– Молчите! – воскликнула Кэтрин, вспыхнув от ярости. – Ваша жалость не исцелит мои раны, а только освободит боль, с таким трудом загнанную в самые отдаленные уголки сознания. Я хочу быть обыкновенным человеком, не зависимым от произошедшей трагедии и не испытывающим потребности в снисхождении окружающих. Неужели вы не способны понять это?

Неожиданно я обнаружил, что между мной и девушкой есть определенное сходство, обусловленное вмешательством высшей материи, сводящей к нулю стремления и надежды простых обывателей. Мы оба стали жертвами сверхъестественных сил, попав под чудовищный пресс обстоятельств, которые отрезали нас от уютного прошлого и бросили на растерзание завтрашнему дню, обманчивому как мираж посреди знойной пустыни. Если бы она знала мою подлинную историю, ее разгневанная тирада потеряла бы всякий смысл, и я обрел бы подругу по несчастью, готовую разделить со мной неподъемную ношу душевных переживаний. Но нам не дали побыть наедине – с грохотом распахнулась дальняя дверь, и в гостиную вплыла миссис Беннинг, успевшая переодеться в строгое синее платье с тщательно выглаженными белыми манжетами.

– Ты свободна, – сообщила она Кэтрин. – Можешь отправляться к себе до вторника. И, пожалуйста, возьми вот это.

Женщина вложила стофунтовую купюру в ладонь горничной и сама сжала ее в кулак, тихо добавив:

– Я высоко ценю труд тех, кто заслуживает поощрения. А теперь ступай и не растеряй свои кулинарные навыки – мы с дочерью всегда питали слабость к хорошей кухне, и очень немногим домработницам удавалось соответствовать нашим королевским запросам.

Девушка едва не расплакалась от волнения и поспешила прочь, проглотив слова благодарности вместе с колючим комом растревоженных чувств. Дождавшись ее ухода, Стелла кивнула на накрытые металлическими колпаками тарелки и как ни в чем не бывало спросила:

– Пообедаем?

– С превеликим удовольствием. Заодно я был бы не против утоления моего информационного голода, тем более, в некотором роде вы у меня в долгу.

– О, да, – рассмеялась хозяйка, занимая ближний к камину стул. – Ты на редкость сговорчивый экземпляр, чего нельзя сказать о мужчинах в целом. Так у тебя проблемы с адаптацией к нашему социуму?

– Я полагал, что справлюсь с различиями между мирами, но они оказались слишком глобальными для привередливой человеческой психики. Как привыкнуть к людям, если за знакомыми лицами спрятались чужаки с менталитетом иностранцев из не отмеченного на карте государства? Вы хоть догадываетесь о судьбе своего двойника в другой реальности?

– Конечно, – пошутила миссис Беннинг. – Однажды в школе учитель рассказал нам теорию о существовании множества вселенных, и с тех пор я провожу научное исследование на тему «Альтернативное развитие земной цивилизации». Полагаю, при определенном раскладе из меня бы получилась выдающаяся балерина.

– Только не на моей родине. Там вам отведена роль вечно стесненной в средствах завистливой аристократки, чей муж на протяжении пятнадцати лет возглавлял балансирующую на грани краха компанию, пока американские партнеры не клюнули на его крючок, одобрив контракт на сумму в тридцать два миллиона долларов. Линда меняет партнеров как вечерние наряды, но, похоже, вы склонны поощрять неразборчивые связи дочери и не озабочены проблемой обустройства ее семейной жизни. Она встречалась со многими знаменитыми людьми, однако мимолетные романы не переросли в серьезные отношения, войдя в привычку, отказаться от которой труднее, чем от выпивки и сигарет.

– Ты прав, – согласилась Стелла, озадачившись моим рассказом. – После развода я стала воспринимать мужчин как наркотик, и даже помощь высококвалифицированных психологов не излечила меня от этой пагубной зависимости. Иногда мне безумно стыдно за свое поведение, но боязнь одиночества неизменно одерживает вверх над здравым смыслом, и все повторяется снова и снова подобно засмотренному до дыр фильму времен безвозвратно улетевшего детства. Я погрязла в болоте порока и самообмана, наплевала на общественные нравы и мораль, поддалась искушению и не нашла ничего, кроме горького разочарования в противоречивой природе человеческой натуры. В моем возрасте люди обречены идти по выбранной дороге до конца, потому что у них нет возможности вернуться к последней пропущенной развилке и хоть как-то скорректировать будущее. Да, мы мудрее и опытнее необстрелянной молодежи, но в глубине души каждый из нас понимает, что его удел – унылая старость, наполненная созерцанием чужой радости.

