Читать бесплатно книгу «Открытая позиция. Роман с картинками» Максима Лапшина полностью онлайн — MyBook

3

Пригородный поезд замедлил ход, и голос в динамике объявил: «Станция Люишем». Молодая женщина в алых туфлях с алой сумочкой на коленях встала и пошла к дверям.

«Проклятая дыра, – мелькнуло у нее в голове. – Хуже разве что Кент. Хотя Кент – это уже не Лондон».

Был на удивление теплый день. Те, кто хорошо знаком с лондонской погодой, знают, что подобными подарками природы следует пользоваться незамедлительно. Если в хорошую погоду не успеешь подставить солнцу лицо – считай, что упустил шанс в лотерее. Вместо обещанного тепла может похолодать, накатят тучи, выпадет снег. Результаты лондонской метеолотереи всякий раз непредсказуемы.

В данный момент женщина с алой сумочкой не была склонна восхищаться ни погодой, ни чем-либо еще. Ее только что оштрафовал контролер. Она ехала по ветке, где билеты проверяют лишь в часы пик, и, надо же, нарвалась-таки на неприятного субъекта в синей форме. В результате вместо экономии получился проезд по тройному тарифу. Кроме того, в очередной раз ее возмутил тот факт, что контролеры в Англии совершенно невосприимчивы к женским чарам. У себя на родине она бы справилась с такой проблемой в два счета. Застенчивая улыбка, невнятное лепетание, хлопанье ресницами – и езжай хоть до конечной станции! А здесь подобный номер не проходил. Откуда только берутся такие бесчувственные сухари?

Водянистые зрачки, руки с фиолетовыми жилами, размахивает своей машинкой, из которой с противным гудением выползает штрафная квитанция… Попробуй с ним пококетничать! Он станет только суровее. Что ни пусти в ход – плаксивый вид, растерянный взгляд, надутые губки – все абсолютно бесполезно.

Какие мысли бродили в его канцелярской голове? Глядя на ее новый жакет, он, вероятно, думал: «Куплено в “Харродс”, а это дорогое удовольствие. Вот, значит, каковы любительницы платить за шмотки втридорога. Экономят на билетах. Что ж, леди, вот штрафная квитанция. Извольте раскошелиться».

Удивительно, как хорошо даже скромно одетые британцы разбираются, из какого магазина та или иная вещь. Прилично одетому человеку, с одной стороны, это приятно, а с другой стороны… штраф.

Пройдя под железнодорожными путями, женщина оказалась среди таунхаусов. На первом перекрестке она свернула налево, прошла метров тридцать и остановилась напротив двери с желтоватым стеклом и окаймленной медью прорезью для почты. Пока она выискивала в алой сумочке ключ, затряслась и со скрипом открылась соседняя дверь. Из-за двери медленно выползла на свет божий кащееобразная старуха в линялом сарафане со спутанным комом седых волос на голове.

– Добрый день, Анна, – скрипучим голосом произнесла старуха, глядя себе под ноги.

– Здравствуйте, мисс Берч, – ответила молодая женщина, с удвоенным рвением продолжая поиски ключа.

– Сегодня вторник или четверг? – спросила старуха, неожиданно меняя тембр голоса со скрипучего на визгливый.

– Вторник, мисс Берч, – ответила Анна и, выхватив из сумочки ключ, поспешно принялась вращать его в замочной скважине.

– Ненавижу вторники. Впрочем, четверги немногим лучше.

– Ничего, мисс Берч, недолго осталось.

– Что? – встрепенулась старуха, впервые отрывая взгляд от асфальта и, тем не менее, глядя вовсе не на Анну, а куда-то в пустое пространство. – Что это значит?

– Ничего особенного. Еще чуть-чуть и наступит среда. Всего хорошего, – ответила молодая женщина, скрываясь за входной дверью.

В прихожей горел свет, на полу были разбросаны газеты и конверты с рекламой. Оставив сумочку в гостиной, Анна поднялась на второй этаж и приступила к сборам. Первым делом из-под кровати в спальне был извлечен сиреневый пластиковый чемодан. Она бросила его на кровать и распахнула платяной шкаф, из которого в хаотичном порядке принялась выуживать вещи. Платья, джинсы, купальники, нижнее белье – скоро чемодан скрылся под ворохом разномастной одежды. В шкафу висели и мужские вещи: пара черных костюмов и вешалки с неглаженными сорочками. Из-под сорочек выглядывали хвостики однотонных галстуков довольно унылых цветов. Один из галстуков свернулся на дне шкафа синей перекрученной змеей. Анна посмотрела на костюмы, и в ее глазах мелькнул недружелюбный огонек. Она отвернула полу одного из пиджаков и обследовала внутренние карманы. Потом проверила, что находится во внешних. Следом обыскала второй пиджак. Не найдя ничего интересного, наклонилась и смачно, по-мужски, плюнула в боковой карман.

