Глава 8. Забытая деревня

Клим по командам Максима повел автобус вдоль железнодорожных путей. Машина, переваливаясь на выбоинах, неторопливо катила по автомобильной колее под насыпью. Мелькали почерневшие шпалы, один за другим сменялись погасшие светофоры и, казалось, этой дороге не будет конца.

– Пожалуй, пешком мы до вечера не дошли бы до ночлега… – сказал сам себе Максим и увидел проселок, уходящий от железной дороги в лес. – Поворачивай! Нам туда!

Автобус, словно качающаяся на волнах лодка, поплыл по узкой просеке. Деревья, точно великаны, с шелестом и скрежетом ощупывали машину ветками-руками. По крыше стучал дождь, грязь чавкала под колесами, но в салоне было тепло и сухо. Мотор легко тянул машину по раскисшему грунту. Гудение мотора убаюкивало, и Максим понемногу заснул.

Он пролетел по длинному, ярко освещенному коридору с выбеленными стенами и очутился в палате. Той самой палате, где он когда-то выбрал Зону – альтернативную реальность. Пойди он по другому пути, много хороших… и плохих людей остались бы живы. Но сам Максим сгнил бы в психбольнице, привязанный к койке и обколотый лекарствами. Увы, сейчас уже исправить ничего было нельзя.

Словно из тумана материализовалось искаженное злобой лицо матери. С ярко накрашенных губ – единственного цветного пятна в черно-белом мире – сорвались гневные, жалящие слова:

– Теперь ты понимаешь, почему я хотела тебя извести? Это ты во всем виноват! Ты!

Максим очнулся. Автобус тем временем выехал из леса. Дорога здесь разделялась надвое. Первая ветвь шла через поле, вторая – в сторону, вдоль опушки. Клим повел машину прямо. Но что-то здесь было не так. Максим вскочил, но крикнуть «тормози» уже не успел.

Автобус клюнул носом, наклонился и ушел по капот в болотную жижу. Борис вышиб прикладом дробовика заднее стекло и выбросил на твердую землю Толяна. Только после этого он и Олег, забрав вещи, покинули автобус.

Максим схватил рюкзак – ружье он не снимал с плеча никогда – выскочил наружу и помог выбраться Климу.

– Спасибо! – сказал тот, с досадой глядя, как автобус, булькая, погружается в трясину. – Моя вина. Не спросил, куда ехать. Машину жаль… Новая.

– Забей. Главное, что все живы. Нас Зона транспортом обеспечила, она же его и отобрала. Не удивлюсь, если в другой раз мы этот автобус обнаружим на стоянке целым и невредимым.

– Вот даже как?

– Мы, похоже, нашли новую постоянную аномалию. Станцию Курганная… Ладно, идем дальше. Пешком.

Толян, похоже, потерял дар речи от потрясения. Во всяком случае, от него никто не услышал ни жалоб, ни обвинений. Он просто нацепил свой рюкзак на плечи и зашагал вдоль опушки.

Так, без приключений, прошел остаток дня. Начало смеркаться, и Максим забеспокоился: он не мог найти ночлег. Нигде не было видно даже самой захудалой избушки, не то что многоэтажки, поселка или городка. Экспедиция наверняка погибла бы в полном составе, если бы не предчувствие Максима и острое обоняние Толяна.

Грунтовка снова углубилась в лес – его край образовывал уступ. Видимо, те, кто строил дорогу, не захотели его обходить. Стемнело настолько, что двигаться приходилось почти на ощупь. В чаще кто-то рычал. То и дело трещали ветки. В любую секунду этот «кто-то» мог напасть на бредущих гуськом людей.

– Это та дорога, – бормотал Максим себе под нос. – Та! Я не мог ошибиться. Убежище здесь, совсем рядом.

– Стойте! Стойте! – воскликнул Толян. – Гарью тянет. Что-то горит!

Максим пригляделся и увидел сквозь просветы между деревьями мерцание огней. То тут, то там вспыхивали оранжевые светлячки. Если бы Максим точно не знал, куда смотреть, он бы ничего не увидел.

