Длинная взлётно-посадочная полоса уходила за горизонт. Возле неё стоял маленький деревянный домик, а над ним значилось: «Аирсити». На крыше этого домика развевались барометр, флюгер и огромный термометр. На шедшей от домика дороге стояло несколько грузовиков с цистернами и фургонов с королевскими номерами. Грузовики пусты, а водители в них скучали. Справа от взлётно-посадочной полосы расстилалось синее море. Оно блестело на солнце, а над ним кричали чайки. На море покачивался, раскинув крылья, огромный гидросамолёт. На фюзеляже и на крыльях которого красовалась синяя строгая надпись: «Биовульф».
И тут в нашем произведении не обошлось без гигантов. Триста футов длиной, а высотой аж целых пятьдесят. Огромное крыло его могло укрыть целую роту. Четыре мощных самолётных двигателя марки «Лорд Дим» с золотыми буквами «Л-Д инк.» на боках разгоняли самолёт до двух сотен миль в час. На крыльях и на носу стояли пулемётные башни большого калибра. Мощные поплавки могли послужить и спасательными шлюпками для экипажа, если не повезёт. В мирное время «Биовульф» перевозили пассажиров, но сейчас, в не мирное время, и «Биовульф» сиал десантным самолётом или, в крайнем случае, бомбовозом.
Его назвали в честь древнего героя пуссляндского эпоса. Смелого и ловкого рыцаря. С Хазляндского же название переводилось, как «биологический волк», но из-за Свайн-Эберской войны пуссляндские филологи наотрез отказались принимать такое происхождение его имени.
И вся эта гордость пуссляндской авиастроительной промышленности привязана к земле обыкновенным канатом в два пальца толщиной, а рядом на берегу сидел её пилот и курил трубку. Он всё время посматривал на часы. И «время привело» к нему четыре «Ириса», из которых вышли несколько человек.
– Вы пилот этой «мухи»? – спросил один из них.
Пилот узнал его, встал и выпрямился.
– Да, – ответил он, – я Рональд Толкин.
– Вот ваш курс. И ваши люди. И разрешение на воздушный коридор. Всё здесь. Вам нужно провернуть одну операцию, – человек протянул пилоту толстый конверт. – Удачи.
– Спасибо, сэр.
– Пожалуйста.
– Но почему я один?
– Это приказ полковника Спая.
Человек сел в свой лимузин и уехал. Остальные «Ирисы» потянулись за ним. Люди остались.
– Ну, что же, – сказал пилот и указал на мостик, спускавшийся с самолёта, – стюардессы у нас нет, так что, по-простому лично прошу на борт.
Когда все расселись по местам, отвязали канат и убрали мостик. Толкин сел на своё место и сказал в микрофон:
– Итак, – отдающий металлом голос пилота разошелся по салону, – всем пристегнуть ремни, не курить, не сорить, – пилот открыл конверт и начал просматривать курс, – следующая остановка, – он нашёл координаты, – мамочка моя. Белодолия, – пилот некоторое время молчал. – Не волнуйтесь, братцы, всё будет в абажуре, – он отложил бумаги и достал ключ из кармана с брелоком в форме черепа. – Попорхали!
Ключ повернулся в замке, и загудели моторы. Гидросамолёт развернулся в море и начал разгонятся, рассекая волны. Вот он оторвал нос от воды, вот поднялись поплавки и, наконец, весь громадный «Биовульф» летел над водной гладью…
Так как «Козерог» находился на равном расстоянии, как от Пиона, так и от Хавбурга. Экспедиции выбрали разные пути. «Альтаир» шёл западным путём через Вернский океан и южные берега Западной Федерации, а «Циприт» восточным путём через Верчский и Чайный океаны, возле побережий Чернии, Пористана, Чайная и Блэкнии. «Биовульф» летел через Белодолию и Чайнай. «Альтаиру» и «Циприту» на весь путь придётся затратить две недели, «Биовульфу» почти три дня. Но стоит помнить и про «Буцефал», следующий на юг в Монио.
