Цитаты из книги «Чертополох и терн. Возрождение веры»

Через год после смерти Босха, в 1517 г., Лютер обнародовал свои 95 тезисов; но, даже случись реформа при его жизни, сомнительно, что Босх, при всей своей антиклерикальной риторике, стал бы ее сторонником. В Босхе мало дидактики – тогда как Лютер (или Меланхтон) сугубо дидактичны. Сегодня существуют предположения, по большей части спекулятивные, о том, что Босх был тайным катаром, богомилом (балканское издание катаризма, задержавшееся до XV в., несмотря на истребление катаризма во Франции). Но с равным успехом, так же бездоказательно, можно объявить художника агностиком. Предположение о приверженности художника катаризму основано на том, что он полагает, как кажется исследователям, тварную часть мира изначально греховной и подлежащей наказанию – ценность имеет лишь дух.

Среди известных антиутопий – «1984» Оруэлла, «Повелитель мух» Голдинга, «О дивный новый мир» Хаксли – антиутопия Босха выделяется тем, что прежде всего это критика доктрин христианской церкви. Босх – и это самый устойчивый взгляд на живописца – критикует христианство; Таинства он показывает так, что мы видим изнанку события. Он высмеивает обряд и потешается над клириками. Босх – реформатор? Ответ может быть лишь отрицательным.

Триптих «Воз сена» – подведение итогов общеевропейской утопии, явленной в лице Бургундии.

Триптих «Воз сена» Иероним Босх писал с 1510 и до 1515 г., это предсмертное высказывание (мастер умер в 1516), посвященное великому строительству, обернувшемуся пшиком: в результате долгих усилий возвели копну сена, то есть пустоту и суету. Центральная часть триптиха – не собор, не архангел с весами, не человечество, призванное на суд дел своих; центр триптиха занимает гигантская копна сена – символ тщеславия и бессмысленной алчности. После балов и празднеств, роскошных дворцов и храмов, пышных одежд и украшений все, что осталось, – это сухая трава. Написан триптих спустя тридцать пять лет после крушения Бургундского герцогства, в котором Босх был рожден, идеалами которого воспитан, у мастеров которого он учился и где работал полжизни. Хертогенбос не был столицей Бургундии, и двор в городе Босха не располагался. Однако при жизни художника это был заметный город, пышный двор навещал его трижды. Триумфальное прибытие Карла Смелого со свитой в 1467 г. Босх наблюдал семнадцатилетним юношей. Уже зрелым мастером он присутствовал при въезде в город в 1478 г. Марии Бургундской, наследницы погибшего при Нанси герцога, и ее мужа, Максимилиана Австрийского – хроники описывают невероятную процессию: 250 всадников, за ними епископ Трира, потом еще 150 рыцарей и т. д., – можно лишь представить себе, как художник, живший в самом центре города, на рыночной площади, реагировал на эту кавалькаду. Филипп Красивый с женой Хуаной Безумной посетили Хертогенбос в 1496 г., когда Бургундии уже не существовало. Приехали они уже как представители династии Габсбургов, поделившие былое герцогство с Валуа. От Бургундии и ее особенной эстетики не осталось и следа. Сегодня нам, в XX в. наблюдавшим крушение империй и амбиций, должно быть понятно, что чувствовал художник, наблюдая за пышной процессией наследников пепелища.

парадоксальное мышление Франсуа де Монкорбье по прозвищу Вийон в контексте творчества Иеронима ван Акена по прозвищу Иероним Босх не кажется парадоксальным, и образы Босха не кажутся следствием больной фантазии, если вспомнить «Балладу истин наизнанку».   Из рая я уйду, в аду побуду, Отчаянье мне веры придает, Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Легко найти четверостишья Вийона, в которых мироощущение поэта совпадает с босховскими пророчествами: например, Вийон, как и Босх, полагал, что Ада не избегнет никто —   Да, всем придется умереть И адские познать мученья,     Телам – истлеть, Душе – гореть, Всем – без различья положенья.

Искусство хорошо своим разнообразием. Гении парами не ходят.

сходство меж Босхом и Вийоном могло бы стать отправной точкой анализа. Сходство имеется, но такого рода спекуляции ведут рассуждение в тупик.

Даже если бы иных свидетельств не существовало, достаточно одной вещи, «Сада земных наслаждений», чтобы определить Босха, как автора реквиема по утопии Великого герцогства Бургундского.

Мемлинг выделил из прочих человеческих страстей именно любовь мужчины к женщине – и любовь сделал предметом исследования в своем «Страшном суде». И про Босха можно сказать это же, но предметом его пристального изучения является не любовь, а похоть. Любви в картинах Босха нет вовсе – ни в единой. Ни трепетных объятий, ни целомудренной нежности. В инфернальных босховских триптихах «Сад земных наслаждений», «Стог сена» и «Страшный суд» благородное бургундское общество нежится в лапах и когтях монстров, причем это именно обряд добровольного совокупления со злом, а не принятых мук.