К декабрю 41-го года в мире повсеместно сложилось шаткое равновесие: Восточный фронт замер в мертвой неподвижности, на линии «Марет» в Африке также царило затишье. Япония и США погрязли в переговорах по поводу статуса Индокитая. Германские подводные лодки с переменным успехом сражались с британскими конвоями в Атлантике. Самолеты бомбардировочного командования Королевских ВВС под прикрытием истребителей систематически бомбили военные объекты на территории Франции, стоически выдерживая аккуратные, тщательно выверенные атаки истребителей немецкого третьего воздушного флота, а в последнее время еще и яростные наскоки французских перехватчиков. Ночами британские бомбардировщики эпизодически появлялись и в небе Германии, но результат от этих налетов был скорее психологическим.
Немецкие войска на Восточном фронте, выполнив задачи летней кампании, занимались вялой перегруппировкой и попытками наладить бесперебойное снабжение, а также ремонт вышедшей из строя техники. Для последней цели активно использовались не успевшие эвакуироваться промышленные мощности Харькова, Москвы и Ленинграда. Вдобавок ко всему ОКХ, считая все задачи на востоке выполненными, затеяло масштабную кадровую перестановку. Фельдмаршал Рундштедт был назначен командующим группы армий «Запад», а расположившийся в Харькове штаб группы армий «Юг» возглавил фельдмаршал Рейхенау, передавший свою знаменитую шестую полевую армию генерал-полковнику Эвальду фон Клейсту, получившему таким образом формальное повышение (с танковой группы на полноценную армию). Первую армию во Франции вновь возглавил фельдмаршал Вицлебен. Советские войска, в свою очередь, активно приводили себя в порядок после серии летне-осенних поражений. Мир замер в предчувствии новых потрясений. И эти ожидания оказались ненапрасными.
Status quo[12] нарушили японцы, поставленные американским нефтяным эмбарго перед дилеммой: оставить все свои завоевания в Китае и Индокитае и фактически «потерять лицо» или начать полномасштабную войну с США. Японцы выбрали второе.
Авианосное соединение Нагумо, совершив рейд «во вчерашний день»[13], обрушило удар на Перл-Харбор – главную базу Тихоокеанского флота США, продемонстрировав всему миру, как отныне будет выглядеть война на море. Несколько сотен палубных самолетов, разделенных на две атакующие волны, за пару часов отправили на дно пять американских линкоров и ряд более мелких кораблей, попутно уничтожив прямо на аэродромах почти всю имевшуюся на Гавайях базовую авиацию США.
Планируя этот рейд, командующий японским флотом, адмирал Ямамото рассчитывал на успех, который позволит ВМС Страны восходящего солнца захватить инициативу, добиться перевеса над своими противниками и обеспечить стремительное наступление десантных частей в районе южных морей. Предполагаемые потери при этом должны были составить примерно треть от корабельного и авиационного состава ударного соединения. Но даже в самых смелых своих мечтах этот адепт авианосной войны не рассчитывал на то, что созданное им авианосное соединение сможет незамеченным пересечь половину Тихого океана, безнаказанно нанести удар по главной базе сильнейшего флота в мире и, по-прежнему не замеченным, вновь растаять в океанских просторах. Невероятное стечение обстоятельств превратило смелую и рискованную операцию в безнаказанный и эффектный разгром. Американский флот и ВВС продемонстрировали полную беспомощность. Утешительным призом для янки служило то, что в момент японской атаки в гавани Перл-Харбора отсутствовали все три авианосца Тихоокеанского флота. Благодаря этому обстоятельству американцы сохранили корабли, которым предстояло стать ключевыми фигурами в начавшейся войне на Тихом океане.
Однако сохранение авианосцев на первых порах было единственным радостным для американцев событием, других поводов для оптимизма не наблюдалось. Разведка и высшие штабы США роковым образом недооценили военный потенциал Страны восходящего солнца, и теперь Америка, сама спровоцировавшая Японию на войну, сполна расплачивалась за свою самонадеянность. Вслед за первым ошеломляющим успехом в Перл-Харборе победы самураев посыпались сплошной чередой, как из рога изобилия. Японские десантники практически без боя заняли Гуам, американская авиация на Филиппинах была разгромлена за несколько часов, японские сухопутные войска вторглись в Таиланд, который фактически примкнул к Японии, пополнив ряды ее марионеточных союзников.
Соединение Нагумо тоже не сидело сложа руки. После удара по Гавайям авианосное соединение разделилось: вторая дивизия авианосцев и дивизия тяжелых крейсеров под охраной пары эсминцев направились на юго-запад, чтобы поддержать силы вторжения на атолл Уэйк, основные же силы под флагом Нагумо устремились на северо-запад к атоллу Мидуэй.
