Читать книгу «Потерянные в Великом походе» онлайн полностью📖 — Майкла С. Вана — MyBook.
image

7

Когда они вернулись в расположение части, солнце клонилось к закату, и его диск меж горных пиков напоминал спелый помидор. В долине царила страшная суета, куда-то строем шли солдаты. Пин остановил пробегавшего мимо паренька, спросил, что происходит, и тот в ответ сказал, что на округу надвигается целая армия. Сейчас, мол, члены Политбюро, в том числе и командующий Мао, приехали сюда из столицы республики Жуйцзиня и проводят экстренное совещание.

– Говорят, руководство менять будут, – добавил он.

Пин влился в общий людской поток, толкая перед собой коляску с Хай-у. Все направлялись к тому месту, где обычно проходили митинги и собрания. Пин решил, что намечается церемония награждения, в ходе которой Мао повысит отличившихся в ходе последней кампании.

Когда Пин добрался до ступенек, что вели на самый верх импровизированного амфитеатра, Хай-у сказал, чтобы тот оставил его прямо там, мол, ему, Хай-у, так будет куда лучше видно. Оружейник решительно помотал в ответ головой и принялся потихонечку, ступенька за ступенькой, заталкивать коляску наверх, пробираясь к северной части амфитеатра, где располагались места их подразделения. Когда Пину наконец удалось одолеть лестницу, он изрядно запыхался и едва мог перевести дыхание. С самого края прохода стоял лейтенант Дао, скрестив руки на груди. Несколько сослуживцев помахали им, и Хай-у в ответ откозырял. Ло с Юн сидели с другого краю, устроившись на зеленой гимнастерке, расстеленной на сухой, покрытой пылью красной земле.

– А ну-ка подкати меня к ней, – бросил Хай-у.

– Ты уверен? – Пин еще не был готов сойтись с соперником лицом к лицу. Эх, зря он не оставил Хай-у в самом низу, как тот и просил.

Сдав чуток назад вместе с коляской, Пин принялся огибать амфитеатр по периметру, цепляясь одним локтем за ветви грушевых деревьев. Он нацелился на свободное место рядом с Ло и Юн. Ло смерил Пина взглядом и слегка нахмурился, будто спрашивая: «А что, собственно, происходит?» Юн же притворилась (так, по крайней мере, показалось Пину), что она и вовсе не заметила ни его, ни Хай-у.

Когда из громкоговорителей раздались звуки «Интернационала»: «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов…», толпа затихла, а на сцене стали зажигать факелы. Краем глаза Пин заметил, что Юн поет вместе со звучащим из динамиков хором. Оружейник хмыкнул: несмотря на то что Пин уже два года служил в Красной армии, он до сих пор толком не мог запомнить слова. Сейчас его отделяли от сцены метров сто пятьдесят. С такого расстояния лица руководителей казались крошечными, но Пин все равно мог разглядеть в самой середине Мао. У того над левым нагрудным карманом алела нашивка – знак, что ее обладатель является членом Политбюро. По бокам от него сидели в плетеных креслах Чжоу Эньлай и Бо Гу. Они только что прибыли из Москвы. С собой они привезли советника-немца, который тоже сидел на сцене. Немец едва мог два слова связать по-китайски. Его все называли Ли Дэ. Мао замахал руками толпе, призывая всех сесть, после чего вышел на подиум из красного бамбука, украшенный изображением скрещенных серпа и молота, заключенных в лавровый венок.

– Первым делом, я хотел бы поблагодарить всех вас за мужество, проявленное в ходе недавнего сражения. Наша Коммунистическая партия и Крестьянская Красная армия воистину являются авангардом революции! Многие из наших товарищей сложили головы, в том числе и мои друзья, но, как мы все знаем, смерть бывает разной. Древний историк Сыма Цянь писал: «Смерть в конечном итоге ждет каждого из людей, однако она может быть легче гусиного перышка или тяжелее горы Тайшань». Так вот, умирать за народ – легче легкого! А за помещиков? За буржуев да эксплуататоров? Тоска от такой смерти тяжелее Тайшаня!

Все радостно загомонили. Начальство на сцене захлопало в ладоши. Тут Бо Гу поднялся, вышел на подиум и встал рядом с Мао.

