В темном подвале Люксембургской тюрьмы (откуда тянутся две дороги: к жизни или гильотине) Тюренн участвовал в допросе заговорщиков, набросившихся в слепой атаке на эскорт осужденного. В камере, кроме двух солдат, находились Люсьен и главный обвинитель революционного трибунала Фукье-Тенвиль. Перед ними на скрипучем стуле сидел человек среднего роста и крепкого телосложения с черными волосами и обреченным взглядом.
– Ты рабочий? – спросил Луи.
– Да, работал на Монмартре.
– Ты принял сторону короля недавно?
– Я его никогда не отвергал, – признался рабочий из Монмартра, понимая, что он обречен.
– Кто был главой твоей шайки?
С каждым вопросом Луи добавлял напора в надежде, что сломает упертого заговорщика. В такой тяжелой работе требуются хладнокровие и стремление к истине.
– Не знаю…
– Для нас это не ответ, повторяю…
– Поверь, гражданин! – упал на колени рабочий. – Я знаю, что он барон и моложе меня. Лицо прятал за какой-то тряпкой. Я видел его только один раз.
– Откуда ты узнал, что он барон? – вмешался главный обвинитель.
– Мне сказал мой брат.
– Надо привести его и допросить, – сказал Фукье Тюренну.
– Боюсь, тебе он не поможет, моего братца зарубили на месте! – нахально улыбнулся заговорщик главному обвинителю.
– Не забывайся! – крикнул Луи.
Заговорщик испугался. Он вернулся на место, его растерянный взгляд блуждал по камере.
– Где ты провел встречу с ним перед атакой?
– На улице Сен-Мартен, только это вам не поможет. Он менял места встреч, он менял всё, вплоть до собственных башмаков!
– Оставьте его, он нам еще пригодится, – приказал Луи Фукье-Тенвилю.
Вместе с главным обвинителем они покинули подвалы тюрьмы, наполненные спертым воздухом. Луи задумался, Фукье-Тенвиль терпеливо ждал.
– Слушай меня, гражданин, – серьезным тоном начал Тюренн, – всех пленников допросить, задавать те же вопросы, а ответы заносить в протоколы. Их копии отправлять мне. Нынче у меня много дел.
– Луи, но что скажет Робеспьер? Он будет недоволен такой медлительностью! – спохватился главный обвинитель.
– Боюсь, что ему надо подождать результата, хотя Марат прекрасно справляется и без нас! Его газета раскрывает заговоры не хуже. Уверен, что он раскрыл куда больше тайн, чем мы. Вспомни, когда короля выгнали из Версаля и потащили в Париж, кто направил их туда? Сам Марат! Почему ему поверили? Потому что он раньше всех узнал о королевских интригах! Он – гений агентуры. Мне до сих пор не известны его осведомители.
– Марил! – прозвучал хриплый голос в холодном помещении редакции.
В комнату вбежала скромно одетая девушка с коротко подстриженными волосами. В скромной и нищей редакции она увидела сгорбленного человека в красном потертом камзоле. Слипшиеся сальные волосы закрыли его горящие глаза и ослабили психологическое давление, шедшее от него. Его звали Жан-Поль Марат.
– Марил! – прохрипел Марат. – Дочь моя, скажи, что ты узнала? Неужели этот проходимец в Париже?
– Ничего, Жан, – расстроила его девушка, – везде тишина.
– А Дюмурье?
– Уехал на войну.
– Чертов авантюрист! Сам не знает, чего хочет, мечется из угла в угол, как побитая крыса! – озлобился Марат, сжимая в руке новый номер своей газеты «Друг народа».
Марат отвернулся от девушки и сел на первый попавшийся стул. Марил положила руку на его трясущееся от лихорадки плечо. Бедная девушка не знала, как ободрить своего друга и покровителя, спасшего ее от голодной смерти в 1789 году. Теперь настала ее очередь позаботиться о нем.
– Жан, тебе стоит поговорить с Робеспьером и Дантоном. Они помогут тебе.
