Ройс помолчал, собираясь с мыслями и одновременно развернувшись лицом к камерам, потом продолжил хорошо поставленным голосом:

– Ваша честь, мой клиент провел двадцать четыре года в тюремной камере, не имея никакой вины, и это не мои слова, а мнение Верховного суда. Теперь его привезли сюда, чтобы снова предать суду. Все это результат одного и того же сговора, не имеющего ничего общего с правосудием, но напрямую связанного с деньгами и политикой. Цель его – избежать ответственности за незаконное лишение свободы. Оставить моего клиента за решеткой до следующего заседания значило бы продолжить надругательство над законом, которое продолжается уже более двух десятков лет…

Судья Файрстоун поморщился. Отлаженный конвейер предварительных слушаний дал сбой. Список на сегодняшний вечер наверняка включал добрую сотню дел, и чтобы попасть домой к восьми часам, следовало поторопиться. Настойчивость Ройса грозила продолжительными дебатами. Однако и его, и судью ждал большой сюрприз. Если кто-то из присутствующих и опоздал бы к ужину, то не по моей вине.

Адвокат ходатайствовал ни больше ни меньше как об освобождении Джессапа без залога, под собственное поручительство клиента, ссылаясь на отсутствие у того средств. Разумеется, он рассчитывал на торг, и это была лишь первоначальная заявка. Обвиняемых в убийстве не отпускают под честное слово, а в редких случаях, когда отпускают вообще, денежный залог достигает внушительных сумм. Каким образом подсудимый добудет их – с помощью своих сторонников или в счет будущих гонораров, – никого не интересует.

В заключение Ройс заверил, что Джессап не скроется от правосудия, приведя фактически те же доводы, что и я в споре с Мэгги.

– У мистера Джессапа нет иной цели, кроме как очистить свое доброе имя после стольких лет несправедливого заточения и убедить общество, что столь кошмарную цену он заплатил за ошибки и неправомерные действия окружной прокуратуры.

Пока адвокат говорил, я внимательно наблюдал за обвиняемым сквозь стеклянный барьер. Понимая, что находится в кадре, он старался сохранять выражение справедливого негодования, но, несмотря на все усилия, не мог скрыть огонька злобы в глазах. За четверть века тюрьмы ненависть въелась в него, как грязь.

Судья предоставил слово представителю прокуратуры. Я встал и дождался, пока он оторвется от заметок.

– Я вас слушаю, мистер Холлер.

– Ваша честь, если мистер Джессап предоставит сведения о месте своего проживания, обвинение не возражает против его освобождения до суда.

Файрстоун долго смотрел на меня, не веря своим ушам. Шум в зале постепенно затихал, пока не воцарилась полная тишина.

– Я правильно вас понял, мистер Холлер? Вы согласны с освобождением обвиняемого в убийстве под его собственное поручительство?

– Да, ваша честь. Мы совершенно уверены, что мистер Джессап не станет уклоняться от судебного разбирательства. В противном случае он не заработает тех денег, на которые рассчитывает.

Ройс вскочил с места:

– Ваша честь! Защита возражает против оскорбительных инсинуаций мистера Холлера, рассчитанных на прессу. У моего клиента нет никаких других целей, помимо…

– Я понял, мистер Ройс, – перебил Файрстоун, – однако и вы сами, мне кажется, немало позировали перед камерами. Оставим это. Итак, ввиду отсутствия возражений у защиты я принимаю решение освободить мистера Джессапа под его собственное поручительство до начала основного судебного разбирательства, как только будут предоставлены документы, удостоверяющие место его будущего проживания. Мистер Джессап не имеет права покидать территорию округа Лос-Анджелес без разрешения суда, которому будет передано данное дело.

Предварительное слушание закончилось, судья Файрстоун сделал свое дело и мог вновь запустить привычный конвейер, чтобы успеть домой к ужину. Я собрал папки, оставленные моей строптивой помощницей, и повернулся к выходу.

– Ну как, Майк, понравилось? – спросил Ройс, также собиравший бумаги в портфель.

– Что именно?

– Выступать за другую сторону.

– Честно говоря, пока разница небольшая, – улыбнулся я, – одни процедурные вопросы.

