Глава 4. Первые вопросы

Покинув кабинет товарища Амирова, я мельком взглянул на допотопные часы, что висели у выхода над центральным коридором. Случившемуся в кабинете особого значения я не придал. Да, неприятно, но не более. Сколько раз я был на ковре у начальства, выслушивая какую-нибудь ересь. К тому же, сейчас отчитывали не меня.

Зеленые цифры на электронном циферблате говорили о том, что обед был в самом разгаре. Чувствовался голод, ведь, скорее всего, я торчу тут с самого утра. Большая часть тех, кто уже прошел медицинскую комиссию, но еще не получил распределения, слонялась в левой части зала. Там же я увидел и знакомого Женьку Смирнова.

– О, Макс! – обрадовался тот, заметив мое появление. Явно после посещения верзилы-стоматолога, он приободрился. – Ты куда пропал? Договаривались же держаться вместе!

– Да душно тут, я на свежий воздух отходил. Голова что-то разболелась.

– А-а… – Женька посмотрел на команду из десяти человек, которых как раз выводил из общего зала незнакомый офицер в погонах майора. Вообще, на сборном пункте было много людей в военной форме, встречались и прапорщики.

Убывающая команда была сформирована и готовилась к отходу в самое ближайшее время, а потому и в столовую им проход был открыт вперед основной массы.

– Ну что, тебя уже определили куда-нибудь? – поинтересовался Жека.

– Не знаю, пока ничего не ясно, – уклончиво ответил я. – А тебя?

– А меня в автомобильные войска определили, прикинь? Говорят, куда-то под Иркутск отправят. Сначала учебка, а потом куда получится. Всегда мечтал на военных вездеходах погонять, чтоб прямо по уши в грязь закопаться. Я слышал, что в войсках появились новые грузовики КамАЗ 4310. Это же круто!

Ага, это, может, и весело, только при всей этой романтике остается один важный момент – кому-то придется этот самый вездеход отмывать от грязи. А сделать это без «Керхера» очень нелегко. Весь восторг улетучивается уже через пару таких помывок.

– Как думаешь, в Афганистан могут отправить? – задумчиво спросил Смирнов. – Я слышал, там постоянно водители нужны. Много чего возить приходится, конца войны даже на горизонте не видно.

– Не отправят! – отмахнулся я, ошибочно подумав, что тот просто боится. – Если сам не захочешь. Тебя обязательно спросят, можешь отказаться и ничего тебе за это не будет. Это не стыдно.

– Да, не… – отмахнулся Женька и посмотрел на меня с недоумением. – Я, наоборот, туда хочу! За пулемет сесть. С Калашникова по духам пострелять. На танке поездить, на вертушке полетать. Вот где круто. А не плац топтать в ботинках, да сапоги чистить.

Вздохнув, я посмотрел на него с пренебрежением. Парень совершенно не понимал, что на войне все совсем не так, как кажется. Нет там ничего хорошего, никакой романтики. Лишь попав в район боевых действий, все сразу меняется, особенно когда первую пулю получишь. И дай бог, чтобы она не оказалась смертельной.

– Зря ты так! – мрачно отозвался я, уже понимая, что бы я ему ни сказал, все равно не поймет. – Ничего там хорошего нет.

– А ты-то откуда знаешь? – хмыкнул тот.

Еще бы мне не знать, за годы службы и участия во многих операций у меня было больше десятка боевых ранений, и к счастью, ни одного смертельного.

Я неопределенно пожал плечами, потом ответил: – Читал!

Тот не стал заострять на этом внимание.

– Интересно, нас кормить-то будут? – пробормотал Жека, под аккомпанемент завывания желудка кого-то из рядом стоящих. – Кушать хочется, однако!

– Ну да, точно!

– А давайте сами попробуем пройти в столовую?

Скопом выйдя на улицу, мы остановились в нескольких десятках метров от столовой. Как я и думал, проход внутрь шел по определенному порядку, который устанавливал дежурный по столовой в звании прапорщика.

– О! Вот, прапора видите? – произнес белобрысый парнишка, указывая на выход. – Он типа решает, кто идет следующим. Вроде дежурного.

Не вроде, а так и есть.

Но дойти до входа мы не успели, потому что дальше начался настоящий цирк… Сначала откуда-то справа раздался шум, приближающиеся невнятные голоса.

Обернувшись, я увидел группу людей, из которых самым заметным был Юрка Коньяков. Тот, словно толстая собачонка, семенил за патрульными в военной форме и что-то им доказывал. Все ясно, это комендатура!

Старший патруля, молодой офицер в звании лейтенанта, решительно двигался в нашу сторону. Вид у него был хмурый, деловой. Еще я заметил, что Коньяков для убедительности размазал по лицу кровь. Когда он с дружками уходил с курилки, крови на нем не было. Да и не бил я его, так, чуть-чуть скрутил. Неужели этот говнюк решил меня подставить?

– Вот! Вот, это он! В серой футболке с зеленой надписью! Громов! – громко залебезил Юра, тыкая толстым пальцем и глядя на меня своими свинячьими глазками. – Он на меня напал!

Я мысленно усмехнулся – вот же мелочный человек, а? С позором получив люлей, побежал жаловаться, да не лишь бы кому, а взял правильный курс на комендатуру. Само собой, он все переиграл, сделав жертвой себя – типичное поведение агрессивного труса. Его дружки подтвердят что угодно, хоть и являются заинтересованными лицами.

– Громов… Кто здесь Громов? – начал лейтенант.

Я спокойно вышел вперед, ожидая неприятного разговора.

– В чем дело?

