Спай, как всегда, сидел в своём кабинете, прослушивал какие-то сверхсекретные переговоры, кое-что из них он конспектировал в блокнот – умные мысли и шутки пригодятся блеснуть остроумием на вечере в клубе. И тут зазвонил телефон. Полковник выключил радио и сломал ручку настройки, чтобы никто не подумал, чем он здесь занимался. Спай достал платок, положил его на трубку и снял её с рычага.
– Алло, – сказал он.
– Полковник, это вы?
– А это кто?
– Хватит дурака валять. Это я Министр Внутренних дел.
– А. Рональд. Какие проблемы?
– Твои молодчики моего Геллера не трогали?
– Нет.
– Просто он два часа как должен был прилететь в Западную Федерацию, а его нет. Там у него какие-то дела.
– Какие именно?
– Секрет.
– Ясно. Но я такого приказа не отдавал.
– Ты не отдавал, но…
– Нужен нам твой Геллер! Своих девать некуда!
– Понятно. Извини, что потревожил…
– Ничего. А когда он вылетел?
– Сегодня в пять утра.
– И какой у него самолёт?
– «Лунная пташка» «AP-14». Ты что-то знаешь?
– Да нет, так просто. А когда он перестал подавать сигналы?
– После того как прошёл Фьордландский архипелаг. Нет, ты что-то определённо знаешь…
– До свидания! – полковник спешно положил трубку. – Так-с, – полковник встал, подошёл к карте Мира. И начертил путь от Бигбриджа до Берлинга, что на Средненьком Западе Западной Федерации. Потом очертил район, где мог пропасть самолёт. Спай отошёл от карты, присмотрелся, как художник к удачному мазку. – Что-то мне это напоминает…
Эскорт развернулся в тридцати милях западнее берега напротив деревни Аквавилаже и рассредоточился. «Циприт» с двумя транспортами пошёл к покрытому скалами заливу Гальф. За этими скалами стояла обсерватория «Телесцоп». Крейсер «Фьорд» направился к деревне Аквавилаже. А рядом с ним шли два транспорта. Крейсер «Буч» ушёл к устью реки Дельта с тремя транспортами. Два самолёта с десантными войсками вылетели к деревне Аквавилаже.
И тут началось… Или как бы сказал адмирал Вазерфалл: incipiam124.
Транспорт «Хитзе» высадил отряд сапёров в устье реки Дельта и солдаты сразу же начали готовится к работе. Они взорвали несколько скал по берегам реки, образовав затор. Вода проходила в очень узком месте. Берега начало затапливать – рождалось новое водохранилище. После чего сапёры совершили марш-бросок к обсерватории.
Транспорт «Эинфал» высадил роту солдат на северном краю залива Гальф. Солдаты пошли к реке Лейк и на полпути окопались, образовав первый, северный редут «Ледяной дуги».
Транспорт «Москит» высадил сапёров на южном краю залива Гальф. Сапёры пошли к реке Лейк и тоже сотворили там водохранилище.
Транспорты «Нензе» и «Тлензе» высадили на скале Хьюджь три роты солдат и две группы машин, тут же отправившиеся к озеру Фишер.
Десантные самолёты облетели деревню Аквавилаже, выбросив две роты десантников, тут же окружившую деревню.
Транспорт «Моторбоот» высадил около деревни роту танков. И танки вошли в деревню. Наводя ужас на деревенских жителей.
Транспорты «Минзе» и «Маультиер» высадили роту морских пехотинцев под управлением самого генерала Катера и роту пехотинцев в середине залива Гальф. Пехотинцы пошли на юго-восток обходя обсерваторию с юга. Морские же пехотинцы двинулись прямо в «Телесцоп».
И всё это пространство облетало два звена самолётов-разведчиков, круживших на большой высоте над головами солдат и моряков.
Танк Генерала Панцера шёл по засаженному пшеницей полю. Оставляя две линии от гусениц на примятых злаках. Тут его заметил местный крестьянин, недалеко выпалывалвший сорняки.
– Ты чего, козёл, по моему полю ездишь? – крикнул он. – Что учения устроили? А платить будет кто? Ты же столько пшеницы придавил! Своими гусеницами! А ну прочь отсюда! Мешка на три уже надавил хлеба!
– Что он сказал? – спросил генерал Панцер.
– Он… он назвал вас козлом, герр генерал, – ответил адъютант генерала.
– Та-ак… Напалм к бою!
– Есть, генерал!
Башня развернулась и осуждающе посмотрела на крестьянина. Абориген взял вилы и погрозил танку для пущей строгости. Напалм плеснул струю огня. Пламя чуть не дошло до крестьянина, но жаром своим опалило усы, брови и волосы. Он стоял поражённый. Тронул подгоревший ус и тот рассыпался в прах.
– Ой, – сказал крестьянин. Чуть отошёл в бок и посмотрел на башню сбоку. Он увидел два красных параллелепипеда и надпись по-хазляндски: «Генерал Панцер». – Извините!
