Речей было много. Тосты сменялись песнями, песни прерывались тостами. Праздник закончился затемно. Все разошлись по домам. Саиду долго не спалось; вспоминая свою поездку в Тюмень, он то улыбался, то вытирал слёзы и заснул только под утро. Проснулся он от дикого крика соседского петуха. Подошёл к дочери, поправил одеяло, постоял возле неё, вытирая пробивающиеся слёзы, и, только убедившись, что не разбудил, отошёл, едва ступая.

Скоро Ирина проснулась. Увидев папу, хлопочущего возле плиты, поздоровалась:

– Доброе утро, папа!

– Доброе утро, доченька! Проснулась? Как спалось?

– Хорошо спалось.

– Ты помаленьку тогда поднимайся, а я чай тебе заварю. Яичницу любишь? Я уже пожарил. Будешь?

– Можно. Спасибо, папа.

– «Папа!»… Голос твой… Слова твои… Сердце замирает.

– Я так крепко спала. Как убитая.

– Заморилась ты вчера в хлопотах.

– До этого две ночи не спала. Волновалась перед поездкой.

– Ирина, доченька, ты прости старика, вчера совсем растерялся я. Про дедушку, бабушку не спросил. Может, живы ещё?

– Нет, папа, похоронили мы их.

– Ну да. Ну да. Годков-то много прошло. И сам я уже какой.

– Дедушки не стало, когда я ещё студенткой была. А бабушка ушла лет пять тому. Совсем уже была старенькой.

– Мудрый был человек твой дедушка. До сих пор помню его слова.

– Дедушка говорил мне, чтобы я нашла тебя, дала о себе знать, когда я уже выросла. И бабушка хотела.

– Почему же не нашла? Не захотела?

– Я хотела. Мама не разрешала. Он кавказец, он семью не бросит, говорила.

– Она была права. Кавказец не бросил семью, только семья его бросила. Невестки появились… Спрятался я от них. Думал, жизнь уже закончилась, а тут такой поворот судьбы. Такой подарок! Теперь жизнь только начинается!

– Пап, а если я раньше… Ну, лет десять… пятнадцать назад, ты бы бросил семью ради меня? Ради мамы?

– Нет. Не бросил бы. И тебя не бросил бы. И маму твою не бросил бы. Я её до сих пор люблю. Хоть воды утекло много.

– А почему сам не приехал? Ты же знал адрес, знал, что она ждёт тебя…

– Боялся я. Сначала побоялся бросить маленьких сыновей. Побоялся, что возненавидят меня, когда подрастут. А когда подросли, боялся, что мать твоя не примет. Стало стыдно перед дедушкой твоим. Мужик такой добрый был…

– Мама бы приняла. Она ждала тебя. Всегда ждала.

– А теперь?

– И теперь ждёт. А я приехала за тобой. Так что, папа, собирайся.

– Ждёт? За мной? Как-то… А может, ко мне? Дом почти достроил…

– Па-а-ап, какой дом? Ты же был у нас. Видел, какой у нас дом. Мы там с мамой и дочкой живём. Твоя внучка, мы с мужем и мама.

– Внучка? Бог мой, у меня есть внучка?

– Конечно, папа. Она тебя тоже любит. Ждёт. И муж мой очень хороший. Тоже врач. Вместе работаем. Ты нам нужен, папа. Всем. Мы все тебя любим и хотим, чтобы ты переехал к нам. У меня там работа, у внучки твоей – школа. Она уже в школу ходит. В третий класс.

– Такая взрослая…

– Она знает про тебя и всё время спрашивает: «Мама, когда ты уже поедешь за дедушкой?» Она ждёт тебя.

– Конечно, конечно, поедем. Внучка… Как назвали внучку?

– Настя. Анастасия.

– Настя… Третий класс… Как время пролетело. Когда я приезжал, у вас, у мамы, была дочурка. Сестра твоя старшая. Тоже такая… В третий класс ходила. Где она? Как она?

– Она замужем. Работает главным бухгалтером. Когда началась перестройка, дедушка приватизировал автобазу, потом передал Алесе и её мужу. Теперь там большая организация. Автобусов много. За границу ездят. Зарабатывают хорошо. И нам с мамой помогают.

– А ты с ними не захотела работать?

– Я с детства хотела стать врачом. Дедушка часто болел, и каждый раз я говорила ему: «Дедушка, вот я вырасту, стану доктором и вылечу тебя!» А он отвечал, что будет ждать, пока я стану врачом. Не дождался. Фронтовые раны дали о себе знать.