– И вы готовы смириться с этим, невзирая на карьерные достижения и эффектную внешность? Иным женщинам бог не даровал долгой юности и несметных богатств, и, тем не менее, они вполне удовлетворены своей зрелостью, принимая ее как неизбежность, рано или поздно настигающую каждого, кто ступил на грешную землю.

– Ты так часто беседуешь на откровенные темы с дамами средних лет? – удивилась миссис Беннинг. – Или твое утверждение базируется на той информации, что попадает в мозг со страниц газет и экранов телевизоров? Интуиция подсказывает мне о преимуществе второго варианта, ибо нет лучших инструментов для воздействия на сознание, чем потерявшая всякий стыд пресса и вышедшие из-под общественного контроля медиа-холдинги. Раньше людьми правили тщеславные тираны, мечтавшие о мировом господстве. Они утопили в крови сотни народов, но созданные ими империи разрушились как песочные замки, смываемые приливами и штормами. Теперь на сцене другие полководцы, которые не афишируют свои имена и предпочитают держаться в тени, рассматривая власть как источник легкой наживы. Умело дергая за нужные рычаги, они способны внушить массам любую глупость, начиная от необходимости использования определенной марки шампуня и заканчивая существованием высокоразвитой цивилизации под поверхностью Марса. И мы верим в их нелепый бред, бежим в хозяйственный отдел ближайшего супермаркета и попутно рассуждаем о вероятности инопланетного вторжения на Землю. А наши загадочные повелители нежатся под тропическим солнцем экзотических стран, купаются в роскоши и мнят себя кукловодами, наделенными полномочиями всевышнего. Согласись, манипулировать обществом стереотипов куда проще, чем миллиардами независимых индивидуумов, и в этом главная трагедия человечества.

– Но я думал, здешняя цивилизация избавлена от болезней, присущих моему миру. Вы сохранили приверженность к традиционным формам морали, покончили с межнациональными конфликтами и восстановили экологическое равновесие. У меня на родине такое возможно только в долгосрочных программах радикально настроенных политиков, бьющихся за голоса избирателей любым попавшимся под руку оружием.

– Ерунда, – категорически возразила Стелла, накладывая мне внушительную порцию рыбного салата. – Качество фантика не всегда соответствует вкусу завернутой в него конфеты. За внешним блеском нашего благополучия кроются мириады неприкаянных душ, сбившихся с праведного пути и растерявших божественный дар, которым их наделили при рождении. Просто мы оказались более искусными обманщиками и сумели возвести декорации, затмившие гнилую сущность венца творения природы. Посмотри на меня внимательнее – разве я похожа на непорочное создание, достойное попадания в рай?

– Вы смахиваете на утонченное воплощение дьявола, – признался я после недолгих колебаний. – Ни одной женщине на свете не удалось бы навязать мне свою волю так легко и изящно, как это получилось у вас. Удивительно, почему мой предшественник не клюнул на ваши уловки?

– Я никогда не заигрывала с ним, прибегая к маленьким хитростям, имеющимся в арсенале любой представительницы прекрасного пола, – слова миссис Беннинг прозвучали не менее буднично, чем утренний метеорологический прогноз. – Но ты – совсем другое дело. Между тобой и Линдой еще не оформилось настоящее чувство, а значит, мой флирт нельзя назвать преступлением.

От волнения у меня задрожали коленки и окончательно пропал аппетит. Наполнив стакан минеральной водой, я осушил его до дна и только тогда смог ответить на провокацию Стеллы:

– Так вы не были близки с будущим зятем?

– Конечно нет! При всем моем влечении к мужчинам я никогда не бросалась в омут с головой, предпочитая просчитать ситуацию на несколько шагов вперед. И если романы с посторонними оборачивались горьким, но преодолимым разочарованием, то интрижка с женихом собственной дочери неизбежно привела бы нас к семейной катастрофе.

Мне стало стыдно за свои смелые догадки, и я опустил глаза, мечтая провалиться сквозь землю. Пожалуй, более импульсивная собеседница наградила бы меня заслуженной пощечиной, однако миссис Беннинг ограничилась вполне дружелюбным замечанием:

– Я сама посеяла в тебе зерно сомнения. Разумеется, ты не привык к подобной раскованности родителей подружек и наверняка счел мое поведение вызывающе вульгарным. Но теперь тебе известны мотивы моих поступков, и, если хочешь, впредь я постараюсь держать себя в рамках.