– Дантон? Робеспьер? – пробудился Марат от раздумий. – Они борются с ними и без меня. Насчет Дантона не знаю, этот черт везде пытается как-то пристроиться. А Робеспьер? Он боится меня, он боится, что нож революции будет заслуженно резать каждого, кто выступит против нас. Нет, Робеспьер – законник, а Дантон – интриган. Мне с ними не по пути.
– Но вы же втроем собачитесь с жирондистами! – возразила Марил, потряхивая революционера за плечо. – Знаю, что вы не ладите, но где же здравый смысл?
– Жирондисты уже заслужили горькую славу. Марил, Марил, бедная девочка, сколько ты со мной воюешь с врагами революции? – спросил Марат.
– Уже четвертый год.
– И ты не поняла, что среди нас нет друзей? Только союзники! С ними мы боремся против жирондистов и других предателей! А когда их выгонят из Конвента, то вместо борьбы якобинцев и жирондистов будет борьба между Дантоном, Робеспьером и мною! Волки! – огрызнулся Марат и вскочил с места. – Только одному человеку я могу довериться. Ты помнишь его, он иногда бродит с Робеспьером у Сен-Клу.
– Тот угрюмый гражданин? – вспомнила Марил.
– Да, Луи Тюренн, – сказал Марат. – Он хорош, знает многие тайны, но не пользуется ими. Но все же глупости в нем хватает. Половиной сведений он не пользуется. Он все проверяет, каждую деталь, и лишен интуиции.
– Что же дальше будешь с ним делать?
– Попробую с ним поговорить и соединить крепко-накрепко союз с Робеспьером. Робеспьер – честный гражданин, но порой его чопорность выводит меня из терпения. Робеспьер – лучший вариант для союза, а Дантон – хвастун и дебошир.
– А мне что делать?
– Помоги моим ребятам напечатать статью, а дальше распространяй газеты! Моя газета – лучшее оружие против врагов! Еще не забывай следить за Луи. Мне тоже интересно, что он делает в последнее время.
Тяжелый характер Марата оставил яркий след в истории революции. Отчаянный и резкий во всех отношениях, он до последнего боролся за достижение своей цели. Марат, Дантон и Робеспьер представляли собой единую группу республиканцев, но при близком знакомстве становилось понятно, что их сплоченность – миф. Только сила обстоятельств не давала им разойтись. Марату не нравился скрытный и лицемерный Дантон, а порядочность Робеспьера мешала радикализму Марата. Робеспьер сторонился Марата из-за его жестокости, а Дантон не переваривал экстравагантных политиков, выпячивающих пылкую любовь к народу.
Марат казался воплощением идеального механизма, который не прерывает свою работу и не отклоняется от своей задачи. Он был хорошо образован, ему давались и точные науки, и философия, и литература. Год за годом Марат приобретал все большую популярность, но сил в нем оставалось все меньше. Рассудительный Марат понимал, что его время скоро придет. Еще полтора года – и его не станет, его организм разрушен бессонными ночами и непрестанными переживаниями. Только союз с Робеспьером позволит ему добиться цели.
– Значит, они шли здесь, от Сен-Мартена? – Тюренн допрашивал командира кавалерийского эскадрона на месте нападения.
– Да, гражданин. Сначала они прятали оружие, только вблизи я заметил, как двое направили на нас мушкеты.
– Их было пятнадцать человек?
– Да, гражданин.
– Больше никого не было рядом?
– Какие-то оборванцы, и те убежали, как началась бойня, – начал рубить грубые фразы кавалерист. – Дрались, как дикие кошки. Никогда не видел, чтобы простые рабочие так боролись за короля.
– Сколько ты сам зарубил, гражданин? – вмешался с лестным вопросом Люсьен.
– Троих, остальные с восьмерыми расправились, – скромно заявил командир эскадрона.
– Ничего не понимаю! – рявкнул Луи, напугав окружающих. – Он взял полтора десятка никудышных стрелков и солдат и послал их в бой! Кто-то еще должен был действовать рядом, не может такой человек, как барон, устроить такую бездарную авантюру!