– Царство ему небесное. Так ты, стало быть, доктор?

– Да. Работаю врачом в райбольнице.

– Это наследственное. У тебя в семье тоже почти все врачи. Три сестры мои, тёти твои, все врачи. Брат старший, самый старший в семье, тоже был врач. Хирург. Всю жизнь резал, штопал. В прошлом году отошёл в мир иной. У тебя на Кавказе большая семья.

– Мама рассказывала. Хотелось бы поехать, познакомиться.

– А чего не поехать? Поедем! Обязательно поедем. Посмотришь, как там люди живут. Тебе будут очень рады. Они же не знают про тебя. Поедем. Вот радости-то будет у сестёр!

– А сейчас? Поедем к маме? К внучке твоей?

– Поедем, дочка, поедем. Это уже судьба. Тут надо бы дом оформить, ну да ладно. Не к спеху. Потом приеду. Завтра же едем.

* * *

Город Лида сильно изменился. Когда-то большой красивый дом, куда приезжал Саид к Раисе, скромно затаился среди современных дворцов. Калитка закрывалась с трудом, забор слегка перекошен.

Но тепло, которое отсюда унёс с собой Саид, до сих пор грело его душу. Он волновался. Сильно волновался.

Ирина дёрнула за ручку двери – не открывается.

– Я не поняла. Дом закрыт. Ничего, я ключи взяла.

Она достала ключ, отворила дверь, и они с Саидом вошли в дом.

– Мама!.. Настя!.. Никого. Я же звонила, предупредила, что едем. Наверно, у Алеси они. Щас позвоню… Алло, Алеся. Мама у тебя?.. Где?.. Что с ней?..

Ирина бегом пошла к выходу, на ходу бросив Саиду:

– Пап, садись в машину. Едем в больницу. Маму скорая забрала.

– Бог мой, что с ней?

– Сердце. Вроде уже миновал кризис.

Через полчаса Саид и Ирина вошли в палату, где лежала Раиса. Саид встал возле кровати и пытался разглядеть свою потерянную любовь.

– Мама! Мама! – Ирина кинулась к матери обнимать.

– Что вы так долго? Я вся извелась.

– Мама, ну дорога же. Не так быстро. И собраться же надо было. Зато папу вот привезла.

Раиса освободилась из объятий дочери и обратилась к Саиду:

– Саид, дай мне руку. Хоть перед смертью увидела тебя.

Саид присел на край кровати, взял руку Раисы обеими руками и дрожащим голосом сказал, не в силах сдержать волнение и радость одновременно:

– Ну что ты такое говоришь, Раисочка? Какая смерть? Не дам я тебе умереть! Жить будем! Жить!

– Мама, даже не думай! Самое время жить! У тебя ничего серьёзного. Я поговорила с главным. Ты просто переволновалась.

– Наверно. Сердце прихватило. Поседел ты, Саид.

– Тосковал по тебе, Раисочка. Оттого и поседел. А ты такая же молодая и красивая.

– Ладно тебе, скажешь ещё! – улыбнулась Раиса, немного смутившись.

– Мам, главный сказал, что тебя можно забрать домой. Так что собирайся давай.

– Если можно, так почему же нет? Поехали. Пироги не успела я испечь. Только тесто замесила, а тут боль в груди.

– Всё уже позади, мама. Теперь ты быстро поправишься: папа будет рядом.

– Ты насовсем, Саид?

– Насовсем, Раисочка, насовсем. Ты только прости меня, я немножко опоздал.

– Да, немножко. Совсем немножко. На тридцать пять лет!

– Заблудился я совсем по жизни. Вот Ирина дорогу показала, приехала…

– Пап, ты подожди на улице, я помогу маме собрать вещи, ладно?

– Хорошо, доченька, хорошо. А где внучка? У сестры? Может, заедем за ней?

– Она у другой бабушки, на каникулы забрала её. Скоро приедет.

– А! Хорошо. Я подожду на улице.

* * *

На следующий день во дворе Раисы собралось много людей. Кроме самой Раисы, которая, несмотря на уже немолодой возраст, сохранила красоту и всю свою обаятельность, на празднике была её старшая дочь Алеся со своей семьёй; посмотреть на дивную пару, пронёсшую свою любовь через всю жизнь, пришли соседи, коллеги Ирины и Алеси. Внуки Раисы и соседские детишки шумно играли и бегали вокруг мангала в ожидании лучших в мире шашлыков, которые Саид обещал пожарить на радость и удивление всем собравшимся. Колдуя возле шашлыков, Саид то и дело поглядывал на свою Раису и любовался её красотой, улыбкой и безгранично радовался находке, которая перевернула остаток его жизни, наполнив её теплом, радостью, счастьем. Когда шашлыки только зарумянились, как щёки девушки, готовой к любви, Саид постучал по подносу и громко, чтобы все слышали и слушались, скомандовал:

– Дамы, приготовьте ваши тарелки. Шашлыки на подходе. Алексей, наливай. Красное вино к шашлыкам из баранины – самое то, что надо!

