IV
Лебедь улетел

Воробьиная пара

 
Не вижу, только слышу
Каждый звук,
С деревьев доносящиеся трели:
 
 
Один воробышек, вспорхнув,
Присел на ветку,
Освободил местечко для другого.
 
 
И ради этой пары воробьёв
Я здесь.
 
 
А в этот миг и лилия раскрылась,
Как некий клад из антиквариата.
 
 
Портрет висит в дворцовом кабинете.
Вскипает самовар.
Матрёшка распахнулась.
И ароматом каравая печь благоухает.
 
 
Дорога – мысли —
Убегают вдаль.
 
 
Когда ж затихнут, —
Жду я, – воробьи,
Ведь только что промчал-пронёсся ветер
По русым по берёзовым холмам.
 

Москва, 2014

Ландыш

 
Ветер начисто подмёл
Всю гладкую поверхность земли:
У обочины – траву,
Вдоль дороги – корни деревьев.
 
 
А я ищу место для отдыха.
Выбираю книгу…
Но как привести себя в равновесие духа?
 
 
Вдруг вижу – куст ландыша передо мной.
И слышу – шепчет мне:
«Упрячься в тайне!
Отметь себя молчанием!
Приложи к губам палец – и тишина…»
 
 
И в налетевшем резком вихре ветра
Укутались теплом, туманом, светом
И мудрый кустик ландыша,
И я.
 

Подмосковье, 2014

Малина

 
Ещё вчера малина зеленела.
Всю ночь я слышал музыку:
Копыта цокали, звенели бубенцы —
И ранним утром ягоды поспели.
 
 
Звук бубенцов крестьянских лошадей,
И молодые возницы в телегах,
Нагруженных и сеном, и зерном;
И прошловекий принц, гулявший ночью;
 
 
И конь, в рывке порвавший все поводья,
Всё мчится, мчится.
Грива растрепалась в ночи под ветром.
Снится ветер мне: он всё несёт,
Разносит эхом звуки,
И звуки заполняют всё собой.
 
 
Мой русский друг принёс мне горсть малины
Из сада своего, уже созревшей.
Смакую наслаждаясь, не спеша.
Мне кажется, что в ягодах звучанье
Всего оркестра, снившегося мне.
 

Лебедь улетел

 
Всю поверхность воды потянул на себя
Вверх за парой взлетающих крыльев.
Но истинную глубину знает лишь душа озера.
 
 
Как долго томился он в неволе!
Бурлит поток воды вслед
За белоснежным опереньем,
За серыми поджатыми лапами.
 
 
Высоко летит лебедь:
Покрытый травой берег
В прищуренном глазу сжался.
 
 
И улетел на рассвете
Через другие озёра…
Лишь пар клубится днём и ночью.
 

Шереметьево, сентябрь 2014

Я верую

 
Утреннее солнце и пар от воды
Укрыли влюблённую пару,
Целующуюся на берегу канала Грибоедова.
 
 
Я иду широким шагом
К Спасо-Преображенскому собору^[8].
Душа переполнена верой
И счастьем влюблённых.
 
 
Ещё ярче золотятся купола,
Родней и ближе стала стая голубей и воробьёв.
Перед входом в храм все пары влюблённых
Обмениваются поцелуями.
 
 
Так, – я подумал, – они
Отпускают друг другу грехи
Согласно таинству покаяния^[9].
 
 
Вдохновлённый ожиданием Воскресения,
Старик поднял вверх глаза
И, осенив себя крестом, спросил, верую ли я.
 

Санкт-Петербург, сентябрь 2014

Скульптура «Укрощение коня человеком»^[10] В Санкт-Петербурге

 
Подняв копыта, встав на дыбы,
Конь грудью двинулся на юношу,
Поймавшего его и под уздцы держащего.
 
 
Невский проспект.
В людском потоке, взирающем наверх,
Запечатлеваю в памяти
Образ вечерней России.
Белый след самолёта в небе
Смешивается с журавлиной стаей…
 
 
Я едва сдерживаю волнение,
Взирая на поединок юноши с конём:
Победит ли юноша
Иль конь порвёт удила?
 