– Также, пользуясь случаем, мне бы хотелось официально объявить о моем уходе с поста командующего, – продолжил Мао. – Я буду служить партии и дальше, просто иным образом. Что же касается моей отставки… Как вы знаете, в мире ничто не вечно. Одно время года сменяется другим… Вот постоянный комитет Политбюро и принял решение, что теперь должность Верховного главнокомандующего должен занять товарищ Бо Гу. Он недавно вернулся из Советского Союза. Ему виднее, как правильней с коммунистической точки зрения бить врага.

Толпа недовольно зароптала. Кто-то даже крикнул: «Мы с этим не согласны!» Пин, как и все остальные, никак не мог поверить в реальность происходящего. Ему в голову не приходило, что Мао решится уйти со своего поста. Может, его решили повысить, просто об этом никому не стали говорить? Пин бы не удивился, если вскоре всем пришлось бы называть пухлощекого Мао «великим вождем». Он кинул взгляд на Юн, которая сидела прикрыв ладошкой рот. Ло перехватил взгляд Пина и пожал плечами.

После того как Мао ушел с подиума, Бо Гу поднял руки, отчего те оголились почти до локтей, призывая собравшихся к тишине. Высокий, тощий, в огромных круглых очках и с густыми черными волосами, он напоминал гигантскую кисточку для туши. Его гимнастерка была накрахмалена и лучше сидела, чем на Мао.

– Как вы уже знаете, меня зовут Бо Гу. Большое спасибо товарищу Мао, выразившему уверенность в моих способностях. Пять лет под его руководством мы преодолевали выпавшие на нашу долю испытания. Мы выстояли и находимся здесь во многом благодаря ему. Однако я полагаю, что пришло время изменить тактику и стратегию. Из раза в раз мы били гоминьдановцев. Я считаю, хватит нам отступать. Хватит заманивать врага в засады. Пора сойтись с ним лицом к лицу и посчитаться за все. Мы прибегнем к помощи Ли Дэ, – он показал на немца за своей спиной, – построим оборонительные линии вдоль всей нашей границы и будем удерживать их, пока не остановим гоминьдановцев раз и навсегда. Я говорю вам всем: хватит отступать!

Пока Бо Гу говорил, Хай-у дернул Пина за штанину, велел ему отойти и, отталкиваясь от земли оставшейся ногой, придвинулся к Юн.

– Почему меня не навестила? – прошептал он.

– Ты хочешь поговорить об этом именно сейчас, когда выступают наши руководители? – спросила Юн, не отрывая взгляда от сцены.

– Я считаю, что заслужил право на ответ.

Юн кинула взгляд на Ло, и тот поменялся с ней местами.

– Здоро́во, кунфуист, как самочувствие? – спросил он.

Хай-у на него даже не посмотрел.

– Я тебя от пули закрыл, а ты? Нашла себе другого придурка, чтоб он тоже пулю себе поймал? Ни стыда у тебя, Юн Яочжун, ни совести!

Пин положил руку Хай-у на плечо:

– Слушай, давай обождем до завтра, когда все остынем.

– Послушай, твой друг дело говорит, – промолвил Ло. – Вишь, новый командующий к нам обращается, так прояви к нему хотя бы капельку уважения.

Хай-у развернул коляску и от души двинул Ло оставшейся ногой в промежность, отчего тот отлетел, наткнувшись на солдат, расположившихся позади него.

– Эй, в чем дело? – кто-то крикнул недовольным голосом. – Дайте спокойно послушать, что там говорят!

Ло встал, схватил Хай-у за грудки, отчего у того запрокинулась голова, но тут подскочила Юн и оттолкнула Ло бедром.

– Ладно, будь по-твоему, – проговорила она. Глаза девушки сверкали от ярости. – Желаешь получить от меня ответ, почему я так себя веду? Не хотела тебе говорить, но раз ты так настаиваешь, слушай. Лучше б эта пуля досталась мне. Она предназначалась мне. Ты поступил храбро, но при этом нечестно! Эгоистично! Ты поставил меня перед выбором: либо чувствовать себя обязанной, либо бессердечной. Так вот, лучше пусть я буду бессердечной, потому что лучше посвятить жизнь делу революции, чем тебе. Лучше уж я разобью сердце одному человеку, чем стану портить жизнь всем окружающим, снедая себя чувством вины. Теперь ты понимаешь, почему я так себя веду?