К вещам, лежавшим на кровати, она добавила сумочку с косметикой, какие-то таблетки и пару флаконов с духами. Из гостиной принесла зарядку для мобильника и небольшой фотоальбом. Название фотоальбома было написано по-русски – «Эрмитаж». Укладывая вещи, она вспотела. Разделась донага. Закрывая битком набитый чемодан, забралась на него верхом. Защелкнув замки, посидела немного на чемодане, как русалка на камне, затем слезла с кровати и, пиная перед собой скомканные розовые трусики, пошла в ванную.


После душа она села в гостиной за большой круглый стол, поставив перед собой кружку с заваренным из пакетика чаем. Посмотрела на часы. В запасе оставалось чуть больше часа. Можно было наспех перекусить – сварить яйцо и сделать парочку бутербродов. Кажется, в холодильнике оставался сыр. Но нет, никаких бутербродов. На дело надо идти с пустым желудком. Голодная красота – вот та сила, с которой следует пускаться в рискованные предприятия. Ни один мужчина не разберет, какого сорта этот голод и откуда он происходит – из живота или откуда-то пониже. У мужчин очень примитивные психолокаторы. И сегодня предстоит в очередной раз это проверить. Пришло время сыграть по-крупному.

Анна окинула взглядом гостиную. Пора попрощаться с домом, в котором она прожила почти шесть лет. Было ли это место для нее настоящим домом? Трудно сказать.

В дальнем углу гостиной – пузатый шкаф викторианской эпохи, антикварная вещь, «жемчужина» интерьера. На его полочках расписные блюдца на подставках, такие же старомодные и бесполезные, как он сам. У окна низкий столик с аудиоаппаратурой, рядом кресло с наушниками на сиденье. Верх кресельной подушки засален, на подлокотниках следы чего-то жирного, скорее всего, пятна соуса карри. Слева у стены тумбочка, на ней лампа с квадратным плафоном из рифленой бумаги. Около лампы фотография в проволочной рамке. На фотографии улыбающийся Стивен в жениховском наряде и счастливая Анна в свадебном платье. Невидимая рука держит у нее над головой букет роз с серебристой лентой.

В центре гостиной стол, вокруг которого шесть стульев. Анна не помнит ни одного случая, чтобы все стулья оказались заняты. В лучшем случае пустовали только два – когда в гости приходили Ник и Кэтти, друзья дома, единственные приятели, уцелевшие со времен розового букета на снимке. Все остальные, кто был на свадьбе, раскатились, как бисер по полу, и только флегматичный Ник и пышка Кэтти продолжали держаться друг за друга и за общество Анны со Стивеном.

Когда заезжали его вечно спешащие куда-то родители, за стол усаживался только отец, худощавый ирландец с ироничным взглядом, а рослая мать тяжелой поступью преследовала сына по всему дому и монотонно бубнила что-то на ходу. Независимо от содержания ее рассказа – было ли это повествование о недавней поездке на Бали или дело касалось забастовок в лондонском метро – тон ее речи никогда не менялся, всякий раз это был один и тот же занудный, назойливый, приставучий бубнеж.

Отец лукаво подмигивал невестке, что означало – сегодня за рулем супруга, можно отпустить тормоза. Анна приносила из кухни бутылку вина и пару пузатых бокалов. Пока мать с сыном наподобие паровозика с одним-единственным вагоном шествовали по дому, за столом в гостиной проходила молчаливая дегустация вина. В бутылке оставалось не больше трети, когда по лестнице со второго этажа с шумом скатывалась мать и, встав на пороге комнаты, объявляла мужу, что они жутко опаздывают. При этом никогда не говорилось, куда именно они опаздывали.

На прощанье она заглядывала Анне в глаза. Что она тем самым хотела сказать? Выражала мучительное несогласие с тем, что сын остается наедине с чужой непонятной женщиной? Едва ли. Ничего кроме высокомерия Анна в ее взгляде обычно не замечала.

