Когда я проснулся, в комнате было светло. Мэри тихо посапывала, уткнувшись носом в мое плечо. Часы на тумбочке показывали полдень. Раз тесть не появился, раз он, точный, как атомный хронометр, изменил себе, что-то пошло не так. Быть беде или все-таки нет?
Я разбудил жену. Она сладко потянулась и бросилась мне на грудь. С полчаса мы занимались тем, чем обычно занимаются муж и жена в постели, потом приняли душ и оделись.
– Не зря мы встали в такую рань, – пропела довольная Мэри. – Можем еще позавтракать. А потом отправляйся на ратные подвиги, солдат!
– Рань? – переспросил я. – Час дня уже!
Взгляд Мэри стал озабоченным. Впрочем, сказать она ничего не успела: в дверь настойчиво постучали. И тут же еще раз – ногой. Я открыл задвижку и в комнату влетел потный и вместе с тем опечаленный тесть.
– Все плохо! – выпалил он с порога. – Хуже не бывает. Сплошное безобразие!
Раз тесть так ругается – ничего страшного не произошло. Скорее всего, он снова напоролся на чиновника-бюрократа, разрушившего все добрые помыслы. Я налил полковнику воды. Он залпом осушил стакан и сел за столик:
– Спасибо. В общем, F-35 не прилетит. В конторе на него какие-то далеко идущие планы. Сам должен понять: самолет один, а пилотов подготовили целых четыре штуки.
– Стоило тратить деньги на меня? – выпалил я не без обиды.
– Думаю, твой недюжинный талант садиста первой категории нам еще пригодится на допросах, – «утешил» меня тесть. – А пока сначала поедим, а потом поедем.
– Куда? – в один голос воскликнули я и Мэри.
– К нашему другу – кэптену Моррисону. Посмотрим, что он может предложить взамен. Военно-морские развлечения никто не отменял.
Тесть покинул номер первым. Мэри последовала за отцом, как вагончик за паровозиком Томасом. Я вышел за своей семьей, замкнул дверь, взял жену под руку и спустился в холл.
***
Мне хватило одного взгляда на стройные ряды «Хорнетов» и «Фэлконов», сверкающих краской и полированным алюминием.
– Ничего не подходит, – честно признался я. – В кабине «Хорнета» я ни разу не сидел – сами понимаете, я не моряк. F-16 тоже та еще загадка. Во всяком случае, рейтинга на оба самолета у меня нет.
Оба – полковник Келли и кэптен Моррисон, посмотрели сначала друг на друга, потом на меня.
– Ты вроде можешь летать на всем, что хоть как-то способно оторваться от земли? – осведомился тесть.
– Мне просто нужно меньше, чем другим, времени на освоение новой техники. Но хотя бы изучить арматуру кабины необходимо – иначе полет закончится в кустах за торцом. Как будто вы и сами не знаете, полковник!
– Если я что-то спрашиваю, значит, на то есть причины. Пора бы привыкнуть, Джек, за столько-то лет.
Тесть повернулся к Моррисону и оба офицера начали обсуждать подготовку пилотов, не обращая на нас с Мэри никакого внимания. Судя по их разговору, нам предстояло улететь несолоно хлебавши.
Так бы оно и случилось, если бы на рулежную дорожку не свернул самый обычный аэродромный тягач. Скромный трудяга сам по себе меня не заинтересовал, но самолет, который он тянул за собой, заслуживал самого пристального рассмотрения. Две балки, соединенные стабилизатором и прямоугольным, похожим на шоколадку крылом, смотрелись на фоне вытянутых тел сверхзвуковых истребителей старомодно, если не сказать архаично. При взгляде на гондолу, прикрученную между старомодными трехлопастными пропеллерами, казалось, что машина сошла со страниц романа в стиле дизельпанк. Нарисованная под кабиной акулья пасть придавала ей устрашающий вид. Таков был легкий штурмовик «Бронко» – турбовинтовой каратель, ужас Вьетконга и надежда американской пехоты.
– Он! – воскликнул я и ткнул пальцем в неуклюжий самолет.
Тесть и его собеседник замолчали.
– Ты уверен? – спросил полковник. Он понял меня без слов.