– На вас поступила жалоба! – выпалил лейтенант. Оба его помощника в звании ефрейторов стояли наготове, ожидая команды старшего. – Зачем вы избили товарища Коньякова?

Честно говоря, мне стало смешно.

Все остальные, затаив дыхание, просто наблюдали за происходящим.

– Избил?! – усмехнувшись, произнес я, указывая на Юру. – Да вы взгляните на него. Он же в полтора раза больше и явно сильнее. Я кроме шахмат, другого спорта и не знаю даже. Как я мог побить такого амбала, да еще и на призывном пункте?

– Слон и Моська! – брякнул кто-то из патрульных.

Лейтенант неуверенно обернулся к Коньякову, чтобы убедиться в моих словах. Разница, конечно же, была очевидной. Да и самодовольное выражение лица отморозка говорило о том, что он пошел на это целенаправленно – скрыть злорадство на жирном лице у него не получилось.

– Кто может подтвердить твои слова? – это было адресовано мне.

– Никто. Там был только я, сам Коньяков и его дружки! – ответил я. Офицер явно перегибал палку – может, хотел в милиции работать, а его только в комендатуру и взяли?

– В таком случае, пройдемте! – вдруг произнес он.

– Да вы что, товарищ лейтенант? – твердо произнес я, абсолютно уверенный в своих словах. – Очевидно же, этот здоровяк просто перегрелся на солнце. Вон, жара какая сегодня, плюс тридцать девять. Ему и показалось. Что я, больной на троих бросаться? Тем более на тех, что старше меня. Да вы посмотрите, здоровый кабан, а мышцы какие… А я что?

Конечно же, я издевался – только тупой как пробка Коньяков этого не понимал. А вот лейтенант просек мой настрой.

– Так, а ну, кулаки покажи… – потребовал он, строго глядя в мою сторону.

Я с чистым сердцем показал ему кулаки, на которых не было абсолютно никаких следов сбитых в драке костяшек. Ну еще бы, я же Коньякова не бил… Только немного приложил об асфальт и скрутил в болевом приеме. Но лейтенант почему-то смотреть на мои кулаки не стал, видимо, все понял с первого взгляда. Он зачем-то схватился за висящий на боку планшет и произнес:

– Так, вот что… Пройдемте, поговорим в другом месте!

– Куда?

Ему мешала толпа зрителей, ведь по сути ситуация была глупой. Вот и намеревался все решить без посторонних. Это меня сразу насторожило.

– Пройдемте!

– Да что он сделал-то? – вступился за меня Смирнов. Оба патрульных ефрейтора заметно напряглись. – Дал сдачи этому дураку? Так он всегда сам себе приключения на одно место ищет, а когда сдачи получит, бежит жаловаться.

Но начальник патруля был настойчив. Снова озвучил требование.

– Хорошо, как скажете! – выдохнув, отозвался я, а затем добавил: – Кстати, согласно уставу, вы обязаны представиться!

– Что?

– Ваше звание и фамилия.

Наверное, меня бы действительно увели, а Коньяков от души порадовался, но вдруг появился уже знакомый мне капитан Игнатьев. Он как раз вышел из здания штаба с дипломатом в руке. Наверняка какие-то документы на будущее молодое пополнение.

– Товарищ лейтенант, разрешите вас? – громко произнес он, обращаясь к младшему офицеру.

– Что?

– Сюда подойдите! – командный голос у Игнатьева был поставлен хорошо.

Лейтенант хотя и был младше званием, однако находился в суточном гарнизонном наряде и исполнял обязанности начальника патруля, поэтому мог не выполнять иные команды старших по званию. Но все-таки сделал это.

Игнатьев привычным жестом достал из нагрудного кармана ксиву, в раскрытом виде предъявил ее начальнику патруля. Тот заглянул внутрь, почти сразу как-то неестественно выпрямился, замер, изменился в лице. Игнатьев тихим голосом бросил ему пару фраз, после чего лейтенант несколько раз кивнул, выполнил воинское приветствие и повернулся к своим подопечным.

– За мной.

– А как же этот? – один из патрульных растерянно кивнул на меня.

– Глухой, что ли, Ефремов? За мной, шагом марш! – разозлился молодой лейтенант.

– Эй, как же… Вы что, его не заберете? – возмутился изумленный Коньяков, растерянно глядя то на меня, то на лейтенанта. Но тот лишь отмахнулся от него.

И тогда Юрка посмотрел на меня злобным взглядом.

– Ты еще пожалеешь! Максимка!

– Ага, жду не дождусь! – усмехнулся я, прекрасно понимая, что ничего он мне не сделает. Кишка тонка, опять пустое сотрясание воздуха – попытка справиться с очередным обломом. Дважды опозорился за последние пару часов.

Капитан Игнатьев не стал дожидаться окончания концерта, он просто убрал ксиву и отправился по своим делам. Когда я вновь обратил внимание на офицера, того уже не было в поле зрения.

Когда стало спокойнее, парни начали с азартом обсуждать произошедшее между собой. Само собой, они мало что поняли – выглядело так, будто капитан осадил молодого лейтенанта, продемонстрировав превосходство по старшинству. Но на самом деле дело обстояло иначе, ему просто указали его место и сказали не вмешиваться. Все-таки ГРУ – это не плюшки со стола тырить…

Игнатьев и впрямь был оттуда, аббревиатура из трех букв. Чувствую, я с ним еще встречусь, но уже при других обстоятельствах.

Про голод все забыли, обсуждая произошедшее. Юрку тут знал только Смирнов и сейчас он объяснял остальным, что это за скотина. Пародия на человека, каких много.

– Э! Кто такие? – вдруг послышался грозный голос с характерным акцентом.