Хай-у закрыл лицо руками и заплакал, издавая тонкие скрипучие всхлипы, напоминавшие мышиный писк. Юн взяла себя в руки, села и сделала вид, что сосредоточена на выступлении Бо Гу. Ло резким движением оправил гимнастерку, гневно посмотрел на Пина, словно оружейник был виноват во всем случившемся, и сел на землю между Юн и Хай-у, оттолкнув бедром коляску.

Подбежал лейтенант Дао.

– В чем дело? Что происходит? – рявкнул он.

Когда никто не ответил, он посмотрел на Хай-у, а затем перевел взгляд на Юн и процедил:

– Нашли время ерундой заниматься! Пин, отвези Хай-у обратно в госпиталь.

Спуская Хай-у по лестнице, Пин размышлял, кто на самом деле прав. С одной стороны, руководство с командирами всегда призывали солдат быть отважными и самоотверженными, и Юн даже признала, что поступок Хай-у был смелым. Но с другой стороны, Юн тоже права. Можно ли назвать поступок Хай-у бескорыстным? Нет. Им двигал эгоизм, и геройствовал он только ради себя. Пину казалось странным, что храбрость и себялюбие не исключают друг друга.

По этой причине он не мог полностью принять коммунистическое учение: в нем было слишком много противоречий. Мао сказал им «учиться у масс, а затем учить их», но Пин не знал, чему следует учиться и чему следует учить. Как вы можете учиться у человека, а затем его же и учить?

Добравшись до подножия холма, оружейник решил, что все же правда скорее на стороне Юн. Несмотря на ее черствость, он поймал себя на том, что теперь из-за этого любит ее еще больше. Возможно, чтобы изменить Китай, стране нужны такие, как она. Пин завидовал ее самоотверженной преданности делу и понимал, что единственный способ произвести на нее впечатление – верить в коммунистические идеалы столь же истово, как она. А он вел себя как эгоист, когда ставил под сомнение слова руководства. Мы люди простые, думать – не наша забота. Такие, как Юн, это прекрасно понимали. Даже до Ло это стало доходить. Мы лишь винтики большого механизма, от нас многое не требуется, просто делай, что тебе велят, и все. Внезапно Пин почувствовал себя очень глупо из-за того, что так гордился своим искусством оружейника. Он ведь простой солдат, совсем как его однополчане, вот только, в отличие от них, слишком много о себе воображает. Ну и на кой он сдался Юн? Он не заслужил ее. Она слишком хороша для него.

8

На следующее утро поздно вернувшийся вчера в расположение взвода Пин обнаружил, что поведение сослуживцев странным образом изменилось. В пещере стояла практически гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая шепотком. Все сидели по углам и занимались своими делами. Знаменосец Шаоху затачивал навершие на древке. Пэнпэн, самый грамотный во всем взводе, писал письмо родителям.

– Скоро выступаем, – пояснил лейтенант Дао, решивший побыстрее ввести Пина в курс дела. На вчерашнем собрании, пока оружейник отсутствовал, командование рассказало, что Чан Кайши приказал построить по периметру нашей территории цепь бетонных дотов. – Наши разведчики назвали эту операцию «Железный котел», – продолжил лейтенант Дао. – На следующей неделе мы выдвигаемся в составе Третьего корпуса. Создадим собственный рубеж обороны и дадим отпор наступающим гоминьдановцам. У нас каждый человек на счету, так что ты с Ло отправляешься с нами.

Известия обрадовали Пина. Главное, теперь он будет занят, и это поможет ему отвлечься от мыслей о собственном убожестве.

На протяжении следующих нескольких дней их взвод готовился к предстоящей кампании. Помимо припасов, которые должен был нести каждый солдат, Пин уложил в свой рюкзак и мешки четыре свинцовых слитка, несколько ручных зажимов с формами для пуль разного размера и пару щипцов. Поверх рюкзака он нацепил огромный, двадцатикилограммовый котел, в котором плавил свинец. Ло тащил оставшиеся материалы для изготовления пуль, в том числе еще восемь слитков, двадцать запасных кремневых механизмов и три дюжины спусковых крючков. Устроившись в укромном уголке пещеры, Юн протерла свою новенькую винтовку и пересчитала патроны, которые ей выделил интендант. Она отполировала каждый до такой степени, что они стали сверкать, как жемчужины в ожерелье.

За день до того, как им предстояло выступить, девушка ушла прощаться со своими друзьями из других подразделений. Ло подошел к Пину и протянул ему флягу горячего грушевого сидра.

