Меня уберегла от травм привычка истребителя застегивать ремни так, что едва можно пошевелиться. Тестю, похоже, досталось сильнее: он уткнулся лицом в приборную доску. На пол стекала струйка крови.

Я отстегнул ремни и попытался открыть единственную входную дверь, но она поддалась лишь на сантиметр. Заклинило. А по капоту мотора уже плясали языки пламени.

Перед глазами возникло почерневшее лицо Мэри, я отчетливо увидел ее ясный, печальный облик и расплывшуюся тушь вокруг заплаканных глаз. Нет, вряд ли она проронит хотя бы слезинку. Я представил, как она идет за гробом, и длинное черное платье колышется в такт ее шагам. А потом моя жена возьмет пистолет, и… Пистолет же!

Я выхватил оружие из ящика для перчаток и несколько раз нажал на спуск. Пули пробили в стекле аккуратные отверстия, от них паутиной расходились трещины. Ногами я высадил триплекс, вытолкал тестя наружу и вывалился сам.

Огонь почти охватил кабину, и я, ощущая спиной жар, потащил тестя прочь от рождественского фейерверка стоимостью двести тысяч долларов. Вдруг полковник дернулся, открыл безумные от боли глаза и хрипло простонал:

– Полегче, приятель! У меня, кажется, нога сломана.

Ничего. Пусть потерпит. Надеюсь, он получил хороший урок: в следующий раз будет слушаться профессионалов.

Только в голливудских фильмах-катастрофах спасатели отдают пострадавшему последнюю рубашку. На самом деле сначала нужно заботиться о себе. Не зря при разгерметизации салона пилот сначала надевает кислородную маску сам и лишь потом думает о пассажирах. Поэтому теплая куртка осталась на мне.

Даже многотонные авиалайнеры сгорают до конца всего за несколько минут. «Команч» быстро превратился в груду почерневших обломков, которые печально дымились на краю его последнего аэродрома.

– Где сотовый? – спросил я и пояснил: – Аварийный маяк, похоже, превратился в пепел.

– В бардачке… Зато у тебя есть пистолет.

– И три патрона, – мрачно пошутил я. – Один врагу. Второй – мне. Третий – вам.

Мороз понемногу крепчал, на черном небе ярко сверкали звезды и сияла почти полная луна – потепление нам не светит. В любом случае, если мы не выйдем на дорогу, то замерзнем насмерть. Вот она, судьба-злодейка: в самой технологически развитой стране мира мы умудрились застрять где-то в безлюдной пустыне между штатами Мэн и Нью-Хэмпшир! Причем без шансов на помощь – свой сотовый телефон я, разгильдяй, в который раз забыл дома.

Куда идти? Где ближайшее шоссе? Я вспомнил, что перед посадкой я видел железную дорогу. Не обращая внимания на стоны и проклятия тестя, я потащил его к спасительным рельсам. К моему счастью, он вновь потерял сознание, избавив меня от предположений о конце моей карьеры.

У противоположного края поляны, на самой опушке, мелькнула длинная серая тень. В лунном свете блеснули желтые глаза. К нам, похоже, пожаловал волк. Странно, обычно они бегут от огня и запаха дыма прочь, а этот, наоборот, пришел к пахнущему сгоревшим бензином костерку. Что привело его сюда? Голод? Желание полакомиться свежим мясом? Тогда нам крышка. Я не умею бегать со скоростью тридцать миль в час.

Зверь, припадая к снегу, приближался. Я вскочил во весь рост, закричал и замахал руками, надеясь отогнать врага. Бесполезно: мое хриплое карканье вряд ли способно напугать даже бурундука.

Вдруг волк словно засверкал тысячами маленьких блесток: заледеневшая шерсть встала дыбом. До меня донесся низкий рык. Еще секунда, зверь прыгнет и вцепится мне в горло.

Я выхватил пистолет и торопливо нажал на спуск. Пуля выбила фонтанчик снега у головы с высоко поднятыми вверх треугольными ушами. Я промахнулся, но вспышка и треск выстрела заставили навязчивого хищника отступить: он тенью метнулся в лесную чащу. Что, не нравится?

И все же через лес лучше не идти. Несколько минут я растерянно обшаривал глазами поляну и на самом ее краю увидел припорошенное снегом русло замерзшей речки. Ее берега – пусть и ненадежное, но все же укрытие от ненужного внимания.

Я почти сбросил тестя вниз – с раненым, конечно, нужно обращаться поосторожнее, но времени на нежности у меня не было. Незваный гость мог явиться в любую минуту.

Там, где я тащил полковника, темнели полосы обнаженного льда. Наверное, днем, при свете солнца, сквозь прозрачную воду можно было разглядеть дно. Сейчас же мне казалось, что там, внизу, беспросветный мрак преисподней.

Когда я почти дотянул тяжелую ношу до поворота, над которым светлела насыпь железной дороги, на меня уставились два желтых глаза. Проклятый зверь выследил нас.

– Джек… Брось меня. Беги, – полковник очнулся совсем некстати. – Пока он будет занят мной, ты уйдешь. Подумай о Мэри.

– Чуть позже. У меня еще есть…

– Я приказываю!

– Очень приятно. Я отказываю. Командир воздушного судна пока еще я.

Серая тень метнулась на лед, преградив мне путь. Я достал пистолет. Волк не испугался. Напротив, он приоткрыл пасть, оскалил белоснежные, будто вычищенные зубной пастой клыки и зарычал.