«Циприт» шёл в Лоурнейском проливе. Слева тянулись пустынные берега Пористана, справа – зеленоватые тропические колонии Пуссляндии – Блэкнии. На капитанском мостике суперлинкора находились капитан, адмирал и генерал. Вазерфалл держал в руках огромный бинокль и смотрел направо, в сторону Блэкнии. С берега на них с интересом и некоторой ненавистью наблюдали башни пушек береговой охраны. Все молчали.
– Может, спустить флаг? – предложил Катер.
– Да ты что?!! – как один набросились на него адмирал и капитан.
– У тебя все дома, сухопутная крыса? – спросил (мягко говоря) его Дерман. – Флаг на флоте – это честь. Мы не должны его спускать ни в коем случае. Мы не боимся каких-то там недоумков пуссляндцев!!! – после последних слов на берегу закопошились. Прозвучало несколько пуссляндских военных команд. Затем башни закрутились, и прозвучал залп из нескольких орудий. – Вот недоумки, – суперлинкор тряхануло, зазвенело, пошёл гул, а за ним и взрывы.
– Да, скоты ещё те, – поддержал его Катер.
– Куда попали?!! – спросил капитан вниз.
– Правый борт! Прямо в ватерлинию! – ответил ему старпом.
– Пробили?!!
– Да, мы начинаем терять остойчивость!!!
– Огонь из всех башен по башням!
– Своим?!
– Идиот, противника!!!
– Есть, – старпом взял рупор и крикнул. – Из всех орудий, по башням, пли!!!
С суперлинкора раздались залпы пушек, пулемётов и миномётов. На берегу всё покрылось дымом.
– Машина, – прокричал капитан в рубку, – на полный, вперёд!!!
– Есть, герр капитан! – раздалось оттуда под звон машинного телеграфа.
Дым из труб повалил энергичней, винты завращались как ведьмины коты, «Циприт» толкнуло резко вперёд. Все волновались.
– Слушайте, – наконец заговорил Катер, – я на вашей качке сверну себе башню. Вот сейчас мне кажется, что я вроде бухой и криво стою.
– Это крен, – сказал адмирал, – вода заливает пробоину. Похоже, нам грозит regressum ad infinitum18.
– Надо где-то починится, – предложил Дерман.
– Только пройдём пролив, – добавил адмирал. – Не хватало ещё чиниться прямо напротив corpus viles19.
– Старпом, сколько крен?
– Одиннадцать градусов, – донеслось снизу.
– Это плохо. При сорока пяти узлах придётся тянуться пять дней.
– Протерпим, – ответил Катер.
А сзади уже очнулись вражеские башни и продолжили стрелять в уходящий раненный в самое чувствительное место суперлинкор.
Тем временем над Белодолией летел «Биовульф». Толкин уже вёл свою машину почти сутки. Он попивал кофе с булочками и изредка поправлял несовершенный автопилот: на педали газа стояла труба, а к штурвал – привязана верёвка.
Океанологу Джефри Болдингу захотелось в туалет.
– Вы не скажете, где здесь туалет? – робко спрашивал он пассажиров.
– Не знаю, – отвечали ему и лишь последний сказал:
– В конце салона.
– Большое спасибо, – и океанолог затрусил к концу хвосту.
Там он увидел две двери. На одной из них были нарисованы два нуля. Джефри подошёл к ней и дернул рычаг.
– Капитан, – крикнул Толкину солдат, и лётчик чуть не подавился. – У нас один свалился!
– Куда? – спросил пилот, пытаясь унять кашель. – На нижнюю палубу?
– За борт.
– Куда? Как это он?
– Пошёл в туалет и вылетел.
– Давно?
– Секунд восемьдесят назад.
– Садись на место!..
– Чего?
– Место!!!
Солдат пулей вылетел из кабины, и Толкин взял микрофон:
– Пристегнуть ремни и приготовится к перегрузкам, всё будет в абажуре.