– Да! Я много летал на таком в НАСА. Прекрасная летающая лаборатория. Попробую прорваться на нем сквозь заслоны.
Моррисон повернулся ко мне:
– Мы использовали «Бронко» для аэрофотосъемки и контроля бомбометания, пока на смену не пришли беспилотники. Но вся боевая оснастка сохранена. Пулеметы, бомбы. Машину можно приготовить за час. Сегодня у нас полетов нет – все небо ваше. Можете осмотреть с воздуха театр боевых действий. Согласны?
– Конечно! Мэри, ты со мной? Обещаю незабываемое путешествие.
– Но-но! – тесть схватил меня за плечо. – Только не как тогда, в первый раз!
В памяти всплыли давно прошедшие события. В те далекие времена я еще не был женат.
Маленький аэропорт городка Чарльстон, столицы штата Западная Вирджиния, носит имя знаменитого летчика-испытателя Чака Игера. Летное поле используют и гражданские, и военные – восемь «Геркулесов» национальной гвардии, поэтому взлетная полоса способна принимать самые тяжелые машины вроде «Гэлекси» или «Боинг-747».
В тот теплый августовский день мне было не до красот штата. Я с нескрываемым отвращением смотрел в окно автобуса на уже начинающие увядать деревья и солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву. Мутно-зеленые воды реки Элк усугубляли подавленное настроение до состояния беспросветной тоски. Даже котик, намывающий гостей у въезда в город, не смог отвлечь меня от печальных мыслей. А все потому что мне предстояло лететь на самолете.
Если бы отец не задержал меня на пару дней, я бы купил билет в спальный вагон экспресса «Амтрак» и, посапывая на койке под стук колес, спокойно доехал бы до Сан-Антонио. А там пересел бы на поезд в Дель-Рио. Теперь же мне предстояло дрожать, сопеть и потеть от страха в салоне авиалайнера, направляющегося в Хьюстон.
У здания аэровокзала я покинул автобус и прошел к стойке регистрации. Как бы я хотел, чтобы рейс задержали! Увы. Когда не надо, авиация всегда на высоте во всех смыслах этого слова.
«Боинг» – неуклюжая сосиска с крыльями, подрулил к перрону, качнулся и остановился. Низкий гул двигателей смолк. Я покончил с формальностями и медленно, словно мои ноги увязали в трясине, поплелся к трапу. Юная стюардесса-стажерка не отводила от меня глаз. Сейчас-то я хорошо знаю, что она уже успела насмотреться на пассажиров с аэрофобией, а тогда мне показалось, будто девушка положила на меня глаз. Какая самоуверенность молодого самца!
Я попытался взять себя в руки, но от этого стало только хуже: по телу пробежала нервная дрожь. Сжав зубы, я прошел в самолет и сел на свое место. Капитан озабоченно глядел мне вслед. Может быть, он решил, что я для храбрости опустошу бортовой запас алкоголя, поэтому прикрепил ко мне стажерку. Знал бы он, что его решение изменит мою жизнь, оставил бы меня в покое!
Молодая бортпроводница опекала меня весь полет. Рейс был наполовину пустой, пассажиры тихо скучали у иллюминаторов и до самого снижения мы с Мэри – я прочитал ее имя на форменной блузке, тихо беседовали. Вернее, говорил-то я, а она терпеливо слушала и встрепенулась, только когда я посетовал на расписание местных авиалиний.
– Представляете, Мэри, ближайший рейс из Хьюстона в Сан-Антонио только завтра. А потом мне еще добираться до Дель Рио на поезде. Мне придется срочно рвать когти на вокзал и хорошо, если таксист успеет вовремя!
– А чем вы занимаетесь?
– Торгую грузовиками, – соврал я на голубом глазу. – Я очень редко летаю самолетами, но в этот раз намечается срочная сделка. Мне надо прибыть на встречу раньше конкурентов, иначе шеф сунет меня в мясорубку и прокрутит на котлеты.
Мэри схватила меня за руку:
– У коммивояжеров трудная жизнь? Хотите, я вам помогу?
