Пилот прошел в маленькую комнатку с дверью в дальней стене – очевидно, шлюзовую камеру. Засипел воздух, и одна створка отошла в сторону. Вторую перекосило, и она застряла в пазах, негромко постукивая ограничителем.

Хантер протиснулся в узкий проем и оказался в просторном зале. Внутри было совершенно пусто, если не считать перевернутого стола и решетки с надписью «Электрощит». Хантер провел рукой по полу: пальцы остались чистыми. Ни пылинки. Поразительно!

– Впечатляет? – вдруг спросил по-кериански дружелюбный мужской голос. Он словно сладким потоком лился с потолка и стен. – Электростатическая обработка.

Хантер вздрогнул:

– Ты еще кто такой?

– Прошу вас говорить по-человечески. Речь агрессивных приматов мне неинтересна. Все настоящие люди знают язык с рождения.

– А… Так ты не понимаешь?

– Понимаю. Не вижу смысла общаться на языке животных.

– Да что за «агрессивные приматы» такие?

– Это псевдоразумный вид, который самонадеянно называет себя «хомо сапиенс». Его чудовищные злодеяния превзошли все возможные границы. Вы же настоящий человек. Вот и говорите нормально, оператор. Пожалуйста.

Хантер попытался ответить по-кериански, но у него так и не вышло произнести непривычные звуки. Получилось нечленораздельное бормотание.

– Вы, наверное, воспитывались агрессивными приматами, – в голосе незнакомца сквозило сочувствие. – Тогда пишите! Видите терминал?

– Какой еще терминал?

Раздались несколько гулких щелчков. Из стены, которая казалась совершенно гладкой, выскочили дисплей и клавиатура с керианскими символами. С потолка опустилось мягкое кресло.

Хантер сунул разрядник в карман, сел и напечатал, тыкая пальцем в знакомые, но неудобно расположенные буквы:

– Ты вообще кто такой?

– Мы – Нестор-4.

– Ага! Имя-то тебе дали животные! – воскликнул Хантер.

– Вот еще! Мы – нейронная сеть обратной рекурсии. Четвертая модификация, – ответил Нестор, несмотря на реплику на языке «агрессивных приматов».

– Искусственный интеллект, значит?

Нестор молчал. Хантер вновь начал набирать вопросы на клавиатуре:

– А я кто, по-твоему? Кстати, можешь на «ты». Мне так удобнее.

– Ты – человек-оператор, – с уважением произнес Нестор. – Только одежда у тебя от приматов. Она мешает работать. Смотри сам.

На дисплее появилась картинка – видеозапись забега в тоннеле. Пулеметы дают залп… Хантер исчезает и тут же появляется позади турели.

Нестор прокрутил запись чуть назад. Камера успела «схватить» пилота всего один раз. Картинку смазало, но кое-что разглядеть было можно. Китель, обычно чуть свободный, плотно облегал тело, натянувшись, точно от сильного ветра. На спине, ткань, напротив, собралась складками.

– Теперь понятно? – спросил Нестор и погасил экран, оставив лишь курсор. – Одежда не успевает за тобой.

– Так-сяк. Зачем ты в меня стрелял, собака страшная? – Хантер не удержался от ехидства.

Нестор безо всякой обиды «проглотил» реплику. Да и умел ли он обижаться?

– Это был тест. Если ты – оператор, то замедлишь время и легко увернешься от пуль.

– А бой с Чемпионом – это что тогда?

– Тоже тест. Этап операции «Милосердие». Тебя, видимо, прислали по ошибке. Если бы ты не стал драться, все разъяснилось бы само собой. Но ты, оператор, предпочел прервать эксперимент досрочно, признав невозможность снизить агрессию приматов. Я уважаю твой выбор, каким бы он ни был.

Вот, оказывается, откуда появился «гуманный» бокс! Вот кто превратил поединок в его компьютерную имитацию! Керианцы хотели сделать всемогущих людей – «приматов» более человечными. Но если так, то кто тогда они сами?