 
Останавливаюсь на Аничковом мосту
И тоже хочу умчаться.
 

Санкт-Петербург, сентябрь 2014

Буря в Петергофе^[11]

 
С вершин деревьев
Водопадом льётся поток жёлтых листьев.
Люди и голуби ищут приюта.
Ветер метёт-подметает дочиста
 
 
Каждый булыжник мостовой
Ещё со времён императора Петра.
Такая чистота здесь, у корней
Каждой травинки.
 
 
Малиновый звон срывается
С вершины колокольни
И опускается на лиственный ковёр
Вокруг памятника.
 
 
Распахивается окно дворца —
Императрица Екатерина
Высоко держит скипетр,
Улыбается, успокаивая подданных.
 
 
Она всегда властна и притягательна.
«Властна и притягательна», —
Невольно повторяю эту фразу вполголоса,
Переводя взгляд то на ряды берёз,
То на белые и зелёные хризантемы,
Склонившиеся к земле.
 

Санкт-Петербург, 12 сентября 2014

Из Петропавловской крепости

 
После выстрела пушки в двенадцать часов^[12]
Открывается небо другое.
Голуби пролетают сквозь дым орудий,
Перемещается галька, меняя положение.
 
 
Вглядываемся, подняв глаза,
На призывный звук колокола.
Ждём, когда апостол Пётр сотворит чудо.
Запоздало-грустные цветы сирени,
Алые гроздья рябины на согнутых
Под тяжестью ветках.
 
 
Перед монетным двором —
Тюремные камеры.
Люди группами молча заходят внутрь.
На золотом троне неподвижно застыл
Император Пётр.
 
 
Ветер, кружась, поднимается
С Невы к вершинам башни,
Кронам дубов, макушкам берёз.
Я аккуратно кладу каждый поднятый листик
В неисчерпаемую сокровищницу земли.
 

Санкт-Петербург, 2014

Осенние дни в России

I

 
Стайка воробьёв сидит на траве
У безмолвного озера.
 
 
Ветер устремляется вверх в кроны деревьев,
Одно за другим расшвыривая золотые мониста.
 
 
Солнечный свет, словно свечной воск,
Освещает колокольни,
Дворцы, фонтаны,
Юных девушек, идущих от Третьяковской галереи,
Лилово-синее небо.
 
 
Останавливаюсь возле огненно-красного клёна,
Подбираю на память листок.
 

II

 
В гостях в квартире учительницы Татьяны Ивановны
Мы пьём вино, едим хлеб и борщ.
 
 
Татьяна Ивановна открывает страницу дневника,
Где запись, сделанная мамой в день её рождения отцу:
«Родной мой Ваня, я в порядке, хотя ещё слаба…»
 
 
Фотопортрет отца, работавшего некогда в органах,
Фото мужа-учёного – их никого уже нет.
 
 
И всё теперь по-другому!
 
 
Только ветер приносит знакомый запах берёзовой листвы,
Овевая икону на книжной полке из сосны.
 
 
Выходим вместе на балкон и фотографируемся против света,
Фиксируя дорогу с множеством поворотов,
 
 
Зелёные, красные яблоки,
Осыпающиеся на вечерней заре.
 

III

 
Там, на небе,
Великий поэт Пушкин
Держит за руку Натали^[13]
И смотрит на Россию
И мир.
 
 
Каждая строка поэта —
Это ключ,
Открывающий осень.
 
 
Я произношу название
Одного из его стихотворений.
Две опоры моста,
Две створки двери,
Две каменные глыбы,
Два только что распустившихся цветка…
 
 
Слежу за парой рыжих белок,
Ловко взбирающихся по клёну.
 
 
Пушкин и Натали,
Приближаясь, опускаются ниже —
Ближе к Казанскому собору,
Ближе к Царскому Селу^[14].
 
 
Лебеди, опьянённые страстью,
Попарно плавают в озере.
Голуби, вороны и вороны,
Опустив вытянутые лапы,
Не хотят покидать поверхность земли.
 

