Цитаты из книги «Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 1»

Когда тебе кто-нибудь нравится, хочется узнать – не предположить, не придумать, а всем собой, кожей, сердцем и прочими потрохами почувствовать – каково этим человеком быть. На Этой Стороне такое желание, как и умение ненадолго забираться в чужую шкуру, считается совершенно естественным.

«Добрый знак», – думает Стефан. Он любит добрые знаки. Чем больше добрых знаков, тем меньше работы, это знает любой нормальный ленивый шаман.

Стефан изобрел очень удобное правило: если хочешь получить подсказку, сформулируй вопрос и внимательно оглядись по сторонам. Что после этого первым делом случится, и есть она.

Смотри, чего у нас получается, – говорит рыжая тетка. – С одной стороны, ты правильно делаешь, что не смиряешься с жестокостью, тупостью и остальной унылой паскудной херней. Ну, то есть «правильно», «неправильно» – дурацкая постановка вопроса. У тебя особо выбора нет. Ты здесь, чтобы своим присутствием ад отменять, а не просветленно с ним примиряться. Еще чего! – Что просветленно примиряться необязательно – просто отличная новость. Наконец кто-то мне это по-честному вслух словами сказал. – Ну так проблема не в этом. А в том, что ты делаешь со своим несогласием. И вот тут у тебя прокол. Ты, киса такая нежная, сразу жить рядом с этим отказываешься. А это – не разговор. Потому что когда ты позволяешь злу себя убивать, ты его возвышаешь. Ставишь его над собой. И над всем, что ты любишь. Как будто оно тут самое главное, а все остальное, включая твоих близких и ваши с ними удивительные дела – так, игрушки. Но это же вранье! Я киваю. И отвечаю ей – неохотно, потому что терпеть не могу признавать свои слабости: – Это я уже и сам понимаю. Просто справиться с собой не могу. – На самом деле нормально, что ты не можешь, – неожиданно соглашается рыжая. – Неукротимая дурь отчаяния – твоя самая сильная сторона. Где бы ты сейчас был, если бы по всякому пустяковому поводу не приносил себя в жертву? Да, пожалуй, уже нигде бы и не был. Это в высших мирах с нами цацкаются, сколько положено, а здесь такие, как ты, если быстро не входят в силу, недолго живут. Слабость, с которой ты не справляешься, – просто обратная сторона твоей силы. Обычное дело, всякая палка о двух концах. Но этот конец пришло время рубить, пока от тебя не стало больше вреда, чем пользы. Поэтому подскажу метод. Когда тебя снова накроет отчаяние оттого, что в этом дурацком мире все устроено не так, как тебе кажется правильным, ты с этим не смиряйся, конечно. Больно тебе от несовершенства мира – молодец, дело хорошее, сиди, страдай. Просто держи в голове, что лечь и умереть – слишком простой выход. Для слабаков. Боль надо в себя вмещать. И спокойно жить дальше, соглашаясь – не с вызвавшим ее злом, конечно, а с самой болью. Боль от несовершенства мира это нормально. Невозможно, да и не нужно обходиться совсем без нее. И самое главное, это вопрос личной выгоды. Позволяя боли в нас помещаться, мы очень быстро растем.

То есть сам добрый доктор для тебя не аргумент. И не повод жить дальше. Одна какая-то дура бессмысленная всех, получается, перевесила – и самого доктора, и людей, которые за него заступились, и счастливых спасенных зверей? Нельзя же так переоценивать зло! Пока ты придаешь ему чрезмерно большое значение, оно обретает дополнительную силу. С твоей помощью становится непобедимым, прикинь. Уши бы тебе оторвать за такое, да жалко.

когда катастрофы случаются регулярно, с неумолимостью океанских отливов, выбор невелик: или страдать, или смириться, или научиться получать от них удовольствие. Страдать мне надоело еще до того, как впервые попробовал, а смиряться я не умею, просто не знаю, каким местом это следует делать и с чего начинать. Поэтому пришлось устроить из беды развлечение; на самом деле, даже странно, что я так долго с этим тянул.

Да ладно, – улыбается Эна. – Если получается со мной спорить, значит, тебе это можно. В любом деле так: если можешь – имеешь право. А нет – ну и сиди.

Ну, теперь-то понятно, кто меня уволок, – думает бесконечно довольная Эна. – В этой реальности высшие духи начинают вести себя совершенно как дети. Впрочем, ровно наоборот: это здешние дети умеют вести себя как высшие духи, пока смерть и любовь – то, что здесь считается любовью и смертью – их не сломают. Но ладно, хоть так, все-таки опыт есть опыт, его, как тут говорят, не пропьешь».

Такие, значит, теперь у нас чудеса – постепенно, вслепую, почти наугад извлекать из забвения фрагменты даже не столько давних событий, сколько былого себя.

с некоторыми иногда что-то похожее точно случается, когда страсть сносит им крышу, будит кровожадное внутреннее чудовище, но нежность не дает разорвать любимого и себя на куски.