– Что дальше будет? – Хантеру показалось, будто пальцы сами выбили на клавиатуре вопрос.

Несколько секунд Нестор колебался. Потом неуверенно ответил:

– Будет… ласковый дождь.

– Что?

– Процедура под кодовым названием «Ласковый дождь». Полное уничтожение агрессивных приматов.

– Как? При помощи чего, тундрюк?

– Понятия не имеем. Нам не сказали. Обратитесь к мыслителю. Или спросите у мнемоников через координатора.

Хантер задумался. Разумеется, искусственный интеллект не врет – ему это не нужно. Человеку… в его понимании, он открыл бы все тайны. Если бы, конечно, хоть что-нибудь знал.

Хантер встал, протиснулся в шлюзовую камеру и уперся в силовое поле. Попытался пройти сквозь него, но упругая «подушка» оказалась непроницаема.

– Эй, чугунок! – закричал Хантер, сложив руки рупором. – Выпусти меня!

Нестор не ответил. Пилот вернулся в зал и снова сел за клавиатуру.

– Сними силовое поле, – написал он.

– Не имеем права согласно протоколам безопасности. Снаружи серьезная угроза. Пока все агрессивные приматы не будут уничтожены, ты должен оставаться здесь.

– Слышь, ты, нацист электронный! Я и сам наполовину агрессивный примат… – Хантер тяжело вздохнул. – По матери. Гибрид, одним словом.

Нестор презрительно хмыкнул:

– Соитие между человеком и приматом противоестественно и отвратительно. Из-за неполной совместимости дети от таких сношений рождаются крайне редко. Но раз уж это происходит, то всегда рождается полноценный человек.

– Это тебе не забыли рассказать?

– Мы участвовали в генетических экспериментах, – скучно, как преподаватель на лекции, произнес Нестор. – Мы принудительно скрещивали добровольцев из людей с захваченными приматами. Использовались как искусственные, так и естественные методы оплодотворения. Вывести новую расу не получилось. Гены примата полностью подавляются. Кто мать, а кто отец, не имеет значения.

С минуту Хантер сидел, потрясенный. «А я-то считал, после Миссии меня ничто не может испугать или удивить. А вот, смотри ж ты, чуть не рехнулся от такого… воин без страха и совести» – мысленно упрекал он себя. Затем отстучал на клавиатуре:

– Выпусти меня, а?

На дисплее появилось матовое яйцо – летающая машина Вилли Пата. Несколько секунд Нестор следил камерой, как она то взмывает высоко над кронами деревьев, то спускается почти к земле. Потом произнес:

– Угроза со стороны летающего объекта приматов. К сожалению, я не могу его сбить. Придется ждать. Может быть, несколько лет.

– Но я умру от голода!

Из отверстия в стене выскочила кружка. Совершенно чистая. И пустая. Наверное, запасы еды на керианской базе давно закончились. Или отказал пищевой регенератор. Но Нестор, судя по всему, об этом не догадывается, несмотря на видеокамеры. И если отсюда не выбраться – можно даже свет не тушить! Он сам погаснет.

Хантер подошел к распределительному щиту и открыл решетку. Внутри поблескивали металлические шины, да темнели ряды автоматических выключателей.

– Ты что собрался делать? – спросил Нестор.

– Догадайся сам! С трех раз! – Хантер один за другим щелкнул автоматами. Выключились лампы, но тусклое мерцание силового поля по-прежнему отсвечивало из коридора. Пожалуй, так решить проблему было бы слишком просто. Хантер вернул рычажки на место, оставив в положении «выключено» только автомат с надписью «охрана периметра».

– Немедленно включи турели! – в голосе Нестора промелькнули напряженные нотки. – Ты подвергаешь себя опасности!

Хантер сел в кресло и прижал пальцы к вискам. Логика собратьев ускользала от его понимания. Предусмотреть аварийное выключение турелей они смогли, но почему управление защитными полями оставили на откуп искусственному интеллекту? И как сочетаются между собой сложная нейросеть и ручное управление пушкой Гаусса? Ответы на эти вопросы не мог дать никто. Или…

– Кто такой Лефё? – напечатал Хантер.