Только и ответил местный житель и убежал.
Самым северным поселением в Пуссляндии являлась не деревня Аквавилаже и даже не Фишерес, а обсерватория «Телесцоп». Она находилась в двух с половиной милях от Аквавилаже на север. Правда жители в ней появлялись сезонно, во времена ясных ночей.
В обсерватории находилось два профессора Старри и Даст, они-то заправляли всем от направления зрения телескопа до обеда. А также десять младших и средних научных сотрудников болталось под ногами, мешая сооружать очередную научную статью. Обсерватория представляла из себя большой белый цилиндр с закруглённым концом. В «Телесцопе» занимались наблюдением за северным звёздным небом, точнее за звёздами находящимися в зените для этой северной местности, точнее и за атмосферой тоже. Вот такой узкой специализации был «Телесцоп».
В это время учёные проверяли очередные данные, полученные ночью и наблюдали за утренними звёздами – планетами системы. И надо было такому случится, что прямо над телескопом пролетел самолёт-разведчик Хазляндии. Профессор Старри поморщился, и снова посмотрел в телескоп. Но Афродита стояла на месте. А никаких красных и голубых линий не было. Профессор зарядил фотоаппарат и стал ждать ещё одного «атмосферного явления». Через полчаса он дождался его и даже успел зафиксировать на плёнку. И тут же побежал проявлять. Все его действия наблюдали остальные сотрудники обсерватории.
– Что это с ним? – спросил профессор Даст. Низкий худой астроном в очках и с бородой.
– Не знаю, – ответил младший научный сотрудник Вьювер и пожал плечами. Он был очень длинный и очень худой.
Тут пришёл профессор Старри с проявленной пластинкой. Внимательно осмотрел её напросвет у лампы, проглотил слюну, посмотрел на свой орден «Комета» и хриплым голосом сказал:
– У нас спиртное есть?
– Что это? – спросил профессор Даст, подбежал к Старри, подпрыгнул, выхватил из его рук пластинку (профессор Старри очень высокий, худой и с бородой). – Что это? – профессор Старри опустил лампу и посмотрел на снимок. – Что же это такое? – вопрос предназначался Старри.
– Это я только что засёк… Это какое-то новое астрономическое явление… или тело… Де… Дело пахнет ещё одной «Кометой».
– А это мог быть самолёт, ну или птица?
– Здесь? Это что-то новое!
– М-да, – профессор посмотрел внимательно на пластинку, потом на Старри. – Джордж, готовь дырочку. Алкоголь у нас есть – на складе есть спирт, для протирания оборудования. Три к одному, чай, сахар и получается такой звёздный коньяк…
И все тут же ринулись на склад…
Генерал Катер поднялся и достал бинокль. Он осмотрел залив, скалы, поля. Всё пусто. Генерал увидел прямо перед собой большой белый цилиндр, возвышающийся над долиной. Обсерватория «Телесцоп»! Катер жестами показал солдатам, что собирается идти туда с ними и без лишнего шума. Морские пехотинцы дружно кивнули. Генерал начал спускаться к долине, а за ним и солдаты.
Глупец тот, кто думает, что среди учёных только трезвенники и слабопьющие интеллигенты. Это просто наивное предположение, диктуемое стереотипами об человеке науки. В любом фотоальбоме доктор или академик покажут вам фотографии которыми он поистине гордиться и будет приговаривать: «А это мы с академиком N в его лаборатории», «А это я со студентами B-ого Университета, у них в лаборатории», «А это мы пьём чай с доктором M», «А это мы пьём вино с академиком P», «А это я не помню, что мы пьём», «А это я даже не помню, где я и с кем пью» и так далее на усмотрение вашей фантазии. Так что ложь, что учёные не пьют. И тут у них есть несколько оправданий по этому поводу: №1 «А что, мы не люди, что ли?»; №2 «А как вы думаете движется прогресс? На трезвую голову электрон с Теорией Цвайштейна не придут!»; №3 «Да если бы мы не пили, весь мир жил бы в постиндустриальном обществе, но с загаженной окружающей средой!» И все они по-своему правы. Так что ничего нет необычного в том, что произошло в обсерватории «Телесцоп» в начале операции «Ледяная дуга»…
– Расстояние до этой звездюльки, – заплетающимся языком говорил Старри, – порядка семидесяти трёх и двух десятых парсек…
– Мужики, а что мы отмечает? – спросил младший научный сотрудник Грей и икнул.
– У Старри спроси!
– Старри, что мы отмечаем?
– А, знаешь, я так подумал… действительно… с чего всё началось?
– Ты попросил спиртного, – с сомнение сказал Даст и для верности добавил: – Кажется.
– Да?
– И сказал, что это пахнет новой «Кометой»!
– Какой кометой? Какого класса кометой? Какого происхождения?
– Это премия!
– Ах да, я заметил что-то в небе. Сейчас, – Старри встал и пошёл к фотографиям. В дверь громко постучали.
– Стучат, – сказал Грей.