– Как дела, Маленький брат? – спросил он.

Пин так удивился, что пересчитал узлы со своим скарбом: вдруг чего пропало.

– Пожалуй, волнуюсь маленько, – ответил он. – Нынешняя кампания не то что прежние.

Ло улыбнулся. Он схватил один из самых больших узлов, которые должен был тащить Пин, и кинул в кучу своих вещей.

– Я бы не стал переживать почем зря. Мы в надежных руках, – подбодрил он. – Бо Гу многому научился в России. Кроме того, в наших рядах есть даже европеец. – Он принялся топать ногами, пока не поднял целую тучу пыли. – И все же все как раньше, у нас с тобой есть только мы.

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Пин.

– Как и всегда, – Ло развернулся и направился к остальным.

Пину подумалось, что ему следует попрощаться с Хай-у перед разлукой, поэтому он направился в сторону госпиталя. Оружейник чувствовал себя неловко. По сути дела, Ло предлагал ему помириться и снова стать друзьями, но что для Ло дружба? Прикрывать друг другу спину в бою или нечто большее? Интуиция подсказывала Пину, что дружелюбие Ло не к добру и теперь надо ждать беды. Но какой? И откуда она явится? «Ишь ты, – думал Пин, злясь еще больше, – решил, что раз вызвался тащить один из моих узлов, то я теперь все прощу и забуду».

Когда он добрался до другой стороны горы, то увидел, что от госпиталя осталась в лучшем случае треть палаток. Остальные разобрали и нагрузили на мулов, длинная вереница которых шагала вместе с армией вниз по склону к долине. Бойцы сворачивали последние из снятых палаток. Помахав им рукой, Пин отвел полог в сторону и проскользнул внутрь шатра, где лежал Хай-у.

– Говоришь, Третий корпус выдвигается? – спросил калека, почесывая культю. Бинты уже сняли, и Пин теперь мог разглядеть десять дырочек в тех местах, куда были воткнуты иглы. – Первый раз в жизни так сильно зудит.

– Ты ее в грязь сунь, – посоветовал Пин. – Та холодить начнет, и полегче будет.

– Хорошая мысль, – одобрил Хай-у. – Так вам сказали, когда вы вернетесь?

Пин помотал головой.

– Чего-то у меня какое-то дурное предчувствие, – признался он. – Враг сменил тактику. И мы тоже.

– А еще теперь с вами нет мастера кун-фу, – улыбнулся Хай-у, продемонстрировав кривые зубы.

– Это даже хорошо. А то я раньше постоянно боялся, что ты полоснешь меня своим мечом. Как начнешь им размахивать, только и успевай уворачиваться…

Хай-у опустил голову, и улыбка сошла с его лица.

– Я пошутил, – виновато произнес Пин.

– Она обо мне хоть раз словом обмолвилась? Кстати, как она?

Пин пожал плечами, поковырял пальцем прореху в штанах, которые заштопал ниткой из мешковины.

– Я пытаюсь больше о ней не думать. Стараюсь даже не смотреть. Ладно, – он махнул рукой. – Кстати, Ло последние несколько дней ведет себя куда лучше… Кроме того, нам же на фронт… Пожалуй, лучше, если мы снова станем с ним друзьями.

Слова Пина ошеломили Хай-у. Калека выглядел так, словно в палатку внезапно залетела летучая мышь.

– Ло ведет себя лучше? – переспросил он. – Плохо дело. Это означает, что он в нее влюбился.

«Ну само собой, – подумалось Пину. – Теперь понятно, почему я в последнее время как на иголках».

– Наверное, ты прав, – сказал он. – Я уже говорил тебе, может, оно все только к лучшему. Зачем бороться? Я устал.

– Это еще что за отношение? – Хай-у двинул Пина по голени. – Ты собрался воевать и при этом опустил руки. Устал, говоришь? Да у меня с одной ногой и того сил больше!

Пин, зашипев от боли, потер ушибленное место.

– Ты что, забыл, чему я тебя учил? – продолжил Хай-у. – Сяо и сянь. По всей видимости, с сяо у тебя перебор, в тебе столько смирения, что ты и муравья готов признать повелителем и господином. А что у тебя с сянь, с самым важным из качеств? Чтобы сварить вкусный суп, его после закипания следует еще час держать на огне, а ты сейчас готов весь котелок в выгребную яму вылить, даже не удосужившись развести под ним огонь.

1
...
...
10