– Наш поверенный.

– Как ты с ним связываешься?

– Через телебашню. Он сейчас в первой студии. Но сюда ему доступа нет.

Снова мимо. И вдруг Хантера осенило. Он плотоядно ухмыльнулся и написал:

– Мне нужна девушка. Я же не могу здесь жить один. Если ты занимался экспериментами по скрещиванию людей и приматов, то должен знать о потребностях человеческого организма.

С минуту Нестор молчал. Больше всего Хантер боялся, что тот ляпнет нечто в духе «у тебя на уме одна мерзость». Но вместо этого искусственный интеллект неуверенно произнес:

– Я… не могу ни с кем связаться. Они как вымерли!

Хантер прикусил язык. Он едва не проговорился, что планета Кера давно погибла в пламени собственной звезды. Ее трагическая участь вошла во все учебники, как пример преступного легкомыслия самих же керианцев. Кто знает, как это воспримет Нестор?

– Может, ты мне хотя бы из приматов кого-нибудь присоветуешь?

Если бы у искусственного интеллекта была голова, он бы обязательно замотал ей так, что по комнате пронесся бы вихрь:

– Они же все обречены. Хотя постой. Есть один вариант – она… не совсем обычная. Тебе подходит?

На дисплее появилось изображение заплывшей жиром женщины, развалившейся на диване. Пилот подскочил от радости: Жильда в ее сценическом образе!

– Конечно! – воскликнул Хантер.

– Тебе придется самому забрать ее из города, – теперь Нестор не обращал внимания на то, на каком языке говорил собеседник. – Только это очень опасно.

– Вероятная смерть лучше неминуемой. Но я сделаю по-другому. Захвачу летающую машину. Я же долго воспитывался приматами. Знаю все их уловки. Верь мне.

Хантер встал, протиснулся в шлюз и приблизился к силовому полю. Во рту пересохло.

– Ну?! – хрипло выкрикнул он.

Голубое сияние мигнуло и погасло. Хантер вышел в коридор. Синие лампы по-прежнему рассеивали мраку. Мертвая турель уставилась в пол короткими гладкими стволами. В лицо дул теплый ветер.

Хантер выскочил наружу, зажмурился, прикрыв глаза руками, и громко чихнул. Хлынули слезы.

Сверху послышался негромкий свист. Сквозь пальцы Хантер увидел зависшую над поляной летающую машину. Он выпрямился и скрестил руки над головой, запрещая посадку. Вилли послушался и матовое «яйцо» резко, как будто под ним сработал заряд взрывчатки, взмыло в небо. Хантер пробежал через лес и указал на берег ручья.

Маленькие рыбки до сих пор плескались в воде – их не касалась никчемная людская суета. Машина Вилли Пата зависла и медленно коснулась земли. Хантер дотронулся до гладкого металла. Виртуальная дверь втянула пилота, и он тут же очутился внутри, увидев спину Вилли. Тот склонился в пилотском кресле над пультом и мертвой хваткой вцепился в ручки управления.

– Ну, хватит. Отпусти, – Хантер едва отодрал пальцы изобретателя от рычагов.

Вилли перебрался в соседнее кресло:

– Летим обратно? Все готово, настроено. Система навигации захватила маяк на Полигоне – через минуту мы будем дома!

Хантер покачал головой:

– Надо кое-кому вломить по самое не балуйся!

– Мне нехорошо, Хантер! Я чувствую себя как-то не так. У меня нехорошее предчувствие. Может, сначала домой? Еще один маяк я оставил у гостиницы, теперь уж даже наши разгильдяи не проворонят планету. Даже несмотря на маскировочное поле! Почему никто не прошелся по участку гравитационным сканером?

– Потом разберемся, дружище! А что тебе плохо – так мне тоже не по себе! Я здесь такого насмотрелся – жуть!

Хантер поднял «Трину» и повел ее туда, где в небо вонзалась ребристая игла телебашни.