– Не взгреют тебя за то, что отпустил моего клиента?

– Ну и черт с ними! Главное, Клайв, проследи, чтобы Джессап не натворил чего, а то мне и впрямь несдобровать, а ему в особенности.

– Не проблема, присмотрим, – отмахнулся он. – Ты о другом беспокойся.

– О чем же?

– Улик почти нет, главный свидетель в бегах, да плюс ко всему результаты экспертизы. Майк, ты на мостике «Титаника» – по милости Уильямса. Интересно, на какой крючок он тебя поймал?

Меня тоже кое-что интересовало: откуда Ройсу известно, что у нас нет свидетеля? Само собой, спрашивать я не стал, как и реагировать на шпильку насчет Уильямса. Лучше остаться в образе самоуверенного обвинителя.

– Передай клиенту, пусть наслаждается свободой, пока может. Скоро новый приговор.

Ройс с усмешкой захлопнул папку с делом и переменил тему:

– Когда будем знакомиться с материалами?

– Когда хочешь. Завтра с утра подготовлю файл.

– Отлично, Майк, не хотелось бы с этим тянуть.

– Конечно, Клайв, как скажешь.

Он задержался у секретаря, чтобы заняться освобождением Джессапа, а я нашел Лорну и вместе с ней вышел из зала. За дверью перетаптывалась кучка репортеров, посыпались вопросы о странной сговорчивости защиты, но я отказался комментировать, и они стали караулить Ройса.

– Ну, не знаю, Микки, – тряхнула головой Лорна. – Трудно даже представить, что скажет окружной прокурор…

Ее слова прервало жужжание мобильного у меня в кармане. Я забыл отключить его, когда входил в зал суда, – ошибка, которая могла дорого обойтись, если учесть раздражительность Файрстоуна и его отношение к новомодным электронным приспособлениям.

– Вот сейчас и представим. – Я дал Лорне взглянуть на экран.

– Ох… Ладно, я побежала. Осторожнее, Микки.

Она чмокнула меня в щеку и направилась к лифтам. Я нажал кнопку, принимая вызов.

– Холлер, какого черта?! – взвизгнул телефон голосом Гэбриела Уильямса.

– Вы о чем? – невинно осведомился я.

– Мне доложили, что вы отпустили Джессапа без залога!

– Совершенно верно.

– Вот я и спрашиваю: какого черта?!

– Послушайте, я…

– Нет, это вы послушайте! Не знаю, может, вы пошли на поводу у старого приятеля, может, просто по глупости, не важно – убийца не должен гулять на свободе! Никогда! Понятно? Немедленно идите к судье и просите повторного слушания.

– Нет, не пойду.

Последовало долгое молчание, потом Уильямс вкрадчиво спросил:

– Я вас правильно понял, Холлер?

– Не знаю, как вы меня поняли, но отыгрывать назад я не стану. Вы подкинули мне кучу дерьма, Уильямс, и теперь я вынужден его разгребать – так хотя бы не мешайте! Улики столетней давности, анализ ДНК, пропавший свидетель…

– А освобождение до суда – оно-то тут при чем?

– Разве не понятно? Джессап отсидел двадцать четыре года, а тюрьма – не воскресная школа. Кем бы он ни был вначале, сейчас он еще хуже и, оказавшись на свободе, непременно что-нибудь натворит, а это поможет нам на процессе.

– Иначе говоря, вы намеренно подвергаете общество риску, отпуская преступника?

– Нет, потому что вы пойдете в полицейское управление и организуете за ним слежку. Никто не пострадает, зато как только Джессап оступится, он тут же вернется за решетку.

Снова пауза, однако на этот раз я услышал приглушенные голоса. Ясно, советуется с Джо Риделлом. Затем Уильямс снова заговорил, уже спокойнее:

– Согласен, но зарубите себе на носу: перед любым подобным шагом обязательно докладывайте мне!

– Не собираюсь, – отрезал я. – Вы хотели независимого обвинителя, и вы его получили. Хотите – берите, хотите – нет.

