Глава 4

Семён постучал в дверь третий раз. Но никто не открыт. Тогда он наклонил ручку и вошёл в тёмную прихожую.

– Я из милиции. Есть кто дома? – спросил он.

И снова ему не ответили.

Сеня втянул ноздрями воздух, который показался ему сырым и затхлым. И сразу запахло прогнившим картофелем. А ещё в квартирке было холодно, словно стены давно не топили. На полу в коридоре разбросаны вещи. Какие-то тряпки: халат, пальто, чулки, женские кофты и сарафаны комком, словно всё перерыли воры.

Семён прошёл в комнату, в которой тоже был несусветный бардак.

Шторы были задёрнуты. Кровать вывернута на изнанку. Пуховый матрас был разодран. Одеяло и дырявые подушки валялись на полу. Кругом был полный разгром, перья из подушки летали в пространстве, под ногами хлюпали мелкие лужи, и только трёхстворчатый шкаф оказался закрыт. А это весьма странно, когда всё вокруг кувырком.

Он подошёл к шкафу и приоткрыл дверцу.

Внизу в темноте, возле старого чемодана, подогнув под себя ноги, сидела девочка лет десяти.

– Здравствуй, милая, – боясь спугнуть ребёнка, сказал Семён.

Девочка замерла. Даже не хлопала ресницами. Взгляд её был прямым и удивлённым. Сеня отчего-то подумал, что она уже мёртвая, и кто-то специально срезал ей веки, чтобы глаза были всегда открыты. Но девчонку выдавали тонкие пальчики, которыми она шевелила, будто музицировала на невидимом детском пианино. Если бы Сеня умел играть на клавишных инструментах и знал хотя бы ноты, то вероятно, он смог угадать мелодию. Но девочка вовсе не играла, а только прицеливалась.

Сеня распахнул и вторую дверь. Затем присел и улыбнулся.

– Тебя как звать? Ты младшая сестра Анечки? – снова спросил он.

Девчонка молчала, перебирая пальчиками с грязными ногтями и глотала слюну.

Теперь она напоминала пучеглазую паучиху, плетущую свои липкие сети. Сеня где-то читал, что паучихи после спаривания пожирают своего возлюбленного. Но девочка была ещё неполовозрелой крохой. У неё не может быть любовника. И разве она способна сожрать крепкого, молодого милиционера?

– Послушай меня, детка… я не сделаю тебе ничего плохого. Я из милиции. Я ищу твою старшую сестру Анечку. Это ведь квартира Зайцевых?

Сеня широко улыбнулся и протянул вперёд руку. Хотел помочь малышке выбраться из шкафа, но девочка неестественно широко раскрыла рот, вытянула шею и зашипела, как большая кошка.

Есть такие игры, когда дети подражают животным, представляя себя котиками, собачками или медвежатами. И в целом эти игры, казалось бы, безобидны. Но девочка вовсе не играла в странные игры. Она бросилась Семёну в лицо, вцепившись какими-то не детскими и большими зубами в щёку. А её тоненькие пальцы сбили фуражку и притянули его к себе за волосы.

Сеня хотел оттолкнуть её, но девочка оказалась невероятно сильной. Она грызла его лицо, вырывала волосы и хрипела нечеловеческим голосом.

Тогда Семён понял, что это была уже не живая девочка – это была настоящая тварь, с клыками и холодным дыханием. Ей место в мертвецкой или даже на испепеляющем костре. Нужно сжечь её, как средневековую ведьму и прочесть Отче наш.

Рука его не дрожала, хотя не каждый день лицо раздирает вампир. Сеня ловко достал из кобуры пистолет и выстрелил в новоявленную тварь, куда-то в живот и в грудь – ровно два раза.

На внутреннюю стенку шкафа брызнула чёрная кровь. И хватка твари сразу ослабла. Пальцы её уже не были такими цепкими, и зубы перестали кусать его щёку.