Дальше двигались осторожно, внимательно глядя вперед. И все равно лес, вернее, перелесок, кончился неожиданно.

Максим увидел широкую поляну, ограниченную с одной стороны деревьями, с другой – речушкой, через которую был переброшен вполне современный бетонный мост. У воды сгрудились несколько изб, сложенных из почерневших от времени бревен. На опушке же полтора десятка человек с факелами отплясывали странный танец вокруг привязанных к высокому шесту парня и девушки. В дрожащем свете пламени их балахоны казались пропитанными кровью.

– Отпустите нас, пожалуйста! Мы вам ничего не сделали! – кричали пленники.

Но никто их не слушал.

Максим приказал всем лечь и достал монокуляр. Теперь он видел, что танцующие служители культа извивались, дергались, сводили и разводили руки, изображая какое-то существо, пожирающее пленников.

Из хоровода на середину круга выскочил бородатый мужчина – очевидно, глава культистов.

Он, трясясь, как при болезни Паркинсона, завыл заунывным голосом:

– Приди к нам, о лесной и болотный владыка! Твои верные слуги принесли тебе свежей еды! Вкуси же ее и снизойди до нас, презренных! Дай нам свою благодать!

Как бы в ответ на его слова деревья раздвинулись, и на поляне появилось чудовище высотой с трехэтажный дом. Оно было похоже на куклу, слепленную безумным ребенком из глины и веток: корявые, узловатые руки и ноги, тряпичная голова с единственным глазом посередине и широким зубастым ртом, всклокоченные соломенные волосы и обвисшие женские груди.

– Мы что, никак не поможем этим… – Толян чуть не плакал.

– Сиди тихо, если хочешь жить, – злобно шепнул ему на ухо Максим.

Существо несколько секунд постояло, словно выбирало, с кого начать, потом схватило парня когтистой рукой и потянуло его себе в рот. Раздался пронзительный крик. Монстр начал с ног, он медленно обгладывал мясо с живой жертвы, потом отгрыз ступни и голени, и продолжил смаковать ужин, обгладывая тело. Последним он с хрустом, точно мясной шарик, раскусил череп.

– Я больше не могу на это смотреть! – закричал Толян и выстрелил.

Удивительно, но он попал. Заряд волчьей картечи угодил чудовищу в ногу. Хромая, монстр бросился на вспышку. Он уязвим, материален, а значит, это не призрачная, неуязвимая сущность. Чудовище можно убить!

– Не стрелять! – крикнул Максим остальным. – Всем лежать! И раскрыть рты! Не то оглохнете.

Он достал из рюкзака противотанковую гранату, снял предохранитель и поднялся. Монстр приближался. Максим шагнул ему навстречу.

– Аааа! – заревело чудовище и протянуло корявые руки.

Ощутимо запахло кровью, человеческими внутренностями, землей и болотной жижей. Максим швырнул гранату, заранее зная, куда она попадет, и бросился в дорожную колею. Даже неверное, призрачное укрытие лучше никакого.

Грохот разрыва показался невыносимым, оглушительным. Пролетели какие-то куски, ошметки. Запахло сгоревшей взрывчаткой. Максим рискнул выглянуть.

От монстра остались только ноги и нижняя часть торса. Обрубок шагнул вперед раз, другой и упал. Палец на черной, кривой ступне задрожал и тут же замер.

– Они убили владыку! – раздались крики. – Бей их!

Культисты, побросав факелы, вытащили ножи и бросились на Максима и его спутников. Клим и телохранители открыли огонь – точный, наповал.

Культистов было много. Несмотря на потери, нескольким удалось прорваться. Олег захрипел и упал. Еще чуть-чуть, и все будет кончено. Не выживет никто.

Но небо уже посветлело. Вода в реке заблестела разноцветными искрами. Квадратное, сине-желтое солнце поднялось над горизонтом. И там, где его лучи касались культистов, они исчезали, рассыпались тончайшими пыльными облачками. Бородатый главарь бросился наутек – похоже, он был единственным реальным человеком среди порождений Зоны. Догонять его никто не стал.