Оба этих удара, наносимых при отходе, были своеобразной творческой импровизацией Ямамото. Причем если поход двух авианосцев к Уэйку был необязательной (хотя и предусмотренной) частью плана и был вызван прежде всего упорным сопротивлением американского гарнизона, отбившего первую атаку японцев, то удар по Мидуэю являлся обязательной частью гавайской набеговой операции, ее завершающим штрихом. Этот кульминационный аккорд гавайской операции возник в планах Ямамото благодаря поистине титаническим усилиям немецкой военной миссии в Токио и лично военно-морского атташе контр-адмирала Пауля Веннекера, который за проявленные старание и изобретательность был награжден крестом «За военные заслуги». Руководствуясь категорическими инструкциями из Берлина, немецкие представители всеми доступными средствами настойчиво и упорно подталкивали командующего объединенным флотом и весь японский морской штаб к быстрому захвату этого затерянного в океане клочка суши и таки добились своего.
В результате часть десантных сил и транспортных судов, предназначенных изначально для захвата Гуама, была перенацелена на Мидуэй и направлена к атоллу под охраной эсминцев «Сазанами» и «Усио», которые в изначальной версии плана должны были лишь произвести разведку и обстрел острова. Поддержку десанта взяло на себя соединение Нагумо, подошедшее с юго-востока. При этом японцы чуть было не сорвали дополнительный бонус – в районе Мидуэя как раз находился один из отсутствующих в Перл-Харборе авианосцев – «Лексингтон». Но на этот раз встреча не состоялась, так как после атаки на Перл-Харбор «Лексингтон» был отозван от острова и на всех парах отправился на юг. Находившийся на полпути к Уэйку, «Энтерпрайз» также был отозван. В результате противники благополучно разошлись на контркурсах, не заметив друг друга, – судьба продолжала хранить авианосцы США. До поры до времени.
В условиях полного отсутствия противодействия американского флота штурм Мидуэя и Уэйка превратился для японцев в рутину: палубные самолеты надежно прикрыли высадку, а тяжелые орудия линкоров и крейсеров полностью подавили сопротивление немногочисленных гарнизонов морской пехоты. Элитным морским десантникам Страны восходящего солнца осталось только высадиться на берег, занять разрушенные укрепления и взять в плен уцелевших защитников. Америка лишилась своих передовых баз, расположенных западнее Гавайев.
Однако Гавайская операция и связанные с ней десанты на Гуам, Мидуэй и Уэйк, несмотря на весь свой размах и новизну, по сути, являлись лишь обеспечивающими. Главной целью японского стратегического наступления в начальный период войны была Голландская Индия с ее нефтяными месторождениями. Поэтому острие наступления было направлено в сторону южных морей и Юго-Восточной Азии.
И здесь победы Страны восходящего солнца не заставили себя долго ждать. Азиатский флот США отступил с Филиппин практически без боя, сухопутные и военно-воздушные силы были разгромлены в первых же боестолкновениях. Слабые голландские гарнизоны на богатых нефтью Борнео и Целебесе были сметены волной японского наступления в мгновение ока. Оставшийся глубоко в тылу японских войск Гонконг был захвачен вообще между делом.
Ввиду разгрома Тихоокеанского флота США на Гавайях предвоенная стратегия союзников полностью провалилась в первый же день новой войны. Теперь спешно созданное общесоюзное американо-британо-австралийско-голландское командование возлагало надежды на удержание так называемого «Малайского барьера», который должен был задержать дальнейшее наступление японских войск в сторону Индии и Австралии.
Этот условный рубеж проходил через Малайский полуостров, острова Суматра, Ява, Бали и Тимор, доходя до северного побережья Австралии. Главным опорным пунктом этой плотины на пути японского продвижения являлась крупнейшая британская военная база – Сингапур. Помимо мощного гарнизона, солидных укреплений и значительной авиагруппировки в Сингапуре базировался британский Восточный флот. Ядро этого соединения Королевских ВМС было сформировано по настоянию самого сэра Уинстона Черчилля, не желавшего отдавать тихоокеанские события на откуп американским союзникам.
Дела Британии в Африке, Атлантике и на Средиземном море шли вполне успешно, что позволило отрядить на Дальний Восток ряд тяжелых кораблей. Из флота метрополии были выделены новейший линкор «Принц Уэльский» и авианосец «Илластриес», из гибралтарского «Соединения Н» – линейные крейсера «Риппалс» и «Ринаун», из Средиземноморского флота – авианосец «Формидебл». Кроме того, в состав Восточного флота были включены несколько легких крейсеров и крейсеров ПВО, переведенных туда со средиземноморского театра военных действий. Благо захват ливийских аэродромов и наличие сильной авиабазы на Мальте позволяли достаточно плотно контролировать воздушную обстановку в играющем ключевую роль центральном Средиземноморье, а активность итальянского флота после авиаудара по Таранто пребывала на весьма низком уровне.
Теперь эта собранная в основном личными усилиями премьер-министра Британской империи эскадра, прибывшая в Сингапур менее чем за неделю до начала боевых действий на Тихом океане, стала главной надеждой союзников. Но этой надежде суждено было просуществовать лишь три дня…
Японцы просчитали возможность появления в Сингапуре ударного соединения англичан и приняли соответствующие меры, сосредоточив в южном Индокитае основные силы 11-го воздушного флота базовой морской авиации. Поэтому, когда 9 декабря эскадра адмирала Филипса направилась для атаки японских транспортов, выгружавших войска 25-й армии на севере Малайи у Кота-Бару, Ямамото был спокоен. Уже на следующий день его правота была полностью подтверждена дальнейшим ходом событий.
