Цитаты из книги «Книга Одиночеств»

Но книга об одиночестве может быть написана только вдвоем. Иначе – не получается.

Приподняться на цыпочки, заглянуть в чужие глаза и тут же отпрянуть, отвернуться, потому что там, дальше, – заповедная территория. Нас туда и рады бы пустить, да невозможно воспользоваться таким гостеприимством. Хаживали, знаем.

Было бы из-за чего рвать сердце в клочья, а жопу на фашистский крест. «Ы-ы-ы-ы-ы, бу-у-у-у-у-у!» Но вот, любят меня зачем-то чужие, в сущности, но прекрасные люди. Сижу, штопаю теперь свое сердце (не перепутать бы с чужой жопой).

Эта книга посвящается Ларочке, которая позвонила мне в четыре часа утра, в самую долгую из декабрьских ночей, пьяная в жопищу, нежная.

Всякий индивид, как я понимаю, создает (не всегда – осознанно) собственный набор из тех действий, которые именно его, болезного, отвлекают от мыслей о смерти наиболее эффективно. Известный принцип: «каждому – свое», с актуальной для пост-информационной эпохи поправкой: «во всем многообразии».

если увлеченно заниматься любимым делом (например, сосать корягу), можно пропустить даже Апокалипсис.

ежеутренние страдания подвигли меня придумать и провозгласить вот эту декларацию прав совиного народа: Все, хватит. Надоело мне ваше утро.

Вот такое сейчас началось время, – пишу я Х. – Вот так оно сейчас пахнет. Сбычей несбыточного несбывшегося или недосбывшегося когда-то, а теперь зачем-то сбывающегося

правда, живу так, словно мне от роду один день – всегда один день. Ну, я стараюсь так. Иногда, конечно, срываюсь, живу неправильной жизнью, и тогда мне может быть от роду неделя, а то даже и год – но это уж совсем кранты тогда. В таких случаях приходится принимать радикальные меры.

Глупо ведь выходит, когда человек лезет общаться с, извиняюсь, Непостижимым (именно так, с большой буквы, на сей раз не иронии ради, а для острастки), а у самого в делах разброд, в душе бардак, психоаналитики не кормлены, коровы не доены и вообще ужас, глад, мор и рефлексия. Бог обывателей, тот, что, согласно их наивным представлениям, должен помочь наладить быт, примерно наказать злодеев и вложить по конфетке во всякий благочестивый рот, – это уж и не бог вовсе, а этакий могущественный горничный на полставки. Ересь, каких еще поискать.