большим опережением предвидя прибытие кораблей Машин.

Тем временем сканер завершил работу и выдал предполагаемую величину и время прибытия корабля.

– Не может быть, – прошептала Эрин. Эта скотина и впрямь была крупной, наверняка крейсерского класса, а может, и больше. Суперкрейсер? Чушь. А может, все-таки?..

Не веря собственным глазам, первый пилот «Ленточки» протянула руку к интеркому и замерла, заметив еще два, намного меньших, пятна глубинного эха. Оба предвещали прибытие кораблей среднего тоннажа, каждый в окрестностях разрыва, который система уловила в самом начале. Расстояние составляло всего около трехсот с небольшим километров. Три прибытия? В этом захолустье, где-то во Внешних системах? Откуда? Облизнув внезапно пересохшие губы, Эрин нажала кнопку интеркома.

– Говорит Хакль, – сухо проговорила она, стараясь ничем не выдавать своих чувств. – Три неожиданных прибытия из Глубины в нашем секторе. Повторяю: три неожиданных прибытия из Глубины в нашем секторе. Примерное время до первого: пятнадцать минут. Повторяю: пятнадцать минут. – Она мгновение поколебалась, понятия не имея, когда прибудут остальные корабли. Первого ей более чем хватало. – Предполагаемый класс корабля первого контакта: крейсер, – сообщила она и добавила: – Конец сообщения.

Эрин отпустила кнопку. «Если это контролеры на крейсере Альянса с эскортом эсминцев, – подумала она, – то с наркотиками на борту нам крышка. Раз уж ты меня во все это втянул, Миртон, то лучше придумай что-нибудь, иначе я яйца тебе оторву».

Хаб замер на долю секунды, анализируя ситуацию. Выглядевшая относительно понятно для обычного наблюдателя, для Тански сцена разбилась на фракталы и сети данных – стоящая у двери Пинслип с мертвым неподвижным лицом, столь же неподвижный, а может, и мертвый Месье, сверкающий на полу голыми ягодицами. Изнасилование, понял Хаб. Или попытка изнасилования. Кто же иной, как не механик? «Вполне предсказуемо», – усмехнулся про себя Тански.

И сколько же в связи с этим неожиданных возможностей…

– Похоже, у нас проблемы, малышка? – учтиво начал он, не глядя на Вайз и склонившись над жирной тушей Месье. – Посмотрим, – он дотронулся до шеи механика, проверяя пульс. – Жив, – с едва скрываемым весельем сообщил он. – У Гарпаго встреча с капитаном, но если поднапряжемся, сами оттащим беднягу в лазарет. Если, конечно, удастся войти в кабинет господина доктора, но вряд ли с этим будут сложности, уж точно не для этих пальчиков, – он взмахнул пальцами, словно ударяя по невидимой клавиатуре.

Слова его, похоже, привели Пин в чувство. Девушка открыла рот, словно собираясь что-то сказать. Тански приложил ладонь к уху, зная, что жест выглядит комично, но именно это больше всего ему нравилось.

– Да? – ободряюще спросил он. Пинслип повернулась к нему, и лицо ее тотчас же превратилось в гневную маску.

– Он пытался меня изнасиловать, – отчетливо проговорила она.

– Ну конечно, – кивнул Хаб. – Достаточно раз на него взглянуть, чтобы понять, какие мыслишки варятся в этом ржавом горшке, что у него вместо черепа. Но, малышка, стоит ли устраивать из этого скандал? Ты должна понимать, – словно извиняясь, продолжал он, – что находишься на корабле нашего любимого капитана не так давно. Напасть, как и все мы, – он развел руками, демонстрируя самые лучшие намерения. Пин бесстрастно смотрела на него. – Могу поспорить, что Миртон вряд ли обрадуется конфликту на борту, поводом для которого стали вы оба – и ты, и Месье. Пока что ты отлично справилась, – признал он. – Но у Грюнвальда нет никакого желания решать конфликты внутри команды. Ты же его видела… Он все время пьян, и голова у него как в тумане. Так что, пожалуй, придется тебе справляться самой. Так, как и раньше.

Хаб замолчал, ожидая произведенного своей тирадой эффекта. Вайз не походила на особо строптивую, но он подсознательно чувствовал, что она способна его удивить. Если именно она была самым слабым звеном, возможно, направить ее действия в нужное русло было проще, чем он предполагал… но он вовсе не был в этом уверен. Во всяком случае, не сейчас, после ее реакции на приставания Месье. «Впечатление порой обманчиво», – вздохнул Тански.

А может, и нет.

– Что ты предлагаешь? – спросила она.

Хаб почувствовал в ее тоне неприязнь, но тут же замахал руками, пытаясь отогнать возможные опасения. Кризисная ситуация, решающий момент. Чудесно. Тански обожал кризисы. Они, и только они позволяли увидеть траекторию полета мушек-людей, векторы их мечтаний и стремлений.

– Оружие, – почти с нежностью ответил он. – Разве не ясно?

– Какое оружие, Тански?

1
...
...
17