– Наливаю, Саид, наливаю… Дети, садитесь за стол.

– Алексей, держи шампур. Передавай. Это Раисочке. Самые нежные и вкусные кусочки… Алеся, держи. Детям положите… Шашлык нужно кушать горячим. Только горячим. Холодный шашлык хуже, чем холодная женщина! А холодная женщина – это Божья кара для мужчины! Тост! Держите бокалы. Долго говорить не буду, чтобы шашлык не остыл. Дорогие мои Раиса, Ирина, доченька моя, Алеся. Я не могу до сих пор поверить, что это не сон… Это просто сказка, что мы вместе, что я рядом с вами… Жаль, что внучки нет сейчас с нами, зятя тоже не увидел.

– Папа, Саша скоро приедет, познакомитесь. Командировка заканчивается. И Настю привезёт потом.

– Хорошо. Внучку скорее хочется увидеть… За встречу, дорогие мои! За долгожданную, выстраданную, счастливую встречу! Ура!..

– Ура! Ура! Ура!.. – в радости все поддержали Саида и набросились на шашлыки.

Восторг от шашлыков первым выразил Алексей:

– Саид Алиевич, шашлыки ваши просто огонь!

– Алексей, от моих шашлыков даже в Париже люди в обморок падали от удовольствия! – похвастался к месту Саид, чем удивил некоторых сидящих за столом.

– А вы что, в Париже поваром работали?

– Поваром не работал, но шашлыками парижан угощал! Было дело.

– Ну очень вкусные шашлыки! А как вы их готовите?

– Хорошая баранина, домашний молочный уксус, ловкость рук, и никакого волшебства! Кушайте, кушайте, пока горячий.

– Ну, про баранину я понимаю, а где вы домашний уксус взяли?

– Это я у себя в деревне покупал молоко. Парное. Свежее. Из магазина не годится. Только парное. Вот и закислил домашний уксус.

– Лёша, папа, когда я приехала к нему, купил живого барана и сам зарезал, разделал, угостил соседей, и сюда вот тоже привезли. Вчера вечером он мясо замариновал, а сегодня оно уже готово.

– Сам зарезал? Сам разделал? Ничего себе!

– А чему ты удивляешься, Алексей? Я парень деревенский. И далеко не последний был в деревне. Там, на исторической Родине моей, с детства все и всё умеют. Пилить, резать, строгать, ездить верхом на коне, стрелять из ружья, резать барана и разделывать тушу, и не только… Это обычное дело.

– Папа своими руками и дом построил. За два месяца. Когда я приехала к нему, дом был почти готов.

– Ириш, где нашла такого папу? И нам бы такого!

– Места надо знать, Лёша!

– Меня и на вас хватит, Алексей! Я ещё ох как могу! И ломать, и строить! И не думайте, что я стар и немощен. Что такое семьдесят лет для настоящего кавказца? Самый расцвет физических и духовных сил! А сегодня я ещё помолодел лет на тридцать пять! Моя Раисочка, моя дочь Ирина вернули мне молодость, вернули веру в добро, веру в любовь! И я поднимаю этот бокал за вас, мои дорогие! И пусть у нас в жизни теперь будет столько счастливых дней, сколько капель, и столько счастливых часов, сколько молекул в этом бокале вина!

– Ну, Саид Алиевич, вы так умеете… на лету придумывать тосты… Что значит восточный мужчина.

– Алексей, не надо ничего придумывать, надо прислушаться к сердцу, в душу заглянуть. Если есть мысль в голове и чувства в душе, на языке слова всегда найдутся. Алексей, наполняй бокалы. Раисочка, тебе слово. Скажи о том, что на душе лежит.

– Саид, я ждала тебя. Мы ждали тебя. Верили, что приедешь. И ты приехал. Я счастлива!

– Да! Не прошло и полгода! И я рада, папа! За тебя!

– Ах вы мои дорогие! У меня слов нет выразить свои чувства, как я рад. Как я счастлив! Вы мне подарили вторую жизнь! Вторую молодость… Я вас люблю!

