Цитаты из книги «Книга Одиночеств»

Эта книга посвящается П. А., который на мою презрительную реплику: «Да это же избитая истина!» – обычно отвечал: «Некоторые истины нужно забивать насмерть».

Эта книга посвящается Теме, который пока учится в школе. И там ему всякие глупости про жизнь рассказывают, в точности, как когда-то нам. Долдонят бедным детям, будто дается она, жизнь, один раз и прожить ее надо так, чтобы… Тьфу. Нет, чтобы сказать честно: жизнь – она вовсе не дается. То есть дается, но не всякому. Мало кому дается, если честно. При этом лучше бы ее все же прожить. А не то она сама тебя проживет. И тогда уж точно будет мучительно больно за бесцельно прожитую в жопу.

С тех пор я знаю, что книга, перечитанная изменившимся, повзрослевшим человеком, – это уже совсем другая история. Недооценивать могущество читательского восприятия на фоне этого опыта невозможно.

Много больше, чем волшебная лавка для рядового мечтателя из семейства литературных героев, никак не меньше, чем винный погреб для алкоголика – вот чем была для меня библиотека.

Все же великодушная судьба исправно снабжает меня, нехристя, прекрасными и странными дружбами. Или даже прекрасными призраками недоосуществившихся дружб. И это – лучшее, что может случиться с живым человеком (за исключением разве что восхитительной возможности вдыхать и выдыхать).

Эта книга посвящается Юрке, который учился у меня играть в нарды. В ходе самой первой партии ему везло. Мне, впрочем, тоже. – Новичкам всегда везет, – сказал кто-то из присутствующих. – Это дуракам везет, – возразил другой. Таким образом, наша с Юркой игра оказалась уникальной возможностью сравнить силу везения новичка и дурака. Партия, ясное дело, завершилась вничью.

Эта книга посвящается Кате, которая очень старалась научить меня бесстрастно выслушивать глупости, которые говорят порой хорошие, в сущности, люди. Кати уже давно нет рядом, а я вот учусь, учусь, все не выучусь никак. Я от природы существо нетерпимое, гневное, высокомерное – из наихудшей глины, смешанной со слюной бешеной собаки и пометом скунса, сотворенная тварь. Но есть какой-то прогресс. В конце концов все (или почти все) пока живы. Напоминаю себе все время: действие, как ни прискорбно для нас, болтунов, превыше говорения. Если человеку время от времени удаются правильные поступки, пусть себе говорит глупости, это ничего не меняет. Не уменьшается же, скажем, ценность радиоприемника только потому, что в какой-то момент его настроили на радиостанцию, где поют глупую песню. Слушаю себя внимательно. Киваю с умным видом. Назавтра – начинаем все сначала. Хороший я в принципе учитель, только ученик мне тупой и упрямый достался.

Эта книга посвящается Милане, которая говорила, что я никогда не повзрослею. И, по счастью, оказалась совершенно права. И по сей день я иногда вдруг с ужасом и восторгом осознаю, что практически все мои знакомые – взрослые. Меня окружают взрослые люди. Они говорят со мною на равных. Некоторые, особо одаренные, умудряются даже принимать меня всерьез. Называя свой возраст, я почти всегда трусливо прибавляю пару лет к так называемой «настоящей» цифре. Пока, тьфу-тьфу, не разоблачили. У меня много друзей, которые, кажется, искренне верят, что они МЛАДШЕ меня. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Жизнь моя так хороша, что страшно даже. Взрослые не делают замечаний, когда я курю и ругаюсь матом. Они не мешают мне не спать по ночам и не заставляют жрать суп. Некоторые взрослые даже предлагают мне алкоголь и наркотики. У меня, более того, есть взрослый загранпаспорт и взрослые водительские права. Пару раз меня даже принимали на какую-то взрослую работу и платили за нее настоящие, взрослые деньги. Кажется, мне таки удалось всех перехитрить.

Ясно ведь, что на таких, как я, Крысоловы не охотятся. Нема дурных.

Эта книга посвящается Майке, которая однажды, выпив молодого вина, стала нежная, с бездонными глазами. Подошла ко мне, обняла, голову на плечо положила, только что не замурлыкала. – Ты, – говорю, – как напьешься, такая ласковая. – А трезвая я разве неласковая? – удивляется. – Трезвая ты суровая, как римский легионер. – Ну, – говорит, – если тебе нравится, я буду каждый день напиваться. Я буду стараться и много, много пить. – Вот и умница, – отвечаю. – Но ведь, если я буду каждый день напиваться, ты меня прогонишь, – вздыхает она. Обдумываю ситуацию, соглашаюсь: – Пожалуй, прогоню. Но это не страшно. Всякая великая любовь должна заканчиваться трагично, это же классика. На том и порешили.