Глава 6. 290 часов, 07 минут

НЕСКОЛЬКО КВАРТАЛОВ шли молча. Чем ближе они подходили к берегу, тем темнее и пустыннее становились улицы.

– Звуки прибоя какие-то странные, – заметил Квинн.

– Да, монотонные, – согласился Сэм.

Ему мерещилось, что за ним следят, хотя они уже давно покинули площадь.

– Чудовищно монотонные, брат. Безжизненные. Что странно, ведь надвигается фронт низкого давления. Должна быть длиннопериодная зыбь. А тут плещет как в ванне.

– Ну, метеорологи тоже, бывает, ошибаются, – сказал Сэм, вслушиваясь в шорох волн.

Квинн куда лучше него разбирался в погоде. Вроде бы ритм действительно был странноватым, а вообще – черт его знает.

Там и сям мелькали пятна света. В окнах домов по левую руку или под уличными фонарями. Но в целом город был темнее, чем обычно. Стоял ранний вечер, только-только приближалось время ужина, и дома должны были быть ярко освещены. Между тем, горели только лампы, включающиеся автоматически, или те, которые забыли выключить. В одном из домов голубовато мерцал экран телевизора. Сэм осторожно заглянул в окно и увидел двоих детей, евших чипсы и пялившихся в пустой экран.

Все привычные звуки, на которые практически никогда не обращаешь внимания, исчезли. Не звонили телефоны, не фырчали машины, не звучали голоса. Лишь гулко раздавались их собственные шаги да отчётливо слышался каждый вздох. Когда вдруг громко залаяла собака, они даже подпрыгнули.

– Кто же будет его кормить? – спросил Квинн.

Сэм и Астрид промолчали. В городе оставались собаки, кошки, а ещё, наверняка, – младенцы в колыбельках. Буквально голова шла кругом. Думать обо всём этом не хотелось.

Прищурившись, чтобы не мешали городские огни, Сэм всмотрелся в холмы. Иногда там виднелись огни стадиона «Академии Коутс». Сегодня их, разумеется, не было. Одна мгла.

В глубине души Сэм не верил, что мама исчезла. Он не мог отделаться от мысли, что она просто как всегда ушла на работу, туда, наверх.

– По крайней мере, звёзды на месте, – сказала Астрид. – Ой, нет! Они есть только у нас над головой, а те, что над горизонтом, – исчезли. По-моему, там уже должна была появиться Венера, но я её не вижу.

Они остановились и принялись рассматривать горизонт. Теперь Сэм абсолютно ясно услышал, как странно, с регулярностью метронома, плещет прибой.

– Это полный бред, но горизонт кажется выше, чем обычно, – произнесла Астрид.

– Слушайте, кто-нибудь видел, как заходило солнце? – спросил Сэм.

Они не видели.

– Ладно, идём дальше, – предложил он. – Эх, надо было велики взять или скейты.

– Или машину, – поддакнул Квинн.

– Ты разве умеешь водить? – удивился Сэм.

– Ну, я видел, как это делается.

– А я видела по телевизору операцию на сердце. Это же не значит, что я стала кардиохирургом.

– Ты смотришь такое по телику? – Квинн покачал головой. – Что же, Астрид, это многое объясняет.

Здесь дорога сворачивала от берега и уходила вверх, к отелю. Сбоку, сквозь тщательно подстриженную живую изгородь светилась неоновая вывеска. Центральный вход мерцал огоньками длинных гирлянд, будто на Рождество. Перед ним стояла пустая машина с открытой дверцей и багажником нараспашку. Чемоданы лежали на тележке носильщика.

Автоматические двери раздвинулись, стоило к ним приблизиться. Просторный холл, с длинной, футов в тридцать, изогнутой стойкой из светлого полированного дерева, блестящий кафельный пол, поблёскивающие бронзовые детали, заманивающие в тёмный бар. Один из лифтов стоял с гостеприимно раскрытыми дверцами.

– Никого, – шёпотом проговорил Квинн.

– Действительно, – кивнул Сэм.

В баре работал телевизор, не показывавший ничего, кроме помех. Ни за стойкой регистрации, ни за столом консьержа, ни в баре не было ни единого человека. Их шаги гулким эхом разносились по холлу.

– Теннисные корты в той стороне, – сказала Астрид, обгоняя Сэма с Квинном. – Если Пити был с мамой, он где-то там.

На ярко освещенных кортах не слышалось стука мячей или возгласов игроков. Стояла мёртвая тишина.

Они увидели это одновременно.

Рассекая дальний корт и плавательный бассейн, словно перерезая ухоженный ландшафт, протянулся барьер.

Слегка мерцающая стена.