* * *

На этом, друзья мои, историю можно было бы и закончить, но есть ещё пара неосвещённых вопросов, о которых читатель вправе спросить: а что же стало с теми, кто был у Саида в прошлой его жизни? Так вот, наберитесь терпения, и я коротко расскажу о них.

Пожив некоторое время своей новой жизнью, Саид засобирался в дорогу.

– Раиска, я уже неделю у тебя, а в душе возникает волнение. Есть у меня незаконченные дела. Надо мне отъехать на недельку, дела закончить, пенсию перевести сюда, дом продать…

– Я понимаю. Надо так надо. Поезжай. Надеюсь, не пропадёшь опять?

– Не дави на больное, Раиска! Сколько упущено! Сколько добра не сделано!.. Ладно, догоним. Завтра же утром поеду…

Утром Раиска уже провожала Саида, приготовив ему в дорогу чай в термосе, котлеты.

– Остановишься где-нибудь, перекусишь.

– Хорошо. Спасибо. Ну, не скучайте. Думаю, через недельку, максимум – две, приеду. Буду на связи. Пока. Жди!

– Спокойно только езди. Не торопись.

– Хорошо-хорошо. Тихо – значит тихо. Пока.

* * *

В деревне Саида ждали. Всем было интересно, как же там устроился их сосед, как его приняли. Саид коротко рассказал обо всём Ивану и заключил с ним кое-какой устный договор относительно своей недвижимости.

– В общем, договорились, Иван. Вот тебе ключи, вот доверенность… Генеральная. Завещание. Покажешь, если кто приедет. И деньги. Хватит на всё. И с могилой не тяни, ладно? Плиту надгробную я в дом затащил. Возьмёшь там.

– Ну ты даёшь, Саид! Задумал же!

– Так надо, Иван. Сделай. Сделай. А то они меня и там достанут. Пожить спокойно хочу на старости лет.

– Да понял я всё, Саид, понял. Сделаю. Не волнуйся.

– Я на тебя надеюсь, Иван. Не подведи.

– Не подведу. Сделаю.

– Ну, прощай. Как появится покупатель, приеду ещё раз. Удачи тебе! Звони, как обустроишь могилу.

– Жалко терять соседа. Но я понимаю. Удачи тебе, Саид.

– Пока. На связи.

На следующий день после отъезда Саида в его доме на окраине Минска раздался звонок. Дверь открыла невестка Саида Юля:

– Вам кого?

Звонивших было двое: высокий, крепкого телосложения мужчина среднего возраста, беспрерывно крутивший вокруг пальца ключи от машины, и яркая, броская молодая дама с наглыми глазами.

– А вы кто? – задала резонный вопрос она.

– Я хозяйка. Муж на работе.

– Хозяйки в этом доме не было до вчерашнего дня, а теперь я тут хозяйка. Мы купили этот дом вчера, а сегодня оплатили и зарегистрировали.

– Как «купили»? Что значит «купили»? Мы тут живём!

– Жили. Теперь мы тут будем жить. Вот договор купли. Вот квитанция об оплате.

– Кто его продал? Это наш дом!

– А вы его строили? Кто строил, тот и продал.

– Подождите, не может такого быть! Он же больной! Он не мог! Он в интернате! Ничего не соображает!

– Ничего он не больной. Жив-здоров. Своей рукой подписал.

– У нас дети!

– У нас тоже дети!.. Сколько времени вам надо, чтобы освободить дом? Нам срочно надо ремонт начать. И закончить, пока холода не наступили.

До Юли наконец-то дошло, и она беспомощно упала на стул, уже не соображая ничего, тем более что с соображением у неё и раньше были проблемы.

Спустя некоторое время на главной и единственной улице деревни Войтовки появилась странная пара – молодой мужчина и ещё моложе, с лицом, выдававшим подчёркнутую глупость, женщина. Странность в их поведении заключалась в том, что они ходили по деревне и у всех спрашивали, знают ли они некоего Саида Алиева. Ещё более странным являлся тот факт, что все аборигены, не отвечая ни да ни нет, посылали эту странную пару к некоему Ивану, который знает всё об этом загадочном Саиде Алиеве. Не менее странным показался бы и тот факт, что эти самые аборигены, если бы кто наблюдал со стороны, выходили на улицу и смотрели вслед этим странным приезжим, пока те не дошли до дома Ивана. Иван же, по обыкновению, сидел на лавке и читал прошлогоднюю газету, случайно завалявшуюся в шкафу.

– Мужчина! Мужчина! Вы не Иван случайно? – задала вопрос писклявым голосом женщина с глупым выражением лица.

