Несколько тяжёлых дождевых капель ответили ему, хлестнув по щекам и векам. Кейтаро опустил голову, дрожащими руками застегнул ветровку и, сгорбившись, затрусил домой.

* * *

– Я дома, – прямо с порога, на ходу снимая промокшие туфли, проворчал Кейтаро.

В ответ ему из глубины скромной квартиры раздался шорох бумаг, тяжёлые глухие шаги. И, спустя несколько мгновений, из-за угла коридора высунулась немытая, растрёпанная шевелюра отца.

– С возвращением. Почему так поздно?

– Как будто ты не знаешь, – отмахнулся парень и, надев домашние тапочки, проковылял мимо озадаченного отца вглубь квартиры. – На ужин что-нибудь есть?

– Прости, Кейтаро. Я сегодня слишком занят… Ты не мог бы приготовить что-нибудь самостоятельно?

Отец, ссутулившись, вернулся в комнату. Там, среди общей темноты, мягко горела настольная лампа, склонившая длинную шею над кипой астрономических проектов и расчётов. Ито-старший, очевидно слишком погружённый в размышления, не сразу заметил, как его сын, оставив портфель в коридоре, вернулся в прихожую и с озадаченным видом присел на корточки. Его взгляд бегло скользнул по полке с обувью.

– У тебя снова встреча? Возьми зонт!

– Хм.

– Кейтаро? – чуть громче позвал отец, вновь вставая из-за стола и снимая массивные очки.

– Приятно оставаться, пап, – выдохнул юноша, наобум схватив кроссовки и шустро утопив в них промокшие ноги. – Я поужинаю где-нибудь ещё.

– Постой!

Из глубины квартиры вновь донеслись какие-то звуки, на сей раз увенчавшиеся грохотом упавшей лампы и шелестом множества листов. Тем не менее, отец появился в коридоре гораздо быстрее, чем можно было ожидать. С виноватым видом он протянул сыну зонт-трость:

– Вот, возьми. Прости.

Кейтаро неспеша, с видимым безразличием надел куртку. Ито-старший же продолжал стоять изваянием, держа в протянутой руке зонт.

– Надо завести кошку, пап, – тихо прошептал юноша, приоткрыв входную дверь. В квартиру тут же ворвалась колючая струя холодного воздуха. – По крайней мере, её ты покормить не забудешь.

Сказав это, Кейтаро изменился в лице до неузнаваемости всего за долю секунды. Его нос испещрило множество морщинок, а брови сердито изогнулись. Парень по привычке оскалил неровные зубы, обнажив клыки. Он рывком выхватил зонт из руки домочадца и, замахнувшись, швырнул вглубь квартиры.

– Кейтаро… – ошеломлённо прошептал мужчина, оседая вниз по стене. Его губы задрожали.

Сын же, презрительно фыркнув, вышел за дверь и щёлкнул за собой замком.

* * *

– Возьми зонт, – гнусавя, передразнил Кейтаро отца. – И попей из лужи, сынок. Как раз дождик начался!

Юноша твёрдой поступью, исполненной ненависти, направлялся к ближайшему магазину. Пожалуй, на сегодня хватит горячего кофе и чего-нибудь сладкого. Этим можно разжиться и в автомате.

– Спасибо, папочка, а дашь мне трубочку для коктейля? Языком из лужи лакать неудобно, – теперь парень изображал самого себя, беседующего с Ито-старшим.

– Да нет, сынок, прости. Но вот тебе зонтик! Тьфу… Стоп!

Кейтаро застыл как вкопанный. Едва он собрался переходить дорогу, как его взгляд наткнулся на очень знакомый силуэт.

«Мисако Теиру?» – пронеслось в голове раскатом грома.

На той стороне дороги, отделённая от него какими-то четырьмя полосами движения, переминаясь с ноги на ногу, ёжилась одноклассница. Она явно замёрзла, но зато крепко прижимала к груди ручку распахнутого пёстрого зонта.