Олег лежал на траве, уставившись в небо остекленевшими глазами. В горле торчала рукоятка ножа.

Глава 9. Новая попутчица

Толян с ужасом смотрел на тело. Максим чувствовал, что мажор переживает не за телохранителя: сломанный винтик можно заменить на новый. Толян смертельно боялся за себя. Его личная охрана сократилась наполовину.

– Мы еще легко отделались, – заявил Максим. – Ночью в Зоне на улице лучше не оставаться.

Клим вытащил нож из шеи убитого охранника. Он хотел что-то сказать, но его прервал слабый стон со стороны леса.

– Помо… гите. Развяжите меня…

Девушка у шеста была жива. Максим в считанные секунды добежал до нее, разрезал путы, посадил на траву и напоил минералкой.

– Тебя как звать?

– Настя… Морозова.

Девушку трясло, точно на улице стоял двадцатиградусный холод. Она оправдывала свою фамилию, как бы цинично это ни звучало.

Максим обнял Настю, прижал к себе и ощупал с ног до головы. Сделал он это не для того, чтобы понять, ранена ли она – он знал и так, что с ней все в порядке. Но и никакой похоти в его действиях не было и в помине. По ее развитому, плотному и упругому телу Максим понял, что Настя – не изнеженная мимоза, а тренированная спортсменка и туристка. Впрочем, вряд ли в Зону пойдет компьютерный червь. По доброй воле, по крайней мере.

– Рустам! – рыдала Настя. – Рустик! Его уби… ли.

Максим нежно погладил ее по волосам и плечам, успокаивая, но слова его полностью расходились с делом.

– Ты хочешь жить? – резко и грубо спросил он.

– Да…

– Тогда хватит распускать нюни! Встать и за мной! Время поплакать будет позже.

Максим выпустил ее из объятий и медленно пошел к своей группе. Настя отреагировала, скорее, на интонацию, чем на слова. Она поднялась и поплелась вслед за ним.

Клим разглядывал окровавленный нож.

– Жаль, я не убил бородатого раньше, – злобно и одновременно с досадой сказал он и выругался прямо при девушке.

Борис смотрел на тело коллеги равнодушно, словно то, что произошло, его не касалось.

– Тебе его совсем не жалко? – поинтересовался Максим.

– Олег и я – солдаты. Мы всегда готовы к тому, что сегодня случилось, – ответил обычно немногословный охранник. – Мне немного не по себе, только и всего. А вот ты, небось, рад?

– Нет… Я не рад, – и Максим повернулся к Насте: – Стрелять умеешь?

– Отец учил. Он фельдъегерь. Поезда со спецпочтой охраняет. Только я не очень способная ученица.

Максим осмотрел Настино облачение – туристические куртку и штаны серого цвета, хмыкнул «сойдет» и вручил ей рюкзак, ружье и патронташ Олега. Настя без возражений нацепила все на себя. Очевидно, ей требовалось хоть чем-то себя занять, чтобы забыть о гибели друга.

– Рустик меня позвал Зону посмотреть, говорил, что здесь можно много интересного найти, – затараторила Настя. – Мы шли, шли, все казалось хорошо, заброшки крутые, а потом эти в балахонах…

– Стоп! – Максим поднял руку. – Нам эти знания ни к чему. Да и тебе не стоит себя нервировать воспоминаниями. Надо осмотреть деревню. Вдруг там еще кого держат?

– Мы что же, Олега оставим здесь? – спросил Борис.

– Отнесем туда же. Оставим в каком-нибудь доме. Нужно идти быстрее. Иначе вновь застрянем до темноты.

Никого – ни пленников, ни случайно уцелевших культистов, в деревне не оказалось. Зато вся домашняя утварь – тарелки и горшки, ложки и вилки, даже кочерга – была на месте. Русские печи выглядели так, словно их только что побелили.