Толкин сел на место, стянул верёвку, вытащил трубу и резко дёрнул штурвал вниз. Самолёт вошёл в пике. Он крутился так долго, пока Рональд не различил маленькую точку. Она начала расти и, наконец, различались ноги и руки. Это был он! Рональд выжал из двигателей всё что мог и нагнал океанолога. Он сделал дифферент чуть больше и когда океанолог поравнялся с носом «Биовульфа», то дернул штурвал вверх, и Болдинг ухватился за пулемётную башню мёртвой хваткой. Толкин перевёл самолёт в горизонтальное положение и крикнул в салон (предварительно открыв дверь):
– Кто-нибудь, идите сюда!
Один учёный отцепил ремни и, шевеля ватно-свинцовыми ногами, прибежал в кабину.
– Держите так, и не отпускайте! – пилот показал, как держать штурвал и, как нажимать на какую педаль, посадил учёного и сам убежал.
Он достал фонарик, открыл люк на полу салона и пролез в него. Согнувшись он быстро пробежал к носу и залез в прозрачную пулемётную башню. Из её стеклянного купола открывался бы великолепный вид на поля аграрной Белодолии и на великолепное красивейшее чистое пресное озеро Команика, если бы не трясущийся океанолог. Рональд откинул крышку и, его лицо обдала струя холодного воздуха, схватил бедного учёного за ногу и втащил в башню, успев подмигнуть пилоту-учёному, что сидел в кабине. Отчего последний испугался, встал и убежал в салон.
– Ну, – спросил Толкин, тяжело дыша, – сходил в туалет?
– Ну, я смотрю ведь, – начал оправдываться океанолог, – два нуля, значит туалет. На флоте ведь два нуля всегда туалет.
– Крыса ты морская. Это не два нуля, а две буквы «О», что означает «Открывать Осторожно». Ладно, ты в воздухе этого не сделал?
– Как ведь можно?
– А вот так! Некоторые и не такое вытворяют. Ладно, иди в конец салона и дверь прямо!
– Понял ведь.
Океанолог встал и пошёл к люку, Толкин закрыл крышку башни и последовал за ним.
В салоне он обнаружил того учёного-пилота, пристегнутого по всем правилам, тут же метнулся в кабину и увидел огромный холм прямо по курсу. Толкин выжал полный газ и потянул на себя штурвал, но было поздно. Правый поплавок задел зелёный холм. Самолёт тряхануло, развернуло вправо и понесло к земле. Затем он начал крениться на правое крыло. За холмом разлилось озеро.
– Всем приготовится к жёсткой посадке, и этому неврастенику тоже.
Самолёт начал терять скорость и высоту. Он влетел в воду озера на огромной скорости, оставляя за собой след из рваного металла и щепок. Струи воды тут же поднялись в воздух, оставляя за собой маленькие радуги. Затем «Биовульф» развернулся к берегу и остановился только на пляже.
– Всем имеющим техническое образование и руки из нужного места, приготовиться к ремонту поплавка, – известил всех Рональд.
А в это время «Буцефал» шёл на глубине шести сотен футов в Сандзюнию. Он проходил как раз возле рыбацкой зоны Белодолии.
Капитан подлодки, Подлодкасан стоял в передней рубке со штурманом и старпомом.
– Здесь глубина малая, придётся чуть подняться, – сказал штурман.
– Поднимайтесь, – скомандовал капитан.
Маленький рыболовный баркас «Сопливый» («Sopliviy») шел по искристому Спокойному океану. У его борта находились капитан и старпом – оба опытные рыбаки.
– Slushay menya, – начал капитан и достал палочку динамита. – U nas etih shtuk more. Seychas kinu odnu v more i vsya riba nasha.20
– A eto zakonno?21 – спросил старпом.
– Ti durak? Konechno, net.22
Затарахтели чужие двигатели – это шла рыбоохрана. Капитан быстро спрятал за спину динамит. Они вместе со старпомом проследили за лодкой рыбоохраны. Инспектор с лодки осмотрел баркас, проглядел сети и капитана со старпомом, что-то уж больно по-идиотски улыбались. Но чего только в море не бывает, поэтому инспектор не обратил на это и на руки за спиной у капитана никакого внимания. Когда лодка скрылась за горизонтом, капитан зажёг фитиль, и кинул в море динамит со словами:
– Poehali.23
О проекте
О подписке