Она подмигнула мне правым глазом и переключилась на обед, нисколько не смутившись пикантности затронутой темы. Я попытался проникнуть в недра ее души, но спокойный насмешливый взгляд искусно маскировал гамму испытываемых женщиной чувств, надежно оберегая их от праздного любопытства посторонних. Все это походило на какой-то странный шахматный турнир, участники которого соревновались в изящности домашних заготовок, применяемых против единственного оппонента, не имевшего времени на обдумывание возникающих на доске ситуаций. Едва я успел среагировать на атаку Стеллы, как вернулась Линда, разъяренная подобно смертельно раненой волчице.

– Подумать только! – воскликнула девушка, распахивая двери гостиной. – У Сьюзан будет ребенок! Мало того, что ей хватает наглости встречаться с моим женихом, так она собирается шантажировать нас едва зачатым младенцем. Клянусь Богом, я едва не задушила эту стерву собственными руками! Господи, ну почему жизнь изобилует такими сюрпризами?

Придвинув к столу табуретку, она села на нее верхом, расставила локти и уткнулась лбом в сжатые перед собой ладони.

– Дорогая, давай обойдемся без истерик, – предложила миссис Беннинг, не отрываясь от запеченного в тесте карпа. – Лучше присоединяйся к нам и оцени старания Кэтрин.

– Но, ма! Как ты можешь говорить о еде, когда Сьюзан грозит раструбить правду по всей Англии!

– Пусть делает, что пожелает. Природная глупость – фамильная черта Парксов, и я не собираюсь оберегать их отпрысков от непростительных детских ошибок. Если у нее хватит наглости бросить нам вызов, мы сотрем выскочку в порошок и размажем по асфальту как пирожное, попавшее под дорожный каток.

Подкрепив свои слова не требующим перевода жестом, Стелла как будто позабыла о проблемах дочери и обратилась к нам с вопросом:

– А как вы отнесетесь к идее семейного отдыха на природе? До вечера еще уйма времени, и мы могли бы провести его на берегу озера. Первозданная тишина, симпатичный сельский пейзаж и теплая, как согретая любимым человеком постель, вода – разве не об этом мечтает среднестатистический горожанин, всю неделю запертый в тесном безжизненном офисе? Скоро начнется настоящая осень, пойдут дожди, и наши развлечения сведутся к однообразным посиделкам в клубах и ресторанах, где воздух пропитан фальшивой радостью, не способной заглушить тоску по пролетевшему как одно мгновенье лету. Или вам не терпится, чтобы зимний сезон наступил уже сегодня?

Ответ Линды был похож на урчание растревоженной непрошеными гостями кошки. Она уронила голову на скатерть и всем своим видом дала понять, что не тронется с места даже под страхом смертной казни. Я приготовился к типичной ссоре между матерью и дочерью, но миссис Беннинг проявила несвойственное большинству родителей благоразумие и спокойно сказала:

– Поступай как знаешь. Тебя провоцируют на страдания, а ты охотно принимаешь обличие жертвы и изображаешь великомученицу, против которой ополчился весь белый свет. Дорогая, куда подевались твои гордость и самодостаточность? Если будешь и впредь позволять вертеть собой как марионеткой, упустишь и то немногое, чего добилась на данный момент.

Воткнув вилку в недоеденную кучу салата, Стелла резко встала из-за стола и небрежно бросила на прощание:

– Кстати, не поленись помыть посуду. Я отпустила Кэтрин домой и не хочу возвращаться в свинарник.

Мне стало невыносимо грустно от одного вида полупустых тарелок и мутных бокалов, и сердце заныло от отчаяния, желая вырваться из мучительного плена гостиной.

– Можно поехать с вами? – робко спросил я, опасаясь нарваться на категоричный отказ раздосадованной хозяйки.

– Жди меня через пять минут на крыльце, – тихо ответила женщина и вышла вон, бесшумно затворив ведущие в спальню двери.

– Линда, – я сделал последнюю попытку урезонить девушку, – прошу тебя, прекрати убиваться из-за Сьюзан. Она так же несчастна, как и ты, и не ее вина, что вам приходится делить любовь одного мерзавца.

– Уходи, – прошептала Линда, не поднимая голову. – Ма не терпит чужих опозданий.

Дальнейшее продолжение разговора потеряло всякий смысл, и я покорно покинул комнату, пытаясь избавиться от жгучего плевка в душу, которым наградил меня мой нерадивый предшественник.