Сеня толкнул тело, которое маленькой и легковесной тушкой упало обратно в шкаф и будто окаменело. В комнате было сумеречно, но Семён разглядел две приличные дырки: одну – на животе, другую – на груди. Лицо девочки стало безобразным. Большие глаза налились красным, изо рта торчали два длинных клыка, руки были вытянуты, но пальцы уже не плели паутину.

«Попал в самое сердце гадине», – подумал Семён, потрогав свой подбородок.

На его грудь капала кровь.

Сеня проверил глаза… Вроде бы, целы.

Потом облизнул губы… Вроде, не порваны.

Но щеке, конечно, досталось.

Он поднял с пола сарафан и разорвал его на куски. Затем выбрал две приглянувшиеся тряпки. Одной вытер куртку, второй – прикрыл царапины на лице.

Семён так и вышел в подъезд, пряча раненую щёку за обрывками цветастого сарафана и с пистолетом в руке.

Осторожно прикрыв дверь, он сунул оружие в кобуру.

«Нужно срочно найти Штейнберга… Нет, сначала надо показаться отцу!» – решился Сеня и отправился на свет божий.

На промозглой улице его встретил встревоженный дворник. Возможно, Ильгиз слышал выстрелы.

– Иди работай, татарин… и не смотри на меня! – приказал дворнику милиционер.

Ильгиз и не думал спорить и задавать вопросы. Его дело мести улицу, собак бродячих гонять и листья собирать… Дворник опустил глаза и отправился за метёлкой в подвал. Листьев в этом году налетело тьма-тьмущая. А что произошло в квартире Зайцевых, это его не касается. Пусть власти сами разбираются. Не слышал он ничего – не слышал, и делу конец!

Отец осматривал рваную рану на щеке.

– Вот ведь угораздило! Плохо дело! – сказал он.

– Может быть, обойдётся? – с надеждой спросил Семён.

– Нет, не обойдётся, сын. Теперь всё: или ты станешь разумным вампиром или диким вампиром, с мозгами как у серой мышки.

Сеня посмотрел на большой шкаф, с тремя дверками. Подумал, что можно там закрыться и переждать… или даже уснуть. Так девочка и поступила, а потом её душу похитила тварь.

– Срочно найди охотника, сын. Иначе…

– Я умру? Это конец? – поднял глаза Семён.

– Не знаю. Думаю, что перевоплотишься в вампира… Болезненная трансформация… Я, конечно, могу поить тебя своей кровью, чтобы ты не превратился в животное, – рассуждал отец, – но боюсь, крови не хватит. А если не достаточно, то придётся охотиться на людей… Нет, сын лучше найди Вершинского. Он должен тебе помочь.

– А если откажет? – сомневался Семён. – Или просто прикончит, как бешеного пса? Зачем ему связываться со мной? Кто я для него?

Отец почесал обрубок на правой руке. Покачал головой.

– У тебя мало времени. Иди к бывшему сыщику Сороколету. Пусть он вызывает охотника на вампиров.

– Сколько мне осталось, бать? – спросил Семён.

– Всегда по разному. Полагаю, не больше часа.

Сеня брызнул в лицо водой из черпака, потом обтёр рану полотенцем. Быстро намотал портянки и запрыгнул в сапоги.

– Я успею, отец! – решился Семён Никитин и хлопнул дверью.

Мужчина с обрубком присел на стул, закурил.

– Чёртовы вампиры! – злобно сказал Григорий Никитин.

***

Очевидно, это про меня в народе говорят, мол, выспишься на том свете. Потому что я даже не ложился.

Проживал я в отдельном доме, уже за пределами Москвы. Мой дом одиноко стоял в поле. Пространство вокруг хорошо просматривалось. Так проще контролировать подходы к жилищу. Хотя какой кровосос желает встречи с охотником? Поле на юге Москвы нежить обходила за версту. Всё чаще на дом натыкались бродяги. Приходили совершенно случайно и в страхе сразу шарахались, предпочитая обойти стороной источающий непознанную силу особняк, поскольку жилище Вершинского защищала тень могущественной магии.