Москва, 23 сентября 2014

В парке «Царицыно»^[15]

 
Ворона, каркнув,
Взлетела на клён
И съёжилась, будто кто-то исподтишка
В неё выстрелил.
 
 
Каждая пуля разрывает в клочья пелену тумана
И вонзается в землю.
 
 
Тёплые имена друзей:
Коля, Рита, Маша, Вова, Ольга,
Оля, Лилия.
Необозримые поля дикого тростника!
 
 
И столько смертей!
Войны, терроризм, разборки…
Нет больше вражды.
 
 
Колышется тростник!
 
 
Парк в выходной день.
Молодые супруги, увлечённые беседой.
В колыбели сладко спит младенец,
Чмокая, словно сосёт сосок.
 

Москва, 2014

Песнопения в храме Василия Блаженного^[16]

 
…У моста сгущается тьма…
…Почти касаясь крыльями воды, над речкой пролетают птицы…
…Алый свет зари освещает статую…
…Облетают одуванчики…
…В кронах елей дует и дует ветер…
 
 
С подножья холма к дворцовым дверям
Гаммами опускаются вниз звуки.
Вытянулись кроны деревьев.
Мелькают дорога и мысли…
 
 
Статуя растворяется в полыхающей заре, одуванчики прячутся в ветре. Промелькнули полы царской одежды, и конница пронеслась по мосту. Графы, красавицы в дубовых теремах, в императорских садах… ведут беседы в вагонах метро с современной молодёжью в коротких юбках и джинсовых штанах…
 
 
Я спешно перекрестился:
Простите мне мою рассеянность, —
Отвлёкся мыслями…
Поднял глаза на икону Богородицы!
 
 
Последний аккорд…
…Ветви елей… Река… Алеющая заря… Статуя… Мост… Одуванчики…
 

Москва, 22 сентября 2014

Блины

 
В тёплой комнате – аппетитный аромат,
Свежевыжатый сок, нож и вилка.
В вазе – полевая ромашка.
 
 
Я попросил Колю
Распахнуть окно:
Когда ешь, хочется рассматривать землю.
 
 
Слышно, как скользит ветер с высоты.
Дорога убегает в хвойный лес.
Бескрайние поля пшеницы и гречихи.
 
 
Ты предлагаешь различные начинки блинов:
Лососёвая икра, капуста?
Варенье и аппетитные грибы?
 
 
Я решил выбрать сметану…
Сад, залитый медовым солнцем,
Искрится жёлтыми гроздьями
Цветов утёсника.
 

Подмосковье, 2014

Слушание дождя в старинном замке

 
Каждой каплей дыхание солнца неся,
Острый купол готический к небу стремится.
На брусчатке поступь Юрия Ильича
Эхом от храмовых стен отразится.
 
 
Дождь, как войско, по листьям ракиты идёт.
Вновь послышится в зарослях стрел злое пенье.
А Миранка-река снова вдруг обретёт
И повторит улыбок и слёз отраженье.
 
 
Святополк в своём склепе громом грянет шутя,
Призывая ожить стародавние страсти.
И поведают хладные капли дождя
Об истории княжеских древних династий.
 
 
И метнётся тень птицы над тёмной водой
И густой оживляющий бас колокольный.
Сквозь завесу дождя не угаснет тот бой,
Пока птица летит на тот берег раздольный.
 

Картофельная бабка

 
Мне б средь волн, океанами вольными взбитых,
Оказаться с картофельной бабкой в руках
Или в нашем студенческом общежитии
В Белоруссии вдруг очутиться в мечтах!
 
 
Я бы каждый кусочек картофельной бабки
Смаковал, наблюдая, как там, за окном,
Птицы малые лезут за крошками в драку
И как ветер играет с опавшим листом.
 
 
Я бы рыбкам кусочки еды вожделенной
Разделил и раздал. И потом бы поплыл
К горизонту, чтоб встретить рассвет вдохновенно
И вдохнуть его в лёгкие что есть сил, —
 
 
В новый день, что пришёл бы с таким ароматом
Той картофельной бабки, что в юности той,
Где я в Минске на небо глядел страстным взглядом,
Был порывист, влюблён был и смел, как герой.