– И дома-то тебе не сидится, а ведь живёшь далековато… – пробубнил Кейтаро и, дождавшись зелёного сигнала светофора, бодрым шагом направился навстречу знакомой девушке.

Мисако заметила его не сразу. Только поравнявшись, она абсолютно случайно, можно сказать, ненароком, подняла на него глаза. И – тут же припустила мимо него, не дожидаясь, пока он произнесёт хоть слово.

– Эй, Теиру! – крикнул Кейтаро, но было уже поздно: его слова разбились о дождевую преграду на пути к её хрупкой спине. Девушка не вздрогнула, не остановилась, не обернулась.

– Вы сегодня сговорились, что ли? – буркнул Кейтаро и, разведя руками, поспешил дойти до конца дороги, чтобы не послужить причиной случайной аварии. – Тот ещё денёк. Спасибо.

Мисако… Почему-то в памяти возник её нежный образ. Учащённое биение девичьего сердца отразилось грохотом в его ушах. А её тёплые и нежные, как взбитые сливки, губы вновь почувствовались на собственных губах.

Кейтаро, приостановившись перед входом в супермаркет, протёр ладонью мокрое от дождя лицо. Затем, как бы невзначай, дотронулся пальцами до губ.

И горько, и обидно. Когда Мисако поцеловала его, он не почувствовал ровным счётом ничего. А ведь это неправильно, не по-человечески. Такого безразличия во время первого поцелуя быть не должно. Удовольствие, азарт, страсть, нежность… на худой конец, отвращение. Лишь бы не так.

Тяжело выдохнув, юноша толкнул дверь и шагнул в залитый светом и теплом торговый зал.

Прямо у входа, не заставляя случайных голодных путников вроде Кейтаро долго себя искать, стоял пузатый автомат с напитками.

– Ну-ка… – шмыгнув носом, проворчал парень. – Что тут у нас?

Покопавшись в карманах, он нашёл несколько мелких монет общей суммой в двести с лишним йен. Этого хватило бы на что-то одно: либо на еду, либо на напиток. Что же, долго выбирать не пришлось: лучше согреться.

«Час уже поздний. Что Мисако делает так далеко от дома? Здесь же даже не её станция! – размышлял юноша, забрасывая монетки, одну за другой, в щель автомата. – Хотя… Точно! Она же собиралась в библиотеку. А теперь, значит, идёт к метро! Может, догнать?»

– Нет, она мне и даром не сдалась, – покачал головой Кейтаро, едва слышно разговаривая с самим собой. – Пусть мёрзнет, мне гораздо хуже. По её, кстати, вине.

Когда паренёк наклонился, чтобы принять выданную автоматом горячую баночку, его кто-то случайно толкнул, очевидно, по пути в общий торговый зал.

– Эй! Смотри, куда идёшь! – выпрямляясь, буркнул он.

Его встретил спокойный и умиротворяющий взгляд незнакомого молодого человека, который с виду едва ли был намного старше самого Кейтаро.

– Простите меня, – вежливо поклонился незнакомец, и длинные полы его чёрного лёгкого плаща послушно покачнулись.

– Угу, – нехотя кивнул Кейтаро и собирался отвернуться, как незнакомец вдруг мягко обхватил ладонью его предплечье и заглянул в глаза. А показалось, будто прямо в душу, изучая самые потаённые её уголки.

– Не сердитесь, это лишнее. В вас слишком мало любви. Вы утомляете себя злостью, – произнёс на одном дыхании странный человек и участливо улыбнулся.

– Отвали от меня! – Кейтаро вырвал руку и попятился назад. – Что тебе нужно?