Помолчав, он отключился, не сказав ни слова. Я захлопнул крышку телефона и стал наблюдать, как Клайв Ройс выходит из зала в толпу репортеров. Привычно подождав, пока все выберут удобные места и настроят объективы, он начал первую из множества тщательно подготовленных «импровизированных» пресс-конференций:

– У меня сложилось впечатление, что окружная прокуратура сильно напугана…

На его месте я сказал бы то же самое. Дальше слушать было неинтересно.

Глава 8

Среда, 17 февраля, 09:48

Те, кто не хочет, чтобы их нашли, иногда заметают следы. Другие не думают об оставленных следах. Для них главное – как можно дальше уйти от прошлого.

Изучив материалы следствия, Босх всего за час-другой выяснил новое имя и адрес пропавшей свидетельницы Сары Лэнди, старшей сестры убитой Мелиссы. Она не заметала следы, просто бежала куда глаза глядят. После Сан-Франциско ничего найти не удалось лишь потому, что тот, кто искал ее по просьбе Мэгги Макферсон, не догадался поглубже заглянуть в прошлое.

Босх начал с того же, что и его предшественник, введя в компьютер имя Сары Лэнди и дату ее рождения – 14 апреля 1972 года. Полицейские поисковые системы тут же выдали массу информации о контактах свидетельницы с муниципальными и правоохранительными службами.

Началось все с арестов за наркотики в 1989–1990 годах. Тогда девочкой занимался отдел по работе с несовершеннолетними, который отнесся к ней с пониманием и сочувствием, но в конце 1991-го и дважды в следующем году ситуация была уже другой. Сара получила условный срок с программой психиатрической реабилитации и в течение нескольких последующих лет в полицейские сводки не попадала. Поисковая система выдала ряд ее лос-анджелесских адресов начала девяностых – все как один в трущобах с дешевым жильем и доступными наркотиками. Девушка курила кристаллический метамфетамин, сжигающий мозговые клетки миллионами.

После 1992 года Сара Лэнди, девочка, которая пряталась в кустах и видела, как убийца похитил ее сестру, в полицейских файлах отсутствовала. Зато появились другие.

Босх достал из коробки первую папку с материалами следствия, нашел номер социального страхования Сары и скормил его компьютеру вместе с датой рождения. Это дало еще два имени: Сара Эдвардс и Сара Уиттен. Обычно смена фамилии женщины означала замужество, почему специалист из прокуратуры и сделал свой вывод о двух браках.

Под именем Сары Эдвардс аресты продолжались, включая два за хранение наркотиков и один за занятие проституцией. Однако они стали реже, и тюремных сроков Сара не получала ни разу.

На фотографиях Босх увидел молодую женщину. Она лихо меняла цвет волос и прическу, но в глазах застыли боль и вызов. На одном из снимков – синяк под левым глазом и ссадина на скуле. История обычная, замкнутый круг наркотиков и преступлений – и никогда не заживающая кровоточащая рана в душе.

С 1997-го – новые аресты, уже под фамилией Уиттен, которую она взяла. Изменилось только место проживания. Очевидно, Сара поняла, что ходит по тонкому льду и, несмотря на печальную историю ее детства, которая до сих пор принималась во внимание прокурорами и судьями, впереди маячит тюремный срок. Она перебралась севернее, в Сан-Франциско, где снова принялась за старое. Наркотики, мелкие преступления… На снимках – женщина за сорок, хотя ей не исполнилось и тридцати. В 2003-м – первый значительный тюремный срок за хранение наркотиков: шесть месяцев в тюрьме округа Сан-Матео. После отбытия четырех из них принудительная реабилитация. Это было последнее столкновение Сары Уиттен с правоохранительной системой. В дальнейшем в сводках арестованных ни имя, ни номер социального страхования не фигурировали, не попадались они и в заявлениях на водительские права, поданных в каком-либо из штатов.

Босх попробовал поискать в Интернете, используя разные хитрые приемы, которым научился, работая в отделе нераскрытых преступлений. Все было бесполезно. Сара исчезла. Тогда он снова полез в коробку с материалами следствия, посмотрел на фотокопию свидетельства о рождении и припомнил, что девочка жила с матерью и отчимом. В свидетельстве стояло имя Сара Энн Глисон.