Зайдя в дом, я скинул влажную одежду, надел сухую, – и пришлось повозиться с патронами, благо в запасе нашлось ровно тридцать снарядов с серебряными пулями, именно для револьвера.

Потом я читал заклинание, из раза в раз повторяя его, чтобы нашпиговать пули смертельным ядом. Теперь важно, чтобы Семён не использовал это колдовское оружие, ну например, против Штейнберга. А что… Сеня парень отчаянный, за ним как говорится, не заржавеет. Возьмёт и спустит курок. И кто будет контролировать новую милицию? Конечно, найдутся и другие вампиры, но к Штейнбергу уже все привыкли. Да и я свыкся с его говорливостью.

Комиссара Штейнберга я встретил у отделения милиции. Вкратце рассказал ему о ночной прогулке и передал патроны. Ещё наказал беречь храброго Сеню, приглядывать за ним… и самому на людей не бросаться. Знаю я этих вампирских болтунов. На словах они за русский народ, за свободу, а сами, только выпадает возможность, выжимают из доверчивого народа кровь всю до последней капли.

Затем я отправился к Владимиру Сороколету. Я просто хотел поесть, то есть набить брюхо. А у бывшего полицейского прекрасные связи в Москве. Всегда в его доме есть колбаса, хлеб, сметана и чай. Никогда я не вмешивался в политику, но эта чёртова революция почему-то опустошила все мясные прилавки. Да и прочие магазины не отличались разнообразием продуктов. Безусловно, я всегда мог полакомиться вампирами, что только придавало мне сил, тем более вампиров в Москве прибавилось, но знаете, что-то я размяк за последние лет сто. Убивал только особо опасных кровососов и кровь вовсе не пил. Хотя нарушителей в городе хоть отбавляй.

Всё-таки я предпочёл завтрак в кругу старого товарища. Владимир Сороколет долгие годы меня информировал; и сегодня не даст помереть с голоду.

По дороге к сыщику купил в подворотне у предприимчивого мужика мешок дров. Так и тащил на собственном горбу, под косые взгляды прохожих. Уверен, они мне завидовали.

Но вдруг я ощутил присутствие знакомого мне вампира. Точнее, вампирши. У меня запылали щёки, и втянулся живот.

Я остановился у массивной двери. Над дверью висела вывеска «Ателье Аббаса».

Я зашёл в ателье; мешок тащил за спиной. Над головой зазвенел колокольчик, и я почувствовал приятное возбуждение, потому что понял, кто здесь нарушает мои правила.

Распахнув занавес, вошёл в просторное помещение, где хозяин ателье обычно работал: кроил и шил наряды своим клиентам. А вот и та дама, по чьей милости я возбудился!

Её звали Габриэла. Она была настоящей амазонкой. Плечи у неё широкие, узкий таз, крепкие ноги, сильные руки, шикарные кудри до лопаток, а грудь у вампирши – исключительно выдающаяся! Сеансы ЛКН я практиковал с ней не единожды. Постоянно ловил на мелких нарушениях. Она будто вызывала меня на постельный бой. Вот и сейчас Габриэла сливала в железную кружку кровь с хозяина ателье, провоцируя меня скинуть с неё трусы!

Мужчине было под пятьдесят. У него густые чёрные волосы, смоляная борода, пушистые брови. Господин портной был арабом; возможно, персом. Склоняюсь всё-таки к его арабскому происхождению, хотя какое это имело сейчас значение? Он сидел со стеклянными глазами, смотрел, куда-то вперёд, вовсе не замечая, как Габриэла качает тонкой струйкой из его запястья тёплую кровь. Вампиры могут парализовать волю человека. Они непревзойдённые гипнотизёры. Короткое заклинание, и мастер по пошиву пиджаков и кальсонов – превратился в послушного донора. Габриэла и не думала его убивать или даже вредить здоровью; потеря двухсот грамм крови, лишь стимулируют жизнедеятельность человеческого организма – и не более.