– Иван, но не случайно, – ответил Иван, оторвав глаза от газеты, но не поднимая своего зада с лавки и глядя на приезжую с подготовленным заранее подозрением.

– Тут где-то старик Саид живёт. Саид Алиев. Вы его не знаете? Где его найти? Где он живёт? Не знаете?

– Зачем он вам? Вы кто ему?

– Дети. Я невестка, а это сын Саида.

– И что вы хотите?

– Что значит «что хотим»? Мы приехали в гости к нему! Здесь он живёт?

– Что-то вас раньше не видно было, случилось что?

– Что вы нас допрашиваете?! Ничего не случилось! Здесь он живёт?

– Жил. Уже не живёт.

– Что? Опять переехал? Куда? Не знаете, где его найти?

– На кладбище. Умер он.

– Как «умер»?

– А как умирают люди? Обыкновенно. Лёг и умер. Неделю как похоронили всей деревней. Замечательный был старик. А что вы на похороны-то не приехали?

– Этого не может быть!.. А дом кто продал?

– Он продал. Продал, потом умер.

– А кто нам дом вернёт?

– Это не ко мне…

– Мама! Мама! Какая сволочь! Идиот! Выбросил на улицу! – заголосила женщина, обращаясь к мужу. – Тебя! Твоих детей! Меня! И это твой отец! Что ты молчишь? Где мы жить будем?

– Сами виноваты. Ты виновата.

– Почему это я виновата?

– А кто устраивал скандалы? Кто милицию вызывал? Не ты?

– Дурак! И ты дурак, и твой отец-сволочь!.. Не верю, – истерически выкрикивала она, а потом, обращаясь к Ивану, требовательно спросила: – Где кладбище? Где его могила? Покажите мне могилу.

– Вон, на горке. Найдёте. Кладбище небольшое.

– А его дом в деревне? Что с ним? Тоже продал?

– Дом? Ах, дом! Так вам могилу показать или дом? Могила там, на горе, а дома нет! Продали дом. Я продал этот дом. По доверенности. А деньги перечислил в детский дом.

– В детский дом? Какой детский дом?! Какая сволочь! Дурак старый! Маразматик! У него внуки, а он в детский дом!..

– Не реви. Поехали на кладбище. Цветы купим.

– Никаких цветов! Зачем мёртвому цветы? Ты бы лучше мне купил цветы! Хоть раз в жизни.

Странная пара пошла в сторону кладбища, на ходу награждая друг друга определениями, применяемыми людьми обычно в состоянии сильного возбуждения или обиды. У этой же парочки, как можно догадаться, было и то и другое.

Стоило только странной паре отойти от забора, как аборигены прибежали к Ивану с вопросом, но вместе ответа Иван сам спросил всех:

– Никто не раскололся?

– Никто! – ответили аборигены. – Как и договаривались.

На кладбище возле деревни уже несколько дней красовалась заранее изготовленная скромная надгробная плита с надписью: «Алиев Саид Алиевич» и датами рождения и смерти. Мужчина положил перед плитой несколько полевых цветов и произнёс тихо, глубоко вздохнув:

– Прости, отец! Прости!

– Ага! Уже отец! После смерти. При жизни называл «старый мудак».

– Заткнись, дура! Хоть на могиле отца не гадь.

– Что ты орёшь на меня? На него ори! Что оставил тебя на улице! С детьми!

– Это всё из-за тебя! Это ты его выгоняла из дома, это ты загнала его в гроб! Ты строила интриги с домом! Ты выжила его! Ты врала мне и матери! Сука неблагодарная!

* * *

Оставим эту странную пару с их разборками на кладбище, тем более что автор, то есть я, не любит писать о плохих людях. Меня больше увлекают чистые и добрые сердца и дела, а потому перенесёмся в город Лиду, куда Саид уже вернулся и где увидел во дворе свою внучку, о чём он сразу догадался.

– Ну, здравствуй, внученька. Здравствуй, моя красавица.

– Здравствуй. Ты мой дедушка? Дедушка Саид?

– Да, Настенька, да. Я твой дедушка.

– Ты приехал ко мне?

– Да, я приехал к тебе. К тебе, к твоей маме и бабушке.

– А почему так долго? Мама говорила, что ты скоро приедешь.

– Я долго ехал, Настенька. Немного заблудился по дороге. Запутался я в жизни.

– Я скучала по тебе, дедушка…

– Я тоже скучал по тебе, Настенька. Очень скучал.

– Ты больше не уедешь?

– Нет, не уеду. Больше не уеду.

– Никогда-никогда?