Никакой криминальной истории, связанной с этим именем, в компьютере не имелось, зато нашлось водительское удостоверение, выданное шесть лет назад в штате Вашингтон и продленное всего два месяца назад. Босх вывел на экран фотографию – немного похожа. Он всмотрелся – да нет, это она, но на вид гораздо моложе!

Что-то заставило Сару оставить прежние привычки. Вылечилась? Родила ребенка? Так или иначе, жизнь ее явно изменилась к лучшему.

Он пропустил новое имя через другие поисковые системы и получил адрес, совпадавший с указанным на водительском удостоверении: Порт-Таунсенд, штат Вашингтон. Босх вывел карту – вот она, точка на полуострове Олимпик на крайнем северо-западе. Сара Лэнди изменила имя еще раз, уехала так далеко, как только смогла, и все же он нашел ее!

Он потянулся к служебному телефону, но тот зазвонил сам. Говорил лейтенант Стивен Райт, начальник особого отдела расследований полиции Лос-Анджелеса.

– Четверть часа назад мы взяли Джессапа под наблюдение. Бросили все силы, будем присылать отчеты каждое утро. Если понадобится что-то еще или захотите присоединиться, звоните.

– Спасибо, лейтенант, обязательно.

– Будем надеяться, что повезет.

– Хорошо бы.

Не вешая трубку, Босх набрал номер Мэгги Макферсон.

– У меня кое-что есть. Прежде всего, Джессап под колпаком у особого отдела, Уильямс может не волноваться.

В трубке послышался смешок.

– Жизнь полна неожиданностей.

– Ага. Кто знает, может, они пристрелят Джессапа, и некого будет судить.

Особый отдел расследований действовал уже более сорока лет и имел на своем счету больше убитых преступников, чем любое другое элитное подразделение, включая полицейский спецназ. Он использовался для тайной слежки за самыми коварными и опасными хищниками в человеческом облике, которых можно было остановить, лишь схватив на месте преступления. Поэтому аресты часто имели фатальные последствия.

Говоря о неожиданности, Макферсон имела в виду то, что Гэбриел Уильямс начинал свою карьеру адвокатом по гражданским правам. Он неоднократно подавал иски против окружной прокуратуры по поводу стрельбы, учиненной бойцами особого отдела, доказывая, что они намеренно провоцировали подозреваемых на смертельный конфликт. Когда после очередной засады были убиты четверо налетчиков, грабивших закусочную, Уильямс во всеуслышание назвал особый отдел «батальоном смерти» – и вот теперь сам использовал тот же самый батальон в своей собственной комбинации, рассчитывая на политические дивиденды.

– Они будут нас информировать?

– Да, каждое утро, и позовут, если что-нибудь случится.

– Отлично. У тебя еще что-то? Я спешу, заканчиваю старые дела, вот-вот начнется слушание…

– Да, я нашел свидетельницу.

– Ты просто гений!.. Где?

– В Порт-Таунсенде, штат Вашингтон, на самом севере полуострова Олимпик. Она использует свое настоящее имя Сара Энн Глисон и, похоже, не имела ни одного привода в полицию за последние шесть лет.

– Это хорошо.

– Не обязательно.

– Почему?

– Мне кажется, Сара всю жизнь пытается убежать от того, что произошло в то воскресное утро в Хэнкок-Парке. Если теперь это удалось и она нашла в Порт-Таунсенде покой и счастье, захочется ли ей сыпать соль на старые раны?

– Даже ради родной сестры?

– Кто знает? Двадцать четыре года прошло.

Мэгги долго молчала, потом вздохнула:

– Что ж, будем надеяться на лучшее. Когда ты туда поедешь?

– Как только смогу. Надо еще дочку пристроить. Когда я ездил за Джессапом, она ночевала у своей одноклассницы – не лучший вариант. И вот снова в дорогу…

– Сочувствую. Я хотела бы поехать с тобой.

– Да я справлюсь.

– Знаю, что справишься, но присутствие женщины, причем прокурора, принесло бы пользу. Сара может стать ключом ко всему делу, и я хочу сама с ней работать. Очень важно, как начать разговор.

– Я разговариваю со свидетелями уже тридцать лет. Думаю, что…

– Наш отдел командировок все устроит. Полетим вместе, по пути обсудим тактику.

Босх помолчал. Ее не переспоришь.

– Ладно.

– Значит, решено. Я скажу Микки и займусь оформлением. Закажу утренний рейс. Завтра я свободна, для тебя это не слишком рано? Не хочется откладывать на будущую неделю…

– Справлюсь.

Был еще один повод для разговора с Мэгги, но теперь Босх решил не спешить с обсуждением планов расследования.

Повесив трубку, он некоторое время барабанил пальцами по столу, обдумывая, что сказать Рейчел Уоллинг, потом вытащил мобильник и нашел в памяти ее имя. К его удивлению, она ответила сразу. Вполне могла скинуть на автоответчик – давний роман был еще свеж в памяти.

– Привет, Гарри.

– Привет, Рейчел. Как поживаешь?

– Нормально, а ты?

– Тоже ничего. У меня тут одно дельце…

– Понятно. Гарри Босх всегда действует напрямую, в обход инстанций.

– С этим по инстанциям не получится, и вообще, твоему мнению я доверяю больше всего. А то отдадут какому-нибудь аналитику из академии в Куантико, кто он, что он – один только голос в телефоне… да еще жди потом два месяца, пока удосужится позвонить. Ты сама что бы сделала на моем месте?

– Ну… наверное, то же самое.

– А кроме того, Рейчел, я не хочу официально привлекать к этому делу ФБР, мне нужно только твое мнение и совет.

– Что за дело?

– Думаю, тебя заинтересует. Убийство девочки двенадцати лет в восемьдесят шестом. Обвиняемого посадили тогда же, теперь назначен повторный процесс, и я подумал, что анализ психологии преступника прокурору пригодится.

– Случайно, не дело Джессапа, про которое говорили в новостях?

– Оно самое.

По голосу Босх понял, что Рейчел заинтересовалась.

– Ладно, приноси все, что есть. Тебе когда надо? У меня работа, вообще-то.

– Такой спешки, как тогда, в Эхо-парке, сейчас нет. Завтра меня не будет в городе, может, и послезавтра… Ты все там же, над театром «Миллион долларов»?

– Да.

– Я завезу материалы.

– Жду.

Глава 9

Среда, 17 февраля, 15:18

Единственным обитателем камеры при сто двадцать четвертом отделе на тринадцатом этаже здания уголовного суда сегодня был мой клиент Кассиус Клэй Монтгомери. Он уныло сидел на скамейке в углу и не встал при моем появлении.

– Извини, опоздал, – бросил я на ходу.

Молчание. Я усмехнулся:

– Брось, Кэш. Ты ведь никуда не спешишь. Какая разница, где ждать – здесь или в тюрьме?

– Там телевизор есть, – буркнул он, поднимая взгляд.

– А, ты пропустил шоу Опры Уинфри… Может, все-таки подойдешь, чтобы нам не перекрикиваться?

Он встал и приблизился к решетке. Я стоял с другой стороны, за красной линией, обозначавшей безопасную дистанцию в три фута.

– Кричи не кричи – все равно. Тут никого больше нет, не подслушают.

– Ладно, не сердись, я же извинился. Сегодня много дел.

– Ну да, ну да, когда становишься большим человеком и светишься на экране, трудно помнить о мелком ниггере.

– Ты о чем?

– Я видел тебя в новостях, приятель. Что за хрень? Ты прокурором заделался?

Понятно. Дело не в долгом ожидании и не в пропущенном телешоу. Клиента шокировало мое «предательство».

– Могу только сказать, что взялся за это без всякой охоты. Я не прокурор, а адвокат защиты, твой адвокат. Сам знаешь, бывает в жизни так, что не можешь отказаться.

– И что теперь будет со мной?

– Ничего. Я по-прежнему тебя защищаю, Кэш, и сейчас нам надо принять важное решение. Сегодняшнее слушание всего лишь формальность, они назначат дату судебного разбирательства, и все, но предложение мистера Хеллмана ждать не будет. Если мы сегодня скажем судье, что готовы идти на процесс, то разбирательство состоится. Ты подумал?