Задерживаться в страшном месте не хотелось – здесь все пугало, все напоминало о смерти. Клим и Борис отнесли Олега в погреб одного из домов – на ледник. Максим, отдавая дань погибшему, выстрелил в воздух и повел группу к мосту.

Дорога тянулась по широкому полю, открытому всем ветрам. Полуденное солнце жарило вовсю. Максим почувствовал себя мухой на огромном гладком столе. И где-то высоко и далеко кто-то стоял со свернутой в трубочку газетой в руке. В любую секунду на голову мог обрушиться сокрушительный удар.

Далеко впереди темнел перелесок, над которым виднелись крыши зданий, высокие градирни, башни и ржавые металлические конструкции. Значит, химический завод, отмеченный на карте, существует в действительности. Но что он такое – временное порождение, материальная иллюзия Зоны или постоянная аномалия, неизвестно. В любом случае, это как минимум убежище на ночь.

До завода пришлось шагать гораздо дольше, чем могло показаться на первый взгляд. Измученная Настя даже запросила привал, но Максим на этот раз был непреклонен.

– Когда дойдем, тогда и отдохнешь. Давай сюда рюкзак! Я понесу.

– Я возьму! – Клим забрал у Насти рюкзак, но ружье и патронташ оставил ей. – Пусть проводник занимается своим делом. Я еще пожить хочу. Желательно до старости.

Максим прислушался. Далеко в поле раздавалась стрельба, точно два батальона вели между собой жестокий бой. Но сейчас об этом не стоило беспокоиться.

– Если мы постоим еще немного, то можем не дожить до конца сегодняшнего дня. Слышите выстрелы? А вот сейчас пулемет…

– Нет, – с недоумением сказал Толян. – В другое время я подумал бы, что у тебя знатные глюки.

– Наверное, очередной провал во времени. Но это не по нашу душу. К счастью, нам в другую сторону. В противном случае мы могли бы оказаться где-нибудь под Ржевом в сорок первом году.

И Максим, закинув на плечо ТОЗик, нарочито бодро зашагал вперед.

Все же он окончательно вымотался, когда пересек лесополосу и приблизился вплотную к бетонной ограде с колючей проволокой поверх плит. Сколько в Зоне таких заборов – кто ж его знает?

Максим прошел немного вдоль серых, в выбоинах, плит и отыскал проходную – плоское здание с застекленным контрольно-пропускным пунктом и конторой кадровиков в пристройке. В стороне темнели ржавые ворота. В них упиралась промышленная железнодорожная ветка.

Максим, сделав остальным знак стоять, проскользнул в проходную, осмотрел коридоры и отыскал комнату охраны. Потрепанный диван, советская тахта, кресло, шкаф для одежды, тумбочки, электрический кипятильник и посуда – здесь было все, что нужно усталым путникам для отдыха. На перекошенном, запыленном портрете Ленина кто-то написал фломастером: «монстров нет». Рядом висела радиоточка с подключенными проводами. Отдельная дверь вела в уборную.

– Давайте сюда! – крикнул Максим прямо из двери, включив свет. – Здесь безопасно!

Коридор наполнился топотом ног в тяжелых берцах. В помещение по очереди ввалились все участники похода. Толян, кряхтя, скинул рюкзак, поставил на пол ружье и рухнул на диван. Таня упала в кресло. Борис и Клим сели на тахту. Максим закрыл входную дверь на засов и, достав из шкафа старый матрас, устроился на полу. Ружье он положил в постель рядом с собой.

Больше часа никто не мог даже пошевелиться. Толян захрапел. Таня тяжело дышала. Борис дремал, прикрыв глаза. Клим же достал из рюкзака книгу и начал ее читать. Двужильный он, что ли? Впрочем, в те структуры, откуда он явился, других не берут. Отбор там жесткий.

– Я рук и ног не чувствую, – простонал Толян. Очевидно, он проснулся. – Их просто нет!

– Завтра хуже будет. Но тебе все равно придется встать и идти, – Максим, кряхтя, поднялся и повернул ручку громкости радиоточки.