Я тщательно прицелился и нажал на спуск. Тишину прорезал вой, от которого мне стало не по себе.

Волк вытянулся и пополз к нам. Его задние лапы волочились по льду: наверное, пуля перебила позвоночник. Вот же упрямец!

– Есть! – радостно прошептал я, прицелился еще раз и снова выстрелил.

На этот раз пуля попала в голову: отчетливо сверкнули осколки кости. Волк глухо зарычал, уткнулся носом в лед и затих навсегда. Путь свободен!

Я сунул пустой пистолет в карман и вытащил полковника к насыпи, стараясь не смотреть на кровь, пропитавшую снег вокруг мертвого волка. Но едва я перевел дух, три новых зверя выскочили из-за деревьев. Значит тот, первый, привел сюда стаю. Вот теперь действительно все. Я сел прямо на землю и сжал холодную руку тестя. Он лишь кивнул мне в знак поражения.

Волки кружили вокруг нас, не решаясь нападать в открытую. Но наша гибель была лишь вопросом времени: кольцо постепенно сжималось. Еще немного, и самый храбрый хищник вцепится мне в горло. Вот сейчас…

Внезапно волков словно сдуло ветром. Миг – и серые тени растворились, скрылись за черной стеной деревьев.

– Слышишь? – губы тестя скривились в улыбке. – А?

Далеко в лесу, там, куда уходила железная дорога, послышалось негромкое тарахтение. Блеснула яркая искорка. Шум нарастал с каждой секундой, в чавканье маломощного мотора вплелось металлическое постукивание.

Я выскочил на насыпь и замахал руками, скрещивая их над головой, как сигналист на рулежной дорожке. Мне в лицо ударил свет автомобильной фары, установленной на квадратной металлической коробке с четырьмя маленькими колесиками. Дрезина заскрипела тормозами и остановилась. Из прицепленной к ней открытой вагонетки выпрыгнул широкоплечий, гладко выбритый человек с карабином – наверное, местный егерь. Он обвел нас цепкими, ясными глазами и спросил, указывая на полковника:

– Его можно перевозить или вызовем вертолет?

– Можно…

Вдвоем мы осторожно положили полковника в вагонетку.

– Мервин Хорн, лесничий, – представился незнакомец, вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Никто ему не ответил.

Хорн свистнул еще раз, снял с дрезины фару и посветил вокруг. Кровь отхлынула от его сурового лица.

– Джек, – с какой-то безнадежной тоской прошептал он. – Джек…

Но Хорн смотрел не на меня. Его пристальный взгляд был направлен под насыпь. Туда, где в предсмертных судорогах вытянулось бездыханное тело волка.

Лесничий посмотрел мне в лицо и понял все:

– Идем!

Мы спустились вниз.

– Глянь сюда! – коротко приказал Хорн.

Меня затошнило: из разбитого пулей треугольного черепа вытекал мозг.

– Не это! Ниже!

На темно-серой шерсти я разглядел отчетливый след от ошейника.

– Он хотел на нас напасть! – попытался оправдаться я.

– Джек хотел вас спасти. Не подпускал к стае. Я выпустил его, когда увидел ваш самолет и зарево от пожара.

– Огонь по своим, – вздохнул я. – Всего лишь огонь по своим…

– Поехали.

– А он?

– Все потом, – Хорн невесело усмехнулся. – Люди всегда важнее.

Мы забрались в вагонетку. Машинист дал сигнал, и неуклюжая дрезина, постукивая маленькими колесиками, печально поплелась по рельсам.

***

В больничном коридоре резко пахло формалином и, почему-то, свежим мясным бульоном. Я постучался и нахально вошел в палату. Тесть открыл глаза и указал на стул рядом с койкой:

– Что ж, Джек. Я вот что подумал. Перед нашим столь неудачным путешествием мне дали квоту: переобучить четырех агентов на «Лайтнинг» – F-35B. Да-да, это который с вертикальной посадкой и, как ты говоришь, с чемоданом вместо приборной доски. Пожалуй, я отправлю тебя. Может, когда и пригодится. И тебе лишний рейтинг не помешает.

– Но я не закончил обучение в школе ЦРУ. Не забывайте: меня всего лишь отпустили на каникулы.

– Ничего страшного. Поедешь после аттестации. О формальностях я позабочусь.

Не сомневаюсь. Если полковник что-то решил, ему не помеха даже моя категорическая нелюбовь к «телевизорам» вместо стрелочных приборов. А уж «Лайтнинг», этот летающий компьютер и вовсе нагонял на меня зеленую тоску.

– Приуныл, Джек? Ничего, стерпится – слюбится. Ну, а теперь, раз уж ты вытащил меня, можно сказать с того света, я, как настоящий Санта-Клаус, готов сделать тебе подарок. Загадывай желание!

Я подскочил:

– Отправьте меня домой! Хочу встретить Рождество вдвоем с Мэри!

Полковник посмотрел на часы: осталось сорок минут. Он как-то сник и я впервые в жизни увидел в нем не всемогущего чиновника, способного движением пальца вершить человеческие судьбы, а глубоко несчастного пожилого человека.

– Это выше моих сил, – вздохнул тесть. – Давай что-нибудь другое.

– Тогда… позвоните Мэри. Объяснитесь с ней сами.

Тестя передернуло, словно ему в рот накапали горькой микстуры. И все же он выдавил:

– Это можно, Джек. Это как раз можно.