– Простите, – снова покорно извинился незнакомец и, скрестив руки на груди, на мгновение закрыл глаза. Тотчас же сердце Кейтаро лихорадочно застучало в груди, просясь наружу. Лицо и губы обдало жаром, дыхание моментально сбилось, будто он едва закончил длительную пробежку. А в голове почему-то совсем явно возник образ продрогшей Мисако, пугливо прячущейся под зонтом.

– Простите, – в третий раз поклонился юноша в плаще и, развернувшись, смело направился в торговый зал. В последний миг Кейтаро успел заметить на его лице ехидную, чуть ли не злорадную ухмылку.

Однако это уже совершенно не заботило парня. Все его мысли заняла лишь Мисако Теиру. Она забралась в каждую из комнатушек его сознания, не позволяя думать ни о чём другом.

Она. Только она. Девушка, которая вчера поцеловала его, сейчас наверняка мёрзнет в метро, ожидая вечернего рейса. А он… Что он, совсем бессердечный, что ли?

Кейтаро буквально выскочил на улицу, позабыв про и про холод, и про дождь, стеною бивший сквозь вечернюю темень. Где-то неподалёку пряталась несправедливо обиженная им Мисако, а в его руке дымился горький, пламенный плод примирения в алюминиевой банке.

Когда мальчишка, полный целеустремлённости, рванулся вперёд, то люди таинственным образом принялись расступаться перед ним, иной раз даже не подозревая о его существовании и не замечая ничего вокруг себя. Светофор приветливо поманил зелёным сигналом, поощряя его действия. Ветер ударил в спину, подгоняя его. Колкий дождь послушно расстелил коврик из блестящих искр, подсвечивая все неровности дороги.

Кейтаро бежал, как ему казалось, всё быстрее и быстрее. Перемахивая через бордюры и ступеньки, петляя меж фонарей и случайных стендов, разбивая лужи на тысячи мелких капель. Он бежал, не останавливаясь, пока наконец не достиг станции метро. Только там он позволил себе остановиться и, тяжело дыша, оглядеться по сторонам.

– Ито?

Тихий, удивлённый голос заставил Кейтаро резко обернуться, отчего его головокружение только усилилось.

– Ито! Что ты здесь делаешь? – Мисако с укоризной во взгляде вышла из укрытия, которое делало её почти невидимой в этой вечерней темноте.

– Прости меня, Теиру… – не узнавая самого себя, прошептал Кейтаро и, морщась от боли, протянул ей горячую жестяную баночку с кофе. Только сейчас он понял, как сильно обжёг руку.

– Не стоило! – воскликнула девушка и бросилась к однокласснику, укрывая его под своим ярко-голубым зонтиком. – Дурак ты, Ито! Совсем дурак!

– Прости.

Непослушными руками Кейтаро вручил Мисако кофе и крепко прижал её хрупкое тело к себе. Она, как и он сам, мелко дрожала от холода. Теряя голову, не зная, что он ещё может сделать для того, чтобы согреть это нежное создание, парень закрыл глаза и безмолвно ткнулся губами в её холодные солёные губы.

На станции метро их было только двое. Она и он. Весь мир, словно так и задумано, остался в стороне, позволяя им побыть вместе. Хотя бы несколько бесконечных мгновений.

Мисако, замерев от неожиданности, остекленевшими глазами уставилась в одну точку. Она даже не шелохнулась, когда электричка, подъезжая к станции, разорвала воздух резким скрипом.

Кейтаро, словно пробудившись ото сна, вдруг отпрянул и попятился.

– Прости! Пожалуйста… Я не знаю, что на меня нашло! Я не хотел! – он отчаянно замахал руками, с ужасом глядя на одноклассницу в ожидании её реакции.

Но реакции не последовало.

Ни слова не говоря, даже не одарив Кейтаро словами прощания, или хотя бы коротким взглядом, Мисако прошагала в учтиво распахнувшиеся двери электрички и, по пути закрыв зонт, села у дальнего окна. И только одно грело душу: в свободной руке она продолжала держать небольшую горячую баночку.