У меня перехватило дыхание. Девушка сидела так близко, что едва уловимый аромат ее духов ударил в голову не хуже дорогого коньяка. На тонких, ярко накрашенных губах сверкали блестки.
– Интересно, чем? – прохрипел я. Надеюсь, Мэри приняла мое состояние за новый приступ аэрофобии.
– О, я доставлю вас прямо на место. Через час после посадки из Хьюстона в Дель Рио вылетает рейс ВВС. Я могу шепнуть на ухо командиру, чтобы он взял вас на борт.
Вот так номер! Это же и мой рейс тоже – на нем возят курсантов-отпускников. Когда-то оборудованный пассажирскими креслами «Геркулес» летал прямо на авиабазу Лафлин, но потом офицеры, которые снимали жилье в городе, написали начальству петицию. И конечной точкой маршрута стал аэропорт Дель Рио. Все это я прекрасно знал, но никак не выдал себя и продолжил разыгрывать незадачливого коммерсанта.
– Не может быть! В это трудно поверить.
– Тем не менее, – засмеялась Мэри. – Делайте, что я говорю, и тогда вы обскачете всех конкурентов.
Раздался мелодичный сигнал, и на переборке вспыхнуло табло «Пристегнуть ремни». Мэри извинилась и встала с места, собираясь вернуться к своим обязанностям.
– Одну секунду! – остановил я ее. – Почему в Чарльстон – в маленький аэропорт, гоняют такой большой самолет?
– А! Это же промежуточная посадка. Мы летаем из Питтсбурга.
И Мэри оставила меня одного до самого Хьюстона.
Потом я долго ждал ее в зале ожидания для военных. Все дело едва не испортил Билл Клэй – второй пилот «Геркулеса». Он окончил летную академию двумя годами раньше, только по здоровью прошел не в истребители, а в транспортники.
– Джек? Ты что здесь завис? Почему в гражданском? Выглядишь, как клоун. Экспресс под парами, торопись. Третий звонок и мы отправляемся.
Я зашипел на него, как только мог.
– Да тише ты, не ори! Дуй в кабину и ни сном ни духом, что мы знакомы.
Билл заговорщицки подмигнул:
– Кажется, я понимаю. Но этот орешек тебе не по…
Он не договорил. Распахнулась дверь и в комнату ожидания впорхнула Мэри, уже не в форме стюардессы, а в камуфляжных брюках и блузке, туго обтягивающей грудь:
– Что здесь происходит?
– Почему посторонние в запретной зоне? – Билл сжал пальцами губы, чтобы не расхохотаться в голос.
– Это со мной. Я позвонила отцу, побеседовала с командиром и он разрешил.
– А, ну раз кэп не против, не смею возражать. Добро пожаловать на борт!
Всю дорогу, пока мы плелись по бесконечным коридорам аэропорта, Билл издевательски тыкал меня пальцем в спину. Увы, но я не мог ему ответить. В конце концов месть – блюдо, которое подают холодным.
Как-то само собой получилось, что я и Мэри оказались в соседних креслах. На взлете меня пробрала дрожь, но военным пилотам я все-таки доверяю больше, чем гражданским, да и присутствие симпатичной девушки не дало мне расклеиться.
Когда самолет выровнялся на эшелоне, мы с Мэри снова разговорились. Теперь я сумел как следует рассмотреть собеседницу. Она не выглядела ни финалисткой конкурса «мисс Вселенная», ни красавицей с популярного телеканала – все это ледяная, мертвая красота. Мэри, наоборот, казалась самой жизнью. Правильные английские черты лица, тонкие губы, маленький вздернутый нос, мушка на щеке – вроде ничего особенного, но выразительные глаза лучились мягкой нежностью и заботой, а на щеках играли веселые ямочки. Казалось, жизненное кредо Мэри – творить добро и помогать несчастным и обездоленным. Именно тогда я подумал: вот она, женщина, с которой я прожил бы всю жизнь.
Правда, во взгляде Мэри порой проскакивала затаенная печаль, словно она не хотела выносить на публику тяжкое горе или несчастье, постигшее в прошлом ее семью. Сейчас я знаю: так смотрят люди, когда-то потерявшие близких, но тогда решил, будто девушку бросил любимый человек.
О проекте
О подписке