10 декабря стало поистине черным днем Королевского флота. Крайне неудачный походный ордер, выбранный англичанами, отсутствие авиационного прикрытия (большая часть сосредоточенной в Малайе авиации была уничтожена японцами в первый же день войны прямо на аэродромах) и прекрасная выучка японских летчиков решили исход борьбы за господство в южных морях в течение нескольких часов. Палубная авиация «Илластриеса» и «Формидебла» не смогла ничего изменить – морально устаревшие бипланы, составлявшие авиагруппы британских авианосцев, были страшными противниками для кораблей (что они с блеском доказали успешными атаками на «Бисмарк», «Ришелье», «Дюнкерк» и итальянские линкоры в Таранто), но они ничего не могли противопоставить новейшим японским самолетам. «Зеро» с легкостью расчистили небо, а торпедоносцы и бомбардировщики с красными кругами на крыльях спокойно и деловито, как на учениях, разделались с британскими кораблями.
Одним махом Англия лишилась трех быстроходных линейных кораблей, двух новейших авианосцев, легкого крейсера «Фиджи», крейсеров ПВО «Каир» и «Калькутта», четырех эсминцев и нескольких тысяч моряков. Таких потерь Royal Navy не видал со времен Ютланда, а столь беспощадного и безнаказанного разгрома британская морская история вообще не знала. Успех достался японцам невероятно дешево – во время атак на эскадру Филипса было потеряно всего 18 самолетов.
После этого разгрома судьба «Малайского барьера» была решена. Японцы с легкостью уничтожили в Яванском море остатки Азиатского и Восточного флотов и голландской ост-индской эскадры. 16-я японская армия овладела всеми островами Ост-Индии, 25-я армия Ямаситы заставила капитулировать стотысячный гарнизон Сингапура, превосходивший ее по численности! 15-я армия, пройдя через Таиланд, стремительно вторглась в Бирму, разметав находившиеся там индийские и пришедшие им на помощь китайские войска. За три месяца зимы 1941/42 года Япония решила свою первую стратегическую задачу – захватить богатые ресурсами европейские колонии в Юго-Восточной Азии и создать условия для продолжения войны.
Большие планы имели на эту зиму и другие участники войны. В середине декабря, когда впечатляющий размах и безусловный успех начавшегося японского наступления в бассейне Тихого океана стал очевиден, в новой ставке ГКО под Куйбышевом проходило стратегическое совещание с участием высшего военного руководства и представителей основных наркоматов, которое должно было определить ход предстоящей зимней кампании.
– Так, значит, вы, Борис Михайлович, полагаете, что нашим войскам следует перейти в наступление немедленно, не дожидаясь подхода всех новых частей? – Этот вопрос Сталин задал сразу по окончании доклада начальника Генерального штаба, посвященного сложившейся на данный момент военной обстановке.
Доклад действительно был довольно оптимистичен. Обстановка повсеместно стабилизировалась, удалось восстановить единый фронт, наладить более-менее надежную связь с войсками, пополнить разбитые в осенних боях соединения. На фронт также наконец-то стали прибывать новые ударные армии. В то же время противник явно испытывал трудности в снабжении своих поредевших в боях и растянутых на огромном фронте войск. Классическая военная наука безапелляционно утверждала, что сложившаяся ситуация идеальна для перехода в контрнаступление. Об этом же говорил и богатый военный опыт Бориса Михайловича.
И тем не менее Шапошников не торопился с ответом на вполне естественный и ожидаемый вопрос Верховного главнокомандующего – слишком многое зависело сейчас от его ответа. Слишком многое. И цена ошибки будет невероятно, немыслимо велика. Страна советов может просто не перенести еще одного поражения. И потому начальник Генерального штаба размышлял, вертя в руках указку, еще раз (последний!) взвешивая несчетное количество раз обдуманные и рассмотренные факторы.
– Да, товарищ Сталин. Я полагаю, что сейчас сложились наиболее благоприятные условия для этого. Дальнейшее промедление не принесет нам выгоды, так как противник постепенно сможет преодолеть все возникшие перед ним трудности – время в данном случае будет работать против нас. – Вот и все. Решающие слова сказаны, обратной дороги нет.
Сталин, по своему обыкновению неспешно прохаживающийся по залу, заложив руку за отворот кителя, ненадолго остановился и, спокойно кивнув, проговорил:
– Мы доверяем мнению Генштаба. Если вы говорите, что наступление нужно начать как можно скорее, значит, так и следует поступить. Надэюсь, у вас уже подготовлен соответствующий план опэрации? – Все-таки прорезавшийся акцент выдал тщательно скрываемое волнение вождя, лишний раз подчеркнув важность происходящих событий для судьбы страны и всего мира.
О проекте
О подписке