После отъезда родителей она находила Стивена в маленьком дворике за домом. Он сидел на садовом стуле, обхватив голову руками. Анна подходила и гладила Стивена по голове. При этом не испытывала к нему ни нежности, ни сочувствия.

Из всех вещей в гостиной ей нравились только лампа с бумажным абажуром и круглый стол. Они были единственными предметами интерьера, которые появились при ней. Лампу она купила на уютном рыночке в Гринвич-Виллидж, а стол появился после совместного пролистывания мебельного каталога. Стивену приглянулся тяжелый, зеленовато-коричневый гигант из дуба, под стать викторианскому уроду в углу, а Анна настояла на современной модели из серого стекла и алюминиевых трубок, к которой замечательно подошли узкие стулья с высокими спинками. То, что стулья по большей части оказывались не заняты, огорчало ее только поначалу. Со временем она научилась мысленно усаживать на пустые места всех, кого ей недоставало. Чаще других ими были мать и брат, которые по-прежнему жили в России и ни разу не приезжали к ней в Лондон. Честно сказать, она и не была заинтересована в их появлении. Мать с братом олицетворяли тот мир, с которым она не хотела иметь ничего общего. Мосты не были сожжены: раз в месяц она звонила домой, раз в год летала на родину, но это были именно гостевые поездки – никакого трепета или ностальгии во время таких визитов Анна не испытывала. Скорее наоборот – заснеженные улицы, укутанные в сто одежек прохожие, унылые обшарпанные здания и грубая толкотня в транспорте заставляли ее нервно вздрагивать и припоминать, на какое число у нее взят обратный билет.

Стивену, который до свадьбы рвался познакомиться с будущими родственниками, было категорически заявлено: «В России тебе делать нечего». Хорошо, что среди лондонских знакомых не было никого, кто посетил бы Москву или Питер, – в этом случае Анне пришлось бы сдерживать куда более сильный натиск. Все иностранцы, побывавшие в России, попадали под сильное, труднообъяснимое влияние двух главных городов ее отчизны. Со Стивеном все ограничилось тем, что из первой поездки Анна привезла ему матрешку и диск группы «Лесоповал». Матрешка Стивену очень понравилась, и он три раза подряд произвел ее полную разборку-сборку, а затем поставил на почетное место между расписными блюдцами в викторианском шкафу. К прослушиванию русской музыки хоть и отнесся с энтузиазмом, но быстро увял. Зайдя как-то в гостиную, Анна увидела, что рядом с магнитолой лежит альбом Джо Кокера, а «Лесоповал» аккуратно отодвинут в сторону.

Несколько раз Стивен настойчиво требовал, чтобы родные Анны приехали погостить в Лондон. Он разворачивал на столе карту с туристическими маршрутами Хайленд и, водя пальцем по синим стрелочкам, разглагольствовал, как интересно можно провести время, переезжая по красивым окрестностям от одной винокурни к другой. Лучшей подсказки Анне не требовалось. Она нахмурила брови и призналась Стивену, что ее брат алкоголик. Соседство с такими достопримечательностями, как винокурни Хайленд, магазины дьюти-фри, а также расположенный в двух шагах от дома паб «Пиг энд Вистл» мигом приведут его в больничную палату в состоянии белой горячки. Не знает ли случайно Стивен, во что обойдется лечение упившегося братца в одной из лондонских клиник? Говорят, в Англии эта процедура стоит недешево.

Стивен, разумеется, не знал и знать не хотел. С тех пор он ограничивался лишь тем, что передавал через Анну приветы ее матери и вскользь интересовался, какая в России погода. Вопрос о погоде вызывал у Анны вспышку веселья. О причине она не распространялась, а просто отвечала «холодно» или «идет снег». Однажды ради интереса ляпнула про снег в середине июля. Стивен равнодушно мотнул головой и полез в холодильник за пивом. Так Анна стала занавесом, непроницаемым и неподъемным, между лондонской жизнью ее английского мужа и непонятной далекой землей, где по бескрайним просторам круглый год метет вьюга, пляшет на ярмарке медведь и однозвучно гремит в степи колокольчик.