Она выглядела прозрачной, но яркий свет, проходя сквозь неё, делался тусклым, каким-то молочно-невнятным. Поверхность напоминала матовое стекло, в ней даже смутно отражались окрестности. Барьер не вибрировал, вообще не производил никаких звуков. Напротив, он, похоже, их поглощал.

Стена показалась Сэму мембраной толщиной где-то в миллиметр. Чем-то таким, что можно проткнуть пальцем, и оно лопнет, как воздушный шарик. Может быть, стена была обманом зрения? Однако животный страх Сэма, все его инстинкты вопили, что никакая это не иллюзия, не завеса, а самая настоящая, непреодолимая стена.

Барьер уходил ввысь, совершенно теряясь на фоне ночного неба. Он простирался вправо и влево, насколько хватал глаз. Свет звёзд у горизонта не пробивался сквозь него, но над самой головой звёзды остались.

– Что это? – с трепетом в голосе воскликнул Квинн.

Астрид только головой помотала.

– Что это такое? – уже настойчивее повторил Квинн.

Они медленно двинулись к барьеру, готовые в любой момент дать стрекача. Им просто необходимо было изучить эту штуковину поближе. Перешагнули через ограждающую цепь, пересекли теннисный корт. Барьер проходил прямо сквозь натянутую сетку, которая одним концом была прикреплена к столбику, а другой её конец скрывался в перламутровой черноте за барьером.

Сэм подёргал сетку. Та была крепко натянута. Сколько он ни дёргал, вытянуть её не смог.

– Осторожно, – шепнула Астрид.

– Она права, чувак, будь осторожен, – Квинн попятился, и Сэму опять волей-неволей пришлось взять инициативу на себя.

Он стоял всего в нескольких футах от барьера, только руку протяни. Сэм заколебался. Потом приметил зелёный теннисный мячик, поднял и бросил в барьер. Мячик отскочил. Сэм поймал его и внимательно осмотрел. Мячик как мячик, ничего особенного.

Он сделал три шага и решительно прижал пальцы к барьеру.

– Ай! – Сэм отдёрнул руку и принялся её разглядывать.

– Что случилось? – завопил Квинн.

– Жжётся. Чёрт, больно-то как, – Сэм потряс рукой.

– Дай посмотрю, – сказала Астрид.

– Уже проходит, – Сэм протянул ей руку.

– Ожогов нет, – объявила Астрид, так и эдак крутя его кисть.

– Нет, – согласился он, – но поверь мне, дотрагиваться до этой штуки тебе очень не понравится.

Удивительно, однако даже в таких обстоятельствах, Сэм обратил внимание, что прикосновение Астрид – тоже своего рода удар током. Её руки были прохладными, и ему это нравилось.

Квинн схватил тяжёлый, металлический стул, стоявший у боковой линии, поднял на уровень груди и ударил железными ножками по барьеру. Тот не поддался. Квинн двинул ещё раз, уже посильнее, так, что отдача от удара отбросила его назад. Барьер не шелохнулся. Внезапно Квинн принялся кричать, ругаться и колотить стулом по преграде.

Сэм не мог даже приблизиться к другу и попытаться утихомирить без риска самому попасть под удар. Он предостерегающе положил ладонь на плечо Астрид и сказал:

– Ничего, пусть выпустит пар.

Тем временем, Квинн продолжал лупить стулом по барьеру без малейшего вреда для последнего. Наконец, выронил стул, опустился на покрытие корта, обхватил голову руками и завыл.

Альберт Хиллсборо вошёл в ярко освещённый «Макдоналдс». Громко, протяжно взвыла пожарная сигнализация, призывая отсутствующих людей, после чего разразилась новой серией оглушительного, злобного блеяния.

Дети уже и здесь побывали, забрав с прилавка печенье и слоёные булочки. Коробки «Хэппи Мил» были раскрыты, игрушки из нового фильма, который Альберт ещё не видел, – разбросаны. Контейнер для картошки фри опустел, её ломтики обильно усыпали пол.

Немного скованно Альберт обогнул прилавок и подошёл к двери, ведущей в кухню. Та оказалась заперта. Он вернулся и перепрыгнул через прилавок, чувствуя себя преступником.

В горячем масле дымилась корзинка с обуглившимися остатками картофеля. Найдя полотенце, Альберт взялся за ручку и, вытащив корзинку, прицепил её над поддоном, чтобы стекло горелое масло. Эта порция картошки жарилась почти с утра.

– Готово, – сказал он самому себе.

Таймер плиты продолжал пищать. Подумав секунду, Альберт нашёл нужную кнопку, нажал. Одним звуком стало меньше.

На гриле лежали три ссохшихся чёрных коржика. Гамбургеры, понял Альберт. Они стояли на огне около десяти часов, как и несчастная картошка фри. Альберт взял лопатку, соскрёб остатки котлет и выкинул в мусорное ведро. Они уже давно перестали дымиться, однако не было никого, кто пришёл бы и выключил пожарную сигнализацию. Альберту потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, как к ней подобраться, не упав на раскалённый гриль, но он с этим справился.

Тишина принесла ему физическое облегчение.

– Так-то лучше, – сказал Альберт, спускаясь вниз.

Он задумался, не выключить ли фритюрницы и гриль. Это было бы хорошо в смысле безопасности: выключить здесь всё и уйти в темноту площади, где бродили, в ожидании запаздывающего спасения, испуганные дети. Беда в том, что во всём этом оборудовании Альберт совершенно не разбирался.

Ему было четырнадцать лет, – младший из шести детей. И самый мелкий, если честно. Троим его братьям и двум сёстрам было от пятнадцати до двадцати семи. Альберт уже сходил домой и никого там не обнаружил. Материнское инвалидное кресло пустовало. Как и диван, лежа на котором мама смотрела телевизор и жаловалась на боль в спине. Осталось только одеяло.

Находиться в одиночестве, даже недолго, было странно. Непривычно, что над душой не торчал кто-нибудь из старших, указывая, что ему, Альберту, делать. Все им вечно командовали. Здесь, на кухне «Макдоналдса», он почувствовал одиночество, какого прежде и представить не мог.

Альберт разыскал морозильную камеру, налёг на большую хромированную ручку. Стальная дверь открылась, дохнув морозом. Внутри на металлических стеллажах громоздились коробки с надписью «Гамбургеры». Тут же стояли вместительные полиэтиленовые пакеты с наггетсами, куриными крылышками и картофелем фри. Рядом виднелись коробки поменьше с рублеными свиными котлетами. Но основное место было отдано гамбургерам.

Альберт прошёл внутрь. В камере было не слишком холодно и не вполне чисто, зато интересно. Накрытые плёнкой поддоны с нарезанными помидорами, пакеты с измельчённым латуком, здоровенные пластмассовые банки с соусом для Биг-Маков, с майонезом и кетчупом, целые горы жёлтых ломтиков сыра.

Затем Альберт зашёл в маленькую комнату отдыха, увешанную плакатами по технике безопасности и инструкциями по приёму Геймлиха на испанском и английском. У стен было сложено то, что не требовалось хранить в холодильнике: гигантские коробки с бумажными стаканчиками, вощёной бумагой, тусклые металлические баллоны с сиропом «кока-колы». У заднего выхода высились стойки с булочками и маффинами.

Всё – на своих местах, всё – прекрасно организовано, везде достаточно чисто, хоть и поблёскивает от жира.

В какой-то момент, – Альберт не заметил, когда именно, – его любопытствующий взгляд зеваки сменился зорким взглядом хозяина. В уме он уже прикидывал, как соорудить Биг-Мак, сэндвич с курицей или макмаффин с яйцом.

Его сестра, Ровена, научила Альберта готовить. Дети матери-инвалида быстро приучаются заботиться о себе. Прежде именно Ровена была поваром в их семействе. Когда Альберту исполнилось двенадцать, часть кухонных обязанностей легла на него.

Он умел готовить красные бобы с рисом, – любимое мамино блюдо. Умел соорудить хот-дог и французский тост с беконом. На самом деле Альберт обожал готовить, хотя никогда не признался бы в том Ровене. Это было куда интереснее, чем заниматься уборкой, в которой, к сожалению, тоже приходилось участвовать. Но уж пятничные и воскресные ужины были полностью на нём.

Дверь в небольшой кабинетик управляющего оказалась приоткрыта. Внутри стоял кургузый столик, имелись также запертый сейф, телефон, компьютер и полка, прогибающаяся под тяжестью инструкций.

До Альберта донеслись голоса и грохот. Кто-то, похоже, стукнул по контейнеру с соломинками, после чего извинился. Выйдя на шум, он обнаружил двух семиклассников, облокотившихся о прилавок и разглядывающих меню, словно собираясь сделать заказ.

Альберт помедлил, но совсем недолго. «Я справлюсь», – подумал он, несказанно удивив самого себя.

– Добро пожаловать в «Макдоналдс». Чем могу вам помочь?

– Вы открыты?

– Что будете заказывать?

Ребята переглянулись:

– Два комбо номер один.

Альберт уставился на компьютерную консоль с целым лабиринтом разноцветных кнопок. Ладно, с этим – потом.

– Что пить будете? То есть… Какой напиток?

– Фанту.

– Сейчас всё будет.

Котлеты нашлись в холодильной камере под грилем. Когда он бросил на гриль две штуки, те аппетитно зашкворчали. Альберт заметил на полке бумажную шапочку и надел её.

Пока гамбургеры доходили, он открыл толстенную инструкцию и начал просматривать оглавление, разыскивая картошку фри.