Тюренн зашагал мимо домов, всматриваясь в окна. Единственное окно, в котором не горел свет, привлекло его внимание. Луи подошел к двери этого дома и постучал. Дверь приоткрылась под его ударами.
– Гражданин! Здесь кто-то живет! – возразили в один голос Люсьен и кавалерист.
– За мной! – скомандовал Тюренн. – Здесь что-то не так.
Они вошли в пустую комнату. Внутри оказалось холоднее, чем на улице. В комнате стояли стол, четыре стула и старый подсвечник. К счастью, солнце только начало спускаться к горизонту, и протяженные лучи освещали комнатку.
– Что он хочет здесь сделать? – шепотом спросил кавалерист Люсьена. – Он похож на собаку.
– Что-то ищет. Он не понимает некоторых моментов, потому он и обыскивает каждый угол.
Пока они шептались, Луи нагнулся к деревянному подоконнику и аккуратно смахнул черную пыль.
– Это порох! – обратился Луи к Люсьену с протянутой рукой.
– Неужели…
– Да, – перебил Луи, – здесь были вооруженные люди. Мы узнали кое-что новое, но не пришли ни к чему. Но порох просто так не может лежать в пустой комнате.
– Это было рядом с этим домом, – добавил кавалерист. – Здесь я велел кучеру спешить! – удивился солдат своей удачливости.
– Какое счастье, что ты оказался рядом, – с грустью добавил Луи.
– Выходит, кучер продолжил путь, несмотря на твои указания? – поинтересовался барон.
– Именно, – ответил Эжен Тюренн, – какой-то усатый кретин погнал его дальше. Мы едва успели закрыть окно и спрятаться от них. Один из нас даже не успел завязать кисет с порохом и выронил его.
– Чудно, чудно, – рассмеялся барон. – Нелепая случайность стоила королю головы.
– Вам смешно? – разозлился Эжен. – Король погиб!
– А ты почему не погиб за него, когда у тебя был шанс вырвать его из лап этого недоумка? – напал барон. – Ты стоял рядом с ним, у тебя было оружие!
– Я признаю свою вину, но не признаю вашего юмора, – не унимался Эжен. – Тяжело осознавать, что лучший план спасения не удался.
– О мой друг, здесь юмором и не пахнет, здесь пахнет кровью, – театрально вздохнул барон. – Я вот все думал и думал: может быть, тебе отправиться к брату и поговорить с ним? Его талант и знакомство с первыми людьми республики нам не помешают.
– Нет! – ответил Эжен. – Скорее отдам голову гильотине, чем вновь увижусь с ним. Не могу простить предательства. Он должен был пойти со мной, но он предпочел остаться с этими беспринципными якобинцами.
– Тебе надо вернуться к нему и рассказать о нас. Ты должен заслужить его доверие. Можешь это сделать? Пойми, что это часть плана. Луи прекрасно осведомлен о нем. Не удивлюсь, если он обезопасит королеву от наших новых попыток.
– Он не поверит! Он знает мою преданность королевской семье. Даже я не смогу соврать.
– Запомни, Эжен! – наклонился к собеседнику барон. – Никому не интересен процесс, всем нужен результат! Кого убьем, кого подкупим – неважно. Освобождение королевы нам окупится сполна. Тебе надо с ним поговорить. Я уверен, что Луи тебя не арестует и не пристрелит.
Барон откинулся к стенке экипажа и замолчал.
– О чем вы думаете? – спросил Эжен.
– Извини, неправильно выразился. Когда королева вернет Францию, мы снова станем ее верными подданными и получим свои замки, земли, крестьян.
Шутливый тон барона никак не вписывался в серьезное дело, когда надо влезть в пасть чудовища и выжить в наполненном кровью брюхе. По пути во Францию Эжен пребывал в жуткой тоске и депрессии. Лишившись родины и брата, он отказывался верить во все ужасы, вести о которых разносились по миру. Великое событие потрясло маленького человека, не способного ни умом, ни душой охватить последние события и разобраться в них. Эжен – хороший исполнитель, преданный солдат, но не мыслитель, как Луи.
О проекте
О подписке