– Да, стучат. Пойду открою.
Старри спустился к выходу и открыл дверь. На пороге стоял генерал Катер с морскими пехотинцами.
– Слушаю вас, сэр, – сказал Старри и дыхнул на генерала. Катер разогнал облачко перегара и сказал:
– Ага, оклад пропиваем.
Старри повернулся и сказал астрономам:
– Ребята, кто пиво заказывал?
– Какое, к квазару, пиво, – крикнул кто-то из обсерватории. – Коньяк пусть несут!
– Ну, вот видите, никто пиво не заказывал.
– Пьянь, – сказал Катер, схватил Старри за грудки и понёс в обсерваторию. Старри ничего не оставалось, как беспомощно болтать ногами. Генерал принёс профессора к астрономам и кинул на диван. На котором уже отдыхал Вьювер.
– Профессор, – сказал он, – а вы что здесь делаете?
Пришли морские пехотинцы.
– Привет, ребята, – сказал Грей пехотинцам.
– Это пиво принесли? – спросил Даст.
– Какое, на хрен, пиво?! – крикнул на него Катер.
– Жёлтое и прохладное, – ответил старший научный сотрудник Дилан. – А тёплое и красное нас не интересует!
– Вы что здесь все в стельку?
– В стёклышко! – ответил Грей.
– Почему «в стёклышко»?
– Сапожник пьян в стельку, плотник в доску, стекольщик вдребезги. А мы, астрономы, в стёклышко!
– Трезвые здесь есть?
– Мы все трезвые… ик… – ответил Вьювер.
– Вы пьяные, крендели.
– Кренделями не закусываем! – ответил Старри.
– Пьянь вы подзаборная!
– Мы трезвые, – ответил упрямо Даст.
– В стёклышко, – добавил Грей.
– А вы кто?
– Герр генерал славной и непобедимой армии Полосатого Рейха (для вас алкоголиков, Хазляндии) Катер с армией.
– Да? А как по имени?
– Вит.
– Садись, Вит, пить будем. Коньяк. Два часа выдержки. Вот это выдержка! Сколько мы терпели пока он растворится до кондиции. Еле дотерпели.
– Ой, – вздохнул Катер. – Довожу до вашего сведения, что вы находитесь на оккупированной территории.
– К-кем оп… ок… опупированной? – спросил Старри.
– Армией Хазляндии. Здесь теперь будет мой штаб.
– Не понял.
– А чего тут не понять? У нас война, вот мы и оккупировали вас. Теперь вы пленные. Пленное мирное население.
– П-по-подождите, – сказал Вьювер.
– Сейчас нужно найти место под карцер. Куда бы вас посадить? Сколько вас?
– Шесть. Может семь. Где-то мы ещё и восьмого насчитали… Ага, вот он. Как вылитый Даст. С ним рядом также и лежит… Брат, что ли. Понабирают по объявлению…
– Всё-таки семь. Семеро смелых. Куда бы вас посадить?
– Не понял.
– В чью-то надо комнату.
– Вы что нас захвавтили?
– Да.
– То есть, мы теперь пленные?!
– Дошло, наконец. Semito la comedia. Как говорил один древний мыслитель. Что в переводе означает: «Какой семит это придумал»?.. Тьфу ты… Пообщаешься с Вазерфаллом, и вот пожалуйста.
– Не позволю! – Старри вскочил и побежал на Катера. Генерал выхватил нож и метнул в Старри. Нож пролетел над головой профессора, срезав локон волос, и воткнулся в стену. С ножа слетело несколько волосков Старри. Профессор потрогал голову и сразу протрезвел. – Ой, простите.
– Ну вот, всё по плану, – сказал генерал Катер, вешая на стену в кабинете профессора Даста фотографию кайзера. – И обошлось даже без крови.
– Я бы не стал делать ранние выводы, – сказал лейтенант Тючиг, стоящий в дверях кабинета.
Катер всё понял и спросил:
– Кто?
– Ральф, – выдавил из себя лейтенант и опустил глаза.
– Где?
– В палатке, у доктора.
Катер ринулся в лазарет.
Посередине лежал Ральф с расквашенным носом.
– Ральф, как ты? – спросил Катер и сел перед ним на колени. – Кто это сделал?
– Он сам, – ответил доктор, проверяя ампулы.
– Как?
– Поскользнулся и расшибся.
– Доктор, скажите честно, он будет жить? Только честно. Но учтите, жить он должен, это мой адъютант! А где я вам найду адъютанта последи тундры?! Доктор, если он не выживет, я вас в порошок, вы слышите…
– Ничего с ним не случится, – спокойным голосом ответил военный врач, который и не такие истерики отцов-командиров переживал. – От расквашенного носа ещё никто не умирал.
– А чего же он без сознания?
– Посмотрел на себя в зеркало, упал в обморок. Чувствительный он у вас. Ну ничего, пусть немного полежит… До свадьбы заживёт… А вы что подумали?..
О проекте
О подписке