Реже на стульях оказывался кто-то из ее бывших. До момента знакомства со Стивеном она хорошо погуляла. Не всегда это было в удовольствие, хватало и слез, и обманутых надежд, но счастливой особенностью Анны было умение извлекать колоссальный опыт из неудач. Учиться на чужих ошибках она не стремилась, ей хотелось как можно больше испытать самой, но дважды заходить в дверь, за которой поселились проблемы, она избегала. Благодаря ее привлекательной внешности от соблазнов не было отбоя. Распрощавшись с девственностью по любви, она какое-то время находилась под впечатлением от первого чувства, а затем принялась раздвигать рамки дозволенного. Пока ее избранник, симпатичный чернявый юноша, старше ее на пять лет, демонстрировал многообразие своих переживаний – дикую ревность, вкрадчивую нежность, уязвленную гордость – она сосредоточилась на соблазне. В городе, где проживало много симпатичных девушек, ей удалось оказаться вне конкуренции. Ее лицо с восточными чертами и природная пластика, которая развилась у нее еще в детстве во время занятий танцами, действовали безотказно на всех мужчин без исключения. Глядя на нее, скрюченные старики распрямлялись, а мальчики останавливались и замирали, как околдованные. У всех промежуточных возрастов развязывался язык. Тут уж каждый старался как мог: кто сыпал сентиментальными комплиментами, кто делал сальные предложения. Ей нравилось и то и другое, потому что за словами она видела главное – свой успех и свою силу.

Постепенно выяснилось, что все мужчины делятся на две категории: на тех, кто берет, ничего не давая взамен, и на тех, кто способен дать больше, чем взять. Первых Анна называла «вредителями» и выбирала из них только самых настойчивых, уверенных и сильных, а ко вторым относилась с бережным вниманием, хотя и замечала, что в массе своей они довольно скучная публика. Открытия следовали одно за другим: приятные происходили в отдельных кабинетах дорогих ресторанов, а о неудачах, как правило, становилось известно на приемах у гинеколога. Ей хотелось бывать в VIP-ложах ночных клубов, но тут мешал чернявый юноша со своей любовью. Он оставался ей по-прежнему дорог: красавчик, умный, к тому же первооткрыватель. Юноша жил в центре города вместе с матерью. Квартира в центре была еще одним преимуществом этого союза, а вот мать – та, скорее, относилась к недостаткам. Она обладала излишней проницательностью и вскоре заподозрила, что Анна ведет двойную жизнь. К минусам также следовало отнести слепую, дикую ревность юноши, вспыхнувшую в первые же месяцы их знакомства. Анна всегда действовала осторожно, но ведь и он был не безнадежно слеп. К тому же у него нашелся приятель, который кое-что знал, но до поры до времени помалкивал. Анна была уверена, что его молчание – могила, а он вдруг взял и проговорился.

В итоге после долгого раскачивания любви и VIP-лож на житейских качелях, любовь свалилась, а VIP-ложи остались. Чернявый юноша скрылся, соорудив заслон в виде закрытой двери, молчавшего телефона и разводящих руками общих знакомых. Анна восприняла случившееся как урок, суть которого проста: любовь – это напрасная трата времени и сил. Зато наконец-то она получила неограниченную свободу. Ловко манипулируя «вредителями» и «дарителями», она развлекалась так, как раньше ей и не снилось. Правда, и шишки она теперь набивала побольше и посерьезнее. Но и выводы дела стратегические, далеко идущие.

Постепенно обозначился главный вектор ее движения – на Запад! Но тут возникали определенные сложности. С английским у нее никогда не ладилось. В какой-то момент она решила учить итальянский. Кажущаяся простота этого языка, о которой единодушно твердили знакомые, оказалась Анне не по зубам. К тому же ее больше привлекал строгий стиль Лондона, нежели субтропическая жара Рима. Да и британская мода казалась Анне интереснее, чем итальянская.

В конце концов, она попала в Англию в компании русского авантюриста, который планировал открыть в Лондоне сеть сувенирных лавок, но неожиданно переметнулся к букмекерам, быстро прогорел и вынужден был убраться восвояси. Она осталась ни с чем – ни денег, ни друзей, ни работы. За три месяца в Лондоне к ее никудышному английскому прибавилось от силы полтора десятка бытовых фраз. Поизносившийся авантюрист предложил ей лететь с ним в Россию, но она отказалась. Каким бы жалким ни было в тот момент ее положение, она обеими ногами стояла на мостовой города своей мечты и не хотела думать ни о каком втором шансе. Главное препятствие в виде границ и расстояний было преодолено, оставалось лишь поднатужиться и… родиться заново.



1
...
...
10

Бесплатно

4.67 
(6 оценок)

Читать книгу: «Открытая позиция. Роман с картинками»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно