Цитаты из книги «Одна и та же книга (сборник)»

Вообще все по-настоящему важное и настоящее И прежде всего так ведет себя сама жизнь. Обрушивается на голову и несет со страшной силой.

просто не знают, что такое любовь. Не знают, что она на человека, ломая и круша не только его самого, но и весь его мир. Подлинная вера, равно как подлинное безбожие, – состояние, в котором дискуссии

Всякий художественный жест – не просто демонстрация намерения изменить реальность и указание направления изменений. Это еще и действие (как правило, бессознательное), пронизанное соответствующим намерением.

Я уже знаю, почему человек, прочитавший тайное имя Бога на шкуре ягуара, не стал ничего менять.

Борхес использовал литературу не по назначению, вот в чем дело. Точнее, он помог литературе вспомнить ее подлинное назначение – быть мостом из пространства обыденности в пространство мифа, быть пищей, водой и компасом для тех, кого какого-то черта занесло на этот мост, и теперь надо идти, вперед ли, назад ли, неважно, да и кто разберет на таком мосту, что в какой стороне.

Я хочу сказать, что вот эта моя вечная тема – дескать, пока человек жив, для него все возможно – не то чтобы тотальное вранье, а все же гуманитарное лукавство. Потому что – да, возможно, но не все, не в любой момент, не для всякого человека, и я это понимаю, а иногда (чаще, чем хотелось бы) вижу: а вот здесь уже чудес не будет, и здесь, и здесь, и здесь.

Одно из двух: или ты падаешь в бездну, или ты сам – бездна (одно из трех, конечно; третий вариант – ты не думаешь о таких вещах)

Для многих людей с возрастом (читай: опытом) становится недоступным ощущение , да как ни назови.

Начинаются другие времена, – вкрадчиво говорит кто-то по-русски у меня за спиной, я не оборачиваюсь, мне все равно, как выглядит посланец небес, я уже давно знаю, они могут выглядеть как угодно, и это ничего не значит, если послание доставлено по адресу

я всегда плачу тем уличным музыкантам, которые хотя бы на миг меняют реальность в интересующем меня направлении, а другим не плачу. И иду дальше по улице, зыбкой, как